Джеральд Старк - Заложники Рока

…Покрутившись около людей и послушав их разговоры, гулька Иламна тоже улизнула проветриться. «Сломанный меч» ничем ее удивить не мог – она уже не раз приезжала сюда с посланиями от покойного Князя Лесов, была знакома с расположением разбросанных по окрестным холмам построек и точно знала, куда направляется. С рассеянным видом обогнув угол жилища Хасти, она зашагала вдоль бревенчатой стены дома, не забывая время от времени быстро оглядываться через плечо. Ее ухода никто не заметил и следом никто не увязался. Скверно, что подходящий миг она улучила только ближе к сумеркам, но, впрочем, особой спешки нет. Люди никуда не денутся из пределов Школы, а она еще хотела узнать, как поведет себя Хасти, когда придет в сознание.

Цель ее краткой прогулки находилась