Кристина Стайл - Дикая охота

— Млеткен! Где ты так долго пропадал? А где Анкаля?

Конан внезапно проснулся и резко сел. Кром! Не сходит ли он с ума? Однако самым удивительным оказалось то что он тут же вспомнил имя женщины: Уквуна. Вспомнил? Он никогда не знал его! Он нигде прежде не встречался с этой женщиной и вместе с тем осознавал, что она близкий и родной ему человек.

Негралово отродье — этот незнакомец… Что он такое сделал? Откуда появились чужие сны? В том, что сон чужой, Конан нисколько не сомневался, но как такое могло случиться, объяснить был не в состоянии. Он замысловато выругался и попытался снова заснуть, но стоило закрыть глаза, как опять злые ветры закружили над землей снежные вихри. Варвар заставил себя проснуться, встал и, тяжело ступая по лестнице, спустился вниз.

В таверне сидело несколько посетителей, мрачно накачивавшихся подогретым вином. На киммерийца никто не обратил внимания, и это было их счастьем, ибо Конан настолько разозлился, что, подними хотя бы кто-нибудь на него глаза, он тут же ввязался бы в драку.

Последствия свершившегося накануне побоища были тщательно убраны, трупы куда-то унесли, и лишь расколовшаяся от мощного удара скамья напоминала о том, что тут произошло вечером. Конан осмотрелся по сторонам и решительно шагнул к столу, за которым раньше сидел незнакомец. Варвар потребовал вина и попытался сосредоточиться. Это у него плохо получалось, потому что он больше привык работать кулаками и мечом, нежели головой. Однако он горел желанием разобраться в том, что с ним случилось. В голову лезли всевозможные мысли, но ни одна не помогала ему понять происшедшее. «Анкаля, сестренка…» — вдруг подумал он и вздрогнул. Опять начинается! Да что же это за проклятие?!

В свои неполные двадцать лет Конан успел побывать во многих странах, немало пролить крови, познать рабство, обучиться воровскому мастерству, попробовать жизнь наемника, заниматься контрабандой. Ему уже не раз приходилось сталкиваться со всевозможными магами, ведьмами, демонами, и ни один из них не ушел от острого меча киммерийца. Он не боялся ни оживших мертвецов, ни воинственных мумий, ибо знал, что с ними можно покончить, он бросал вызов богам, когда охранял священную рощу, но и этой схватки вышел победителем.

Именно варвар раскрыл тайну магического меча Скелоса это он вместе с неповторимой Карелой уничтожил мага Аманара и золотого демона Морат-Аминэ, Ловца Душ (при мысли о своенравной, непредсказуемой рыжеволосой красавице Конан улыбнулся, и его настроение стало не таким мрачным). И все равно киммериец с великой опаской относился ко всему, что было связано с волшебством. Победы победами, но до сих пор он выходил на бой со зримым врагом, а то, что сейчас с ним происходило, не поддавалось никакому объяснению. Во всяком случае, сам Конан не мог справиться с этой загадкой.

Для начала он решил поговорить с Ордо. С одноглазым киммериец познакомился в шайке Карелы, Рыжего Ястреба, и тот неоднократно сумел доказать свою преданность и надежность. Кроме того, Ордо обладал ясным и трезвым рассудком, чего сейчас Конану явно недоставало.

Ордо внимательно выслушал сбивчивый рассказ взволнованного приятеля и криво усмехнулся:

— Предупреждал ведь я тебя, не пей так много. Проспись как следует, и все встанет на свои места.

— Как ты не понимаешь! — вскричал варвар. — Спать-то как раз я и не могу спокойно. Мне снятся какие-то дикие сны.

— Ты что, приятель, снов начал бояться? — изумился Ордо. — Что-то на тебя не похоже.

— Конечно, не похоже, — горячо откликнулся Конан. — Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Этот узкоглазый, наверное, был колдуном и навел на меня какую-то дрянь, которая теперь мешает мне жить.

— Тебе ли бояться колдунов, — спокойно ответил Ордо. — Сколько их уже отведали твоего меча?

— Да этот-то и так уже подох! — разозлился киммериец. — Я не могу драться со снами и дурацкими мыслями.

— Плюнь и забудь, — пожал плечами одноглазый.

— Легко тебе говорить, — проворчал Конан. — Это не ты обзавелся женой где-то в снегах и сестрой, которой никогда в жизни не видел.

— И не увидишь. Скоро придет новый товар. Некогда будет о всякой чепухе думать. Да и спать почти не придется.

Этот разговор, как ни странно, немного успокоил Конана тем более что несколько следующих дней его не мучили на чужие воспоминания, ни странные сны. Он благополучно спустил в различных кабаках почти все свои деньги, осчастливил страстными ласками половину припортовых красотой, выпил целое море вина и вновь почувствовал себя прежним. К этому времени Ордо разыскал очередного заказчика, и контрабандисты принялись готовиться к серьезному делу. Однако когда почти все было готово и оставалось лишь решить несколько мелких вопросов, чтобы начать действовать, Конан вдруг почувствовал, что ему надо срочно покинуть Аграпур и двинуться на север. Чем было вызвано такое неожиданное изменение всех его планов, он объяснить не мог. Просто ему надо было куда-то идти, и как можно скорее.

Ордо вспылил так, что, казалось, под ним сейчас загорится скамья:

— Ты совсем рехнулся?! Мы все на тебя рассчитывали, а ты собираешься бросить нас ни с того ни с сего.

— Пойми, — попытался оправдаться киммериец. — Это не я. Кто-то тянет меня отсюда, и если я откажусь… Да нет! Не могу я отказаться!

— Ну и убирайся на все четыре стороны! — рявкнул Ордо, поднялся со скамьи и ушел, ни разу не обернувшись.

Конан хотел броситься за ним, но понял, что все равно ничего не объяснит приятелю, потому что сам не знает, что с ним происходит. Вскоре он уже был в Аките, но, убедившись, что его там ничего не держит, покинул город на следующий же день. Ноги сами вели его в Замору, хотя ему совершенно не хотелось туда идти. Сумасшедшие сны опять вернулись. Чаще всего ему снилась молоденькая девушка с такой же крошечной чайкой на щеке, как и у незнакомца, которого он столь опрометчиво бросился защищать. Девушка смотрела на него печальными глазами и твердила одно и то же: «Торопись, Млеткен, торопись. Еще немного, я не выдержу. Тогда ты больше не увидишь меня».

Конан пытался отвечать ей, сказать, что он вовсе не Млеткен, что он даже не знает, кто такой Млеткен, но в своих снах он был немым. Сны всегда обрывались неожиданно, словно кто-то стирал огромной тряпкой картинку и оставлял лишь непроницаемый черный фон. Временами киммерийцу казалось, что он сошел с ума окончательно, однако когда он вновь обретал способность спокойно и разумно мыслить, то понимал, что какие-то неведомые силы затеяли с ним большую игру, и давал себе слово довести ее до конца. Он мог бы и не давать слова, ибо все равно был не в силах сопротивляться мощным толчкам, направлявшим его все дальше и дальше неизвестно куда.