Дуглас Брайан - Неудачник из Аграпура

Конан хмыкнул и налил себе еще вина.

— Я бы не стал связывать проглоченный амулет и сгоревшие в Аграпуре дома, — сообщил киммериец.

— А кто их связывает, — проворчал карлик, — они не ковры, чтобы их связывать…

Допив вино, Конан бесцеремонно объявил:

— Мы останемся здесь на ночлег. Вероятно, проведем у тебя несколько дней. Нас разыскивает городская стража, так что попрошу тебя, Тульпис, убедительно попрошу — не болтай о том, что нас видел. Иначе в следующий раз я не буду столь снисходителен к твоим слабостям. Человечек ты маленький, а слабости у тебя большие, и, боюсь, рано или поздно они причинят тебе не приятности размером со слона.

Если Саламар рассчитывал на спокойную жизнь в таверне у Тульписа, вдали от шума и беспокойств, охвативших Аграпур в эти дни, то он сильно ошибся.

После прекрасно проведенной ночи, которую гирканец проспал в настоящей кровати, укрываясь настоящим одеялом и с подушкой, набитой свежим сеном, под головой, Саламар был вынужден вернуться к трудностям и невзгодам.

Началось все, естественно, с Конана. Неутомимый киммериец был на ногах с рассветом и вскоре растолкал Саламара.

— У тебя много дел, — сказал Конан, неприятно усмехаясь.

— У меня? — Саламар сел, сонно потирая глаза. — Для чего ты разбудил меня? Что тебе от меня нужно?

— Я спас тебя из тюрьмы, — напомнил киммериец. — Если бы не я, ты сейчас уже сгорел бы заживо. Или дожидался бы палача, который отрубит тебе руку. Воровать — и то толком не умеешь!

— Я же говорил, что я неудачник, и все мое невезение — от этого предм… кх. — х! — Саламар закашлялся, не желая раздражать могучего варвара.

Конан снизошел к его стараниям не раздражать собеседника и сделал вид, будто не расслышал последнего слова, утонувшего в приступе неистового кашля. Дождавшись, чтобы гирканец успокоился, варвар продолжал:

— Итак, дружище, во г что мне удалось вытрясти из нашего хозяина. Во время каждого из пожаров сгорело по одному человеку. И это, думается мне, неспроста.

— Мы это вчера обсуждали, — зевнул Саламар. — Боги, Конан! Когда ты успокоишься? Я так устал!..

— Ты сидел в тюрьме и ровным счетом ни чем не занимался, — напомнил ему киммериец.

Саламар взвыл:

— Конан! Ты — варвар и убийца!

— Не смею отрицать очевидного. — Конан вздохнул.

— В тюрьме я, позволь заметить, не отдыхал — как ты изволишь выражаться, — а страдал. Это занятие отняло у меня уйму сил. Конан! Пожалей меня!

— Нет уж, — отрезал киммериец. — Ты будешь делать то, что я велю. А велю я тебе следующее. Ты должен обойти все пожарища и поговорить там с людьми. Потолкуй о том, о сем. Расспроси их о разных деталях. Я хочу, чтобы ты узнал как можно больше о погибших. Мы обязаны выяснить, какая существовала между ними связь. От этого многое зависит…

— Я сделаю все, что ты потребуешь, Конан, — заверил Саламар, видя, что спорить с варваром бесполезно. — Ты только корми меня вовремя и объясняй, ради всех благодетельных божеств Хайбории, зачем тебе нужно разбираться в аграпурских пожарах. Ты ведь не метишь на место главного тушителя пожаров в Аграпуре?

Конан сморщился.

— Здесь творится колдовство, я это чую, — сказал киммериец. — Я ненавижу колдунов. У меня от них мороз по коже. Они причиняют бедствия людям… и преследуют меня. И для того, чтобы колдуны начали меня преследовать, мне, заметь, не пришлось ничего глотать, — просто я убил пару-другую этих негодяев, вот они и видят во мне угрозу. Кстати, правильно делают… Такого объяснения тебе достаточно?

— Ну, я ведь понимаю, что всей правды ты мне не скажешь, — обреченно махнул рукой Саламар.

— Правильно понимаешь.

— Хорошо… — Гирканец вздохнул. — Но почему я? Почему ты сам не можешь пойти?

— У меня запоминающаяся внешность, а стражники нас уже разыскивают, — сказал Конан невозмутимо и не без удовольствия отметил, что его собеседник позеленел от страха. — Тебя же они не узнают.

— Я тоже выделяюсь в толпе, — сказал гирканец.

— Ты переоденешься женщиной, вот и обманешь всех.

— Я… не могу. Я все-таки воин. Как мне переодеваться женщиной, Конан! Ты хочешь, чтобы я совсем перестал уважать себя?

— Если я тебя не уважаю, то и тебе подобный подвиг под силу… Какой ты воин? — безжалостно сказал Конан. — Ты вор, и к тому же неудачливый. Сам ведь рассказывал, что изучал жизнь и привычки продажных женщин. Тогда тебе это понадобилось для того, чтобы втереться в доверие к бедной разбогатевшей шлюхе. Теперь воспользуйся своими знаниями ради того, чтобы спасти свою шкуру.

— А я не могу спасти мою шкуру попросту убравшись из Аграпура? — с безнадежной надеждой спросил Саламар и глянул на Конана просительно.

— Нет, — сказал Конан и потрогал большой кинжал, висевший у него на поясе.

Женская одежда, как выяснилось, вовсе не стесняла Саламара. Собственно, не существовало такой уж непроходимой границей между женской одеждой и мужской, во всяком случае, для гирканца: туника — чуть длиннее, покрывало — чуть более просторное. Не возникло особенных трудностей и с тем, чтобы изображать женскую походку. Нужно было семенить, опустив голову — большего и не требовалось. Молодое смуглое лицо, видневшееся из-под покрывала, большие темные глаза, наполовину скрытые черной тканью, — все это превращало Саламара в «истинную женщину».

Конан, во всяком случае, остался доволен. «Тебя никто не узнает, даже если будет приглядываться, — заверял своего приятеля варвар. — Только будь осторожен: одинокая женщина легко попадает в неприятности. Держись как служанка знатной госпожи, которую отправили с поручением разузнать новости. Не вздумай изображать из себя важную даму! Похитят — не успеешь и глазом моргнуть. А похитители женщин, как правило, не слишком церемонятся. И когда тебя разденут, то обмана не простят. Нет ничего хуже разочарованного насильника. Их фантазии бывают порой изощренно жестоки».

Саламар оборвал наставления киммерийца: — Довольно! Ничего не желаю больше слушать, ни о похитителях, ни о дамах, ни о насильниках! Время от времени мне думается, что ты нарочно надо мною издеваешься. Конан пожал плечами.

— Я всего лишь даю тебе советы. И, поскольку людям свойственно упрямство, трачу время на объяснения — для чего надлежит следовать моим советам буквально. Заодно объясняю последствия…

Саламар махнул рукой и ушел, путаясь в покрывалах.

Конан возвратился к столу и вытащил еще один кувшин с вином, похищенный у хозяина маленькой таверны: тот спал прямо на столе, забравшись на столешницу и свернувшись в клубок между пустыми кувшинами, объедками, об- глоданными костями и плошками, где еще оставалось немного от вчерашней трапезы.