Стефан Корджи - Ночные клинки

Капризно надув губки, Аттея лишний раз взбила пышные кудри. Ведьма была совершенно разочарована. Ее добыча ушла в лучший мир задолго до срока. Колдунья и не собралась держать данного северянину слова — она явилась в покой, чтобы пытками обратить его последние часы в адскую муку, и что же? Он, оказывается, успел умереть!

Аттея осторожно подошла к лежащему. Грудь Конана не двигалась, глаза были закрыты. Пол вокруг него стал совершенно багровым. Колдунья наклонилась, вглядываясь пристальнее. Если он только потерял сознание, она приведет его в чувство — чтобы он узнал, наконец, что такое гнев Хозяйки Камня-Хранителя; все его сила и стойкость рассеются, как дым, и он будет корчиться у ее ног, моля о смерти. Мягким, гибким движением, обольстительная, словно суккуб, Аггея нагнулась к лежащему, нащупывая пульс.

Руки Конана рванулись к ней навстречу, словно бросающиеся на добычу змеи. Раздался треск рвущейся ткани. Левая нога Конана, описав полукруг, сделала подсечку, и Аттея с коротким вскриком повалилась прямо на грудь киммерийцу. Однако вместо того, чтобы вцепиться ей в горло, ладони северянина скользнули под роскошное одеяние колдуньи. В бездонных глазах волшебницы на миг появилось нечто вроде усмешки.

— Так вот чего тебе надо… — начала было она, чувствуя жесткие и неимоверно сильные пальцы на своих бедрах. Ткань затрещала, и в тот же миг ведьма дико вскрикнула от непереносимой боли.

Железная пряжка Конана коснулась ее плоти. Взвился белый дымок. И в тот же миг весь облик Аттеи страшно изменился. Прекрасные волосы тотчас превратились в седые редкие космы. Высокий и чистый лоб рассекли бесчисленные морщины. Дивные глаза оказались обезображены катарактами. Щеки потемнели и отвисли, зубы выпали, обнажая черные десны. Руки ссохлись, и весь облик ее стал напоминать небрежно обтянутого кожей скелета.

Несколько секунд замершая Аттея в изумлении смотрела на себя, а затем лицо ее исказилось болью, и с полузадушенным воплем, скорее походившим на крик обиженного ребенка, она внезапно распростерлась на полу.

Конан приподнял тяжелую, кружащуюся голову. Он потерял слишком много крови, и последняя вспышка отняла все силы. Извиваясь, он пополз к Камню-Хранителю.

Ведьма осталась лежать неподвижно. Сердце ее не билось.

Что ж, все произошло так, как он и рассчитывал. Аттея проговорилась, обмолвившись, что ей помогает магия Камня. Холодное железо, бессильное против самой волшебной сути колдуньи, разрушило поддерживавшие ее молодость чары, и этого удара она не перенесла. Старое сердце не выдержало, когда ведьма, впервые за много-много десятилетий, увидела себя в своем истинном облике.

Конан осторожно пошевелил ногой поставку Камня-Хранителя. Ничего. Тогда, уже смелее, он протянул к драгоценности руку. Пальцы киммерийца коснулись теплой поверхности дивного адаманта — и в следующий миг нанесенная волшебным клинком рана закрылась. Чары Белого Круга не враждовали между собой.

На руке киммерийца не осталось даже шрама. Осторожно завернув алмаз в полу плаща, Конан двинулся вниз по лестнице, на прощание прихватив с собой отлично уравновешенный меч с ножнами из трофеев мертвой ведьмы и зачарованный клинок Белого Круга.

И, едва Конан захлопнул за собой бронзовые ворота, как всю округу потряс глухой подземный удар. В зачарованной башне рухнули перекрытия и балки, погребая сказочные богатства ведьмы под грудами обломков. Конан выругался.

Хашдад бросился ему навстречу.

— Конан, ты цел? Эта кровь на тебе — твоя или ведьмы?

— Моя, — криво усмехнулся киммериец. — Она оказалась крепким орешком, — добавил он уже тише. Невольно перед глазами северянина вновь появилась Аттея — молодая, прекрасная, полная томной чувственности и скрытого призыва… Конан с досадой ударил себя кулаком по колену и вновь выругался. — Все, теперь нам осталось только добраться до Пелия. Надеюсь, что Проклятье Идмира с гибелью ведьмы перестанет действовать…

— Ты прав, друг Конан, ты прав, — услыхали они голос чародея. По своему обыкновению, он появился у них за спинами и совершенно бесшумно. — Аттея мертва? Расскажи мне, — потребовал колдун. — Я понял, что она погибла… пользуясь своими методами. Но теперь я хочу знать — как? Чем ты сразил ее?

— Как да чем… — проворчал киммериец, с наслаждением вытягиваясь на земле и жадно приникая к бурдюку с водой. — Сама она умерла, понимаешь, маг? Сама. От горя. Когда увидала — не без моей помощи — как она выглядит на самом деле…

Маг изумленно поднял брови. — Вот оно как?.. Надо же, не ожидал от железокаменной Аттеи, что спокойно смотрела на гибель собственной родины, подобной чувствительности! Впрочем — для женщин всегда главное — их внешность, а остальное может гореть огнем… Ну что ж, самое трудное тебе удалось, Конан. Теперь отдай мне Камень-Хранитель, и я смогу точно узнать, где тебе разыскивать священную клепсидру. Мы пройдем по следам Ночных Клинков… и все узнаем. Дай же мне Камень!

Протянутая ладонь волшебника чуть заметно дрожала. Конан нахмурился. Зоркий киммериец заметил эту предательскую дрожь и, надо сказать, она ему чрезвычайно не понравилась.

— Камень-Хранитель хорош для моих ран, — осторожно ответил он. — Мне доводилось слышать, магические талисманы во время подобного колдовства могут гибнуть… Я хотел бы пока держать его при себе.

Черные глаза волшебника остро сверкнули.

— Ты что же, не веришь мне, Конан из Киммерии?! МНЕ, МАГУ ПЕЛИЮ?!

— Я не верю никому, маг Пелий, — равнодушно ответил северянин. — Даже самому себе. Мне помнится, ты что-то говорил о короне, которую старый раджа завещал любому, кто выручит Камень-Хранитель? Я вообще-то бы не отказался. Так что мне не хотелось бы, чтобы с Камнем что-нибудь случилось.

Губы волшебника сжались, на щеках проступил румянец.

— Конан! Во время моего волшебства с Камнем ничего не случится, уверяю тебя! — Он с волнением облизнул губы.

— Ну и хорошо, — кивнул киммериец. — Вот и пусть полежит у меня. Да и потом, пожалуй, мы сохраним этот Камень. Я всегда мечтал стать королем чего-нибудь. А Хашдада сделал бы первым министром — или как там называется тот, кто помогает королям? А, приятель, как ты? — обратился он к кузнецу.

Хашдад промолчал, — Пелий внушал ему не меньший страх, чем ведьма Аттея.

— Или ты отдашь мне сейчас Камень, — железным голосом начал Пелий, — или ты не дождешься от меня никакой помощи! Ищи следы Ночных Клинков сам!

— Са-ам? — тяжело усмехнулся Конан. Он сделал одно внезапное, стремительное движение, настолько быстрое, что Хашдад не смог различить ни начала его, ни конца, и сгреб мага за грудки. Кинжал Белого Круга оказался возле самого горла чародея.