Джорджия Лэнгтон - Рыжий Ястреб

Она взглянула в тот угол храма, куда отполз громадный мохнач, передав ей оружие. Но никакого чудовища там не было. Только обнаженное смуглое тело, покрытое пылью и какой-то темной влагой, неподвижно лежало на полу.

— Табасх! — Карела устремилась к нему.

Она совсем не смотрела в этот угол, пока длилось ее знакомство и сражение с каменным идолом. Как, когда чудовищных размеров демон снова принял человеческое обличье?

Табасх шевельнулся. Карела опустилась рядом. Ее начала бить запоздалая дрожь, и тревога охватила девушку. Она приподняла плечи друга и осторожно переложила темноволосую голову к себе на колени. Ей показалось вдруг, что он уже мертв. Она заплакала, поглаживая холодные впалые щеки Табасха.

— Ястребы не плачут, Карела, — прошептал Табасх, не открывая глаз.

— Хвала Деркэто! — вскричала Карела, враз забыв про свои слезы. Она наклонилась к Табасху и затеребила его. — Очнись же, не надо меня так пугать!

Табасх поднял руку, нащупал склонившееся над ним лицо и погладил рыжеватые пряди девушки, обильно посыпанные пылью и каменной крошкой.

— Что это было, Карела? — пробормотал он, слабо пошевелившись.

— Как что было? — удивилась она. — Ты забыл, как дал мне саблю?

Табасх открыл глаза и внимательно посмотрел вокруг.

— Нет, это я не забыл. Это я помню, хотя до сих пор не понимаю, почему я вдруг это сделал. Не иначе сама Деркэто повелела мне сделать это.

Карела покачала головой:

— Разве? Я думала, что это была твоя идея.

— Моя идея? Чтобы я сам, своими руками поставил тебя против этого каменного гиганта? — возмутился Табасх из последних сил. — Ты плохо узнала меня, Карела! Да когда я увидел, как он вдруг оживает и движется к тебе, я призвал свою смерть, чтобы умереть раньше тебя и не видеть этого кошмара. Но я был бессилен. Что-то словно парализовало меня, и я только лежал и смотрел, как ты билась с ним…

Табасх попробовал приподняться, но у него ничего не получилось.

— Я чувствую свое тело так странно, — пробормотал он.

Он чуть приподнял голову, взглянул на себя, побледнел, лицо его дрогнуло, но, промолчав, он бессильно снова откинул голову на колени девушки.

— О чем ты? Разве раньше ты его не чувствовал? — Карела принялась осматривать юношу. — Табасх, чем это ты перемазан? Что-то черное, липкое…

— Это кровь демона, Карела. Михар… Это она порезала меня своим кинжалом, прежде чем я успел оттолкнуть ее. Тогда я не думал о том, чтобы пустить в ход защитные силы, которыми Табасх всегда пользовался. Ша Мрэль не мог больше себя защитить, — грустно улыбнулся юноша.

— Зачем ты?! — Карела задохнулась от испуга. — Не смей произносить это имя!

— Тихо, не волнуйся. Я знаю, что теперь могу его произносить и слышать. Ты победила каменного великана, и теперь заклятье, наложенное на мохнача, растаяло. — Табасх оперся на руку Карелы и приподнялся.

— Но ведь теперь… Если нет великана, ты никогда Не сможешь стать. — Карела прикусила язычок.

Табасх побледнел, губы его задрожали, но он взял себя в руки:

— Да, ты права. Горько как… И жить мне больше незачем.

Опершись на руку, Табасх отвернулся от девушки. Плечи его поникли.

— Да брось ты, — бодро сказала Карела. — Мы уедем с тобой из Серого ущелья и будем странствовать вместе, и ты будешь снова превращать мерзавцев в крыс и лягушек…

— Ты думаешь? Нет, Карела, ты не понимаешь, — пробормотал Табасх и, пошатнувшись, снова свалился на колени Кареле. — Да что же это мне так плохо? Тело совсем не слушается. И болит…

— Табасх, а вдруг?.. — Карела замялась, но решила все же сделать смелое предположение. — А вдруг твоя магия оставила тебя? Вдруг ты уже стал человеком и поэтому не можешь понять, что с тобой?

— Ах, если бы так! — вздохнул Табасх, и в глазах его заблестели слезы. — Все мое при мне. Запомни, Карела, Деркэто никогда не меняет своих решений! Она дала мне шанс: был один способ для демона обрести покой. Его больше нет, этого способа, нет и разговоров о нем.

— Теперь ты проклянешь меня за то, что я лишила тебя твоей мечты. Я своими руками разрушила оба заклятья Деркэто. Ты проклянешь меня, а богиня не иначе как выберет для меня самую страшную из своих казней, — горестно прошептала Карела.

Юноша попробовал встать, но снова потерпел неудачу. Сжав рукой плечо Карелы, он легонько потянул ее к себе, заставляя наклониться.

— Я умираю, Карела, — тихо сказал Табасх. — Прямо сейчас я ухожу в те самые смрадные глубины мрака, из которых я был рожден. Но даже опустившись туда, моя душа никогда не забудет тебя и никогда не помянет дурным словом. За все, что ты для меня сделала, я тебе благодарен. А Деркэто и ее страшная казнь… Опомнись!

Не гневи богиню, Карела! Неужели ты не видишь, как добра и щедра она к тебе?!

— Она отняла у меня друга, — упрямо произнесла Карела.

— С судьбой не поспоришь, — вздохнул Табасх. — Но это не повод, чтобы стать слепой, Карела. Сама посуди: моя глупая сестра жила пустой страстью стать великой, прекрасной и могущественной. И ради этого она собиралась растоптать каждого, кто встал бы у нее на пути. Она все отдала для своей мечты. Но именно тебе, а не кому-то еще, удалось не только помешать ей, но и занять то место, которая она прочила себе.

— Какое место, Табасх? — растерялась Карела.

— Место земного воплощения Деркэто.

— Но я не пила крови демона, — возразила девушка.

— Еще не поздно. Черная кровь еще не просохла, — серьезно сказал Табасх.

— Да ты спятил! — Карела брезгливо содрогнулась. — Ни за что на свете не стану этого делать, даже если ты меня попросишь!

— Не стану просить. Потому что, по большому счету, тебе это ни к чему, — улыбнулся стигиец, — Потому что тебя Деркэто уже выбрала, и не сейчас, а с самого твоего рождения. Именно она дала тебе такое прекрасное тело, против которого не могут устоять даже демоны. Это она дала тебе немереную гордость и завидное упорство. Она дала тебе силу духа и решительность действия. У тебя есть все, чтобы прямо сейчас взять власть над своей судьбой. И большинство из тех, кто встретятся на твоем пути, осознают твою силу и преклонят перед ней колени.

— О боги, боги, — прошептала Карела. — Почему ты решил, Табасх, что мне нужно, чтобы передо мной преклоняли колени? Я хочу, чтобы с моими желаниями считались, но я не терплю рабства.

— Тебе придется иметь с ним дело, моя прекрасная Карела. Люди бывают только двух сортов: рабы и их повелители. Для того, чтобы быть рабом, не обязательно носить цепи. А чтобы стать повелителем, не обязательно хлестать плетью. Ты будешь повелевать, Карела, потому что для иного ты не создана.

— Ты пророчишь мне такую легкую жизнь? — всхлипнула Карела, чувствуя, как из тела ее друга, и без того чуть живого, уходит последняя сила.