Грегори Арчер - Король воров

Начальник охраны сенатора Моравиуса вставил ключ в замочную скважину и повернул. Мягко щелкнул замок, с едва слышным скрипом дверь отворилась.

Так и есть: никого. Не соврал Руфус. Небольшую, весьма скромно обставленную комнату шагов пять в длину и пять в ширину заливал скупой лунный свет из открытого окошка. У левой стены – широкая, на троих хватит, кровать, застеленная бесцветным покрывалом, на правой – несколько полок, на которых покоились коробка со свечами, кувшин для умывания, кусок мыла, огниво и прочая неопасная мелочь. На нижней полке лежал аккуратно свернутый плащ – старый, вытертый, местами любовно залатанный,- видать, он уже давно служит своему хозяину.

Деливио бесшумно приблизился к колченогому столу, который был придвинут впритык к подоконнику, перегнулся через него, выглянул на улицу. Окно выходило в глухой тупик – напротив него, на расстоянии локтей в десять, возвышалась угрюмая каменная стена, сложенная из серых мшистых блоков. Оттуда опасности ждать не приходилось.

«Умно,- пришло в голову Деливио.- Захоти кто в окошко в это проникнуть, так пока через стол перелезешь, хозяин комнаты из тебя решето успеет сделать. Умно… Ну да мы и не с такими умниками справлялись».

Стол был пуст, если не считать подсвечника с оплывшим почти до самой чашки огарком да небольшой, в ладонь, статуэтки. Деливио недоуменно повертел статуэтку в руках. Та была вырезана из кости, потом выварена в отваре листьев, отчего приобрела неприятно коричневый цвет, и изображала грудастую, брюхастую, наверное – бабу, но почему-то с бородой (на Руфуса похожа,- мимолетно отметил Деливио), которая, ухмыляясь самой что ни на есть гнусной ухмылкой, разрывала себе чресла руками; оттуда, из чресел, выглядывала голова ребенка – с бородавчатой, морщинистой кожей на макушке, лысая тварь, осклабившаяся щербатой пастью. Фу ты, мерзость какая. Впрочем, Конан-то нездешний, должно быть, это какой-нибудь из его мерзких божков…

А ведь, вдруг пришло Деливио в голову, столь же уродливых вещиц полным-полно в хранилище изваяний Моравиуса. Может быть, злоумышленники выкрали не только письма сенатора, но и кое-что из этого хранилища? Да и вор, по описаниям похожий на варвара Конана, как раз-таки и прятался в этом хранилище. Очень, очень может быть! Таких совпадений не бывает.

И начальник сенаторской стражи Деливио брезгливо сунул статуэтку в карман камзола, рассчитывая отдать ее Моравиусу (даже если она не принадлежит сенатору то наверняка понравится, и, стало быть, он, Деливио, за служит благосклонность хозяина) и совершенно не представляя себе, какую опасность навлекает на себя присвоением костяной фигурки… Воровством свой поступок старый воин не счел: кто бы ни являлся хозяином статуэтки, Конану она больше не понадобится.

После чего он повернулся к ожидающим распоряжений солдатам.

– Ты и ты,- шепотом приказал он,- встаньте справа и слева от двери. Ты – займи место у окна, мало ли что… Будьте готовы, ребята, разбойник не трус, вооружен и, судя по всему, может за себя постоять. Так что будем начеку… и будем ждать.

Сам же Деливио уселся на кровать. Что-что, а ждать он умел.

Трактирщик Руфус проклял тот день и час, когда он пустил на постой северянина-великана. Всю ночь он не сомкнул глаз – о треклятых подсчетах прибыли даже думать не хотелось, – ворочался с боку на бок, вздрагивая от каждого шума с улицы: а вдруг это вернулся Конан? Как быть? Промолчать о засаде? Очень рискованно. Сообщить? Рискованно не меньше. Как же быть-то, помоги Митра?…

Лишь к рассвету бедного Руфуса сморила дрема. Из которой, как и ночью, его вырвал громкий стук в дверь.

