Дуглас Брайан - Мертвое Сокровище

— Да. Наконец-то ты понял!

— Он не сказал тебе, как он это сделал?

— Он сказал, что теперь все будет в порядке.

— И ты рассказала ему, где сокровища? Ну, те самые, которые подарил змей из колодца?

— Да. — шепнула Оризия. — Я ему сказала, и он обещал принести их сюда. Мне. Он говорил о том, как я буду красива, когда драгоценные камни засверкают в моих волосах, когда нити с самоцветами обовьют мои руки, когда золотые браслеты украсят мои ноги, а наборные пояса украсят талию…

— Большой, должно быть, умник этот Берлис, — фыркнул Конан. — Ты хорошо описала его, Оризия, но расскажи мне теперь о том, как выглядит его лицо.

— Оно круглое, с большим носом и вот такими глазами. — Оризия показала на огонек лампы.

— С красными глазами?

— Ну, они не вполне такие. Они переливаются — вот что я хотела сказать.

— Переливаются оранжевым, красным, желтым?

— Да. Они почти как у волка, но переливаются. Это понятно?

Конан видел, что девушка очень старается угодить ему, и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

— Совершенно понятно, Оризия. Ты большая умница. Расскажи мне теперь о том месте, куда ты направила Берлиса.

— Я его не отправляла…

— Я хочу сказать — о том месте, где были спрятаны сокровища. Он ведь поехал именно туда после того, как… уговорил твоих родителей не дышать?

— Да. — Оризия принялась наматывать на палец длинную прядь. — В полудне пути отсюда, если ехать прочь от восходящего солнца, есть старый курган. Никто не знает, кто там похоронен. Просто груда камней. Очень большая груда камней, огромная! — Оризия взмахнула рукой, показывая — какая огромная. — Там никто не останавливается. Пустое место, нет ни колодца, ни тени, чтобы отдохнуть. Просто гора камней.

— Ясно, — пробормотал Конан. — Камни под камнями.

Глаза Оризии радостно блеснули.

— Ты понял! Отец забрал все драгоценности и увез их. Он сказал, что все проклятое должно быть завалено камнями. А мне было обидно. Мне хотелось, чтобы они блестели под солнцем, как в то утро, когда я впервые их увидела. Но отец велел даже не думать об этом. Он очень сердился.

— А как же твоя сестра? — осторожно спросил Конан. — Ведь эти драгоценности погубили ее!

— Если одна сестра погибла, другая должна быть счастлива за двоих, — рассудительно произнесла Оризия.

Конану показалось, что это не ее слова, а чьи-то чужие, которые она слышала — возможно! — от Берлиса.

— Это Верлис тебе так говорил? — поинтересовался киммериец осторожно.

— Откуда ты знаешь? — вскинулась Оризия.

— Отвечай! — настаивал он.

— Да, он! Как ты догадался?

— Ты очень хорошо описала мне его, вот я и догадался, — ответил Конан, довольный собой. Портрет соблазнителя и убийцы постепенно начал вырисовываться. Теперь Конану не составит большого труда выследить его. Тем более, что путь у негодяя один — через Бритунию в сторону Немедии. В Нумалии можно роскошно прожить, обладая горой сокровищ, пусть даже на этих сокровищах и лежит какое-то проклятие. Купцы не задают много вопросов, когда видят побрякушки высшего класса по цене весьма умеренной.

Для начала следует найти заброшенный курган. Следы, возможно, уже занесло, но… Если Берлис — такой негодяй, каким обрисовала его, сама того не ведая, простодушная Оризия, то он оставит следы другого рода. Насилие, обман, оскорбленные отцы и обесчещенные девушки.

«Он еще довольно молод и смазлив, — подумал Конан. — И крупный нос его не портит. Именно так будут описывать его женщины, у которых все в порядке с головой».

— Ладно, — произнес он вслух. — Давай-ка будем спать, Оризия. Утро вечера мудренее. А утром я заберу тебя с собой. Уедем отсюда подальше и не будем оборачиваться.

— А разве ты не будешь ласкать меня? — спросила девушка.

— Если тебе этого хочется, — проворчал Конан, проводя рукой по ее щеке.

Конана разбудили капли дождя, падавшие на лицо. Он заворочался, недовольно ворча, как медведь, которого потревожили в берлоге, и несколько раз отмахнулся, но дождь не переставал.

— Что за… — начал он в полусне и вдруг, рывком, пробудился.

Он лежал на голой земле. Лошадь паслась неподалеку, время от времени недовольно подергивая ушами. Седло, насквозь мокрое, лежало чуть в стороне.

Ни следа большой каменной усадьбы… Только мрачные горы, потемневшие от дождей, глядели на киммерийца свысока, как будто презирая человека за его глупость и необоснованность его претензий.

«Что ты потерял здесь, варвар? — казалось, говорили они. — Что ты думал здесь найти? Усадьбу, красавицу-девушку, которая нуждается в твоей защите, гору зачарованных сокровищ, которые так и ждут, пока ты явишься за ними и сделаешься богачом? Глупец-человек! Ничтожная букашка у нашего подножья! Забавно глядеть на твои потуги!»

— Ну, пет! — сказал горам Конан. — Все это мне не приснилось. Я еще в своем уме. И если сокровища из колодца, где был сокрыт змей, действительно существуют, то клянусь Кромом — я отыщу их!

С этими словами он решительно поднялся на ноги и стал озираться по сторонам.

Колодец здесь действительно имелся. Заваленный камнями. Вокруг под ногами хрустело битое стекло. Значит, не все из случившегося нынешней ночью киммерийцу просто пригрезилось. Да и не видел он обычно таких снов, чтобы можно было перепутать их с явью. Запахи. В усадьбе пахло то кровью, то тленом, то вообще — ничем. А так не бывает даже во сне.

Нет, запахи были.

Было прикосновение Оризии — ледяное. Как будто она не живая девушка, а…

Содрогнувшись, Конан вдруг понял, что такое земляной холм, на котором он лежал. Это была могила. Он не стал нарушать покой мертвецов и раскапывать насыпь. Он был твердо уверен в том, что увидит, если предпримет подобное: три мертвеца, две женщины и мужчина. Мужчина заколот кинжалом, который до сих нор лежит в могиле, старшая из женщин задушена бусами, а младшая… Кто знает, как умерла младшая! Может быть, негодяй сбросил ее в могилу еще живой — вот она и бродит по ночам неприкаянно, вызывая из небытия дом, где прошли ее счастливые детские годы, облекаясь плотью и разговаривая со случайными путниками, чтобы направить их по пути своего убийцы…

Конану доводилось слышать о подобных случаях. Это были печальные и страшные истории, которыми тешились долгими зимними ночами в тавернах случайные попутчики, застигнутые непогодой.

Как и в любой истории, передаваемой из уст в уста, в этой хранилась немалая доля правды. Нужно было только догадаться, как много этой правды сберегли рассказчики и чему можно верить, а что — отвергнуть как домысел.

Для начала Конан решил принять на веру все.

Итак, он беседовал с убитой девушкой. Несомненно, ее звали Оризия. Жаль, что он не догадался спросить об именах ее родителей. Вряд ли в городах слыхали о малышке Оризии. Она, скорее всего, и не покидала порога родного дома. А вот ее отец вполне мог странствовать по свету, когда был молод. И позднее вряд ли он сиднем сидел дома. Чтобы жить, человек должен общаться с себе подобными. Разузнать о нем не составило бы труда в соседнем городишке.