Солнце уже показалось над гребнем городской стены, озаряя кварталы желтоватым светом и обещая весьма погожий денек. На улицы высыпали первые горожане; снаружи доносились цокот копыт, зазывные крики лоточников и ругань разносчиков. Все как всегда. В это время года светало рано, и обычно трактирщик торопился открыть свое заведение па заре. Обычно, по не сейчас – сегодня, расстроенный ночным происшествием, Руфус проспал. И, когда раздался требовательный стук в дверь, поторопился отпереть вход «Червивой груши»: негоже держать на пороге ранних посетителей, вероятно желающих опохмелиться после вчерашней гулянки.

– Эй, трактирщик, морда бородатая, спишь еще, что ли? – послышался снаружи хриплый, но веселый голос.- На улице светло давным-давно, и все порядочные люди обязаны приветствовать новый день глотком доброго вина! Или черви окончательно выжрали твою грушу?

– Затем – снова дробный стук в дверь.

– Сейчас, сейчас,- пробормотал Руфус, семеня к входу и на ходу заправляя выбившуюся рубаху в широкие штаны. Он отодвинул засов…

И едва не отлетел в сторону, когда дверь распахнулась от могучего удара сапогом.

Двигаясь по-кошачьи мягко, по-крысиному бесшумно и по-змеиному стремительно, в трактир быстро просочились пятеро людей. Четверо из них, одетые в серое, невысокие, неприметные, но буквально источающие аромат опасности, в мгновение ока прошлись по залу, заглядывая в каждый закуток, в каждую щель, по-видимому, не нашли ничего угрожающего и угомонились за самым дальним, погруженным в сумрак столиком. Замерли неподвижно. Слились с полутенями.

Пятый же повернулся к трактирщику. Увидев его лицо, Руфус непроизвольно икнул и плотно зажмурился.

– Здорово, Руфус, старый ты мешок с дерьмом! – приветствовал его Кривое Рыло.- Как делишки? Все еще разбавляешь шемское водой? Вайгала давно видел? А приятеля евойного, с каланчу ростом?

Вот тут-то трактирщик и проклял тот день и час, когда он пустил на постой северянина-великана.

– Ну, чего надулся, как жаба? – миролюбиво поинтересовался незваный гость.- Или язык откусил со страху?

Руфус невнятно квакнул. Кривое Рыло ткнул его кулаком в брюхо – несильно, но трактирщик охнул и согнулся пополам, будто его ножом пырнули.

– Тише, тише,- проговорил Рыло и дернул бедолагу за волосы, помогая выпрямиться.- Говори-ка живо: Вайгала давно видел?

– Нет его сейчас…

– Да знаю я, что нет. Вчера мои крысята потеряли и его, и этого чужака, а сюда они пока не возвращались. Конечно, не возвращались – на дельце какое-нибудь сучье отправились… Вот что, друг мой Руфус. Мы с ребятками-«тенями» посидим тут у тебя немного, наших друзей подождем. А ты угостишь нас пивком, а потом встанешь за стойку и будешь строить из себя сенатора на отдыхе. В смысле стоять будешь спокойненько и безмятежно, что твоя статуя Иштар в храме на площади. Усек?

– У-усек… Только вы это… пожалуйста… у меня ж приличное заведение… мне неприятности с властями ни к чему…

– Да не дергайся, Руфус. – Кривое Рыло ласково положил лапищу на плечо трактирщика и на мгновение сжал пальцами ключицу. Руфус тоненько взвизгнул,- И не дрожи, как мышь на морозе. Мы же не злодеи какие, чтобы ножиками махать, кровушку пускать в «приличном заведении*. Мы просто хотим побеседовать с нашими приятелями… особенно с нашим лучшим другом Вайгалом. Усек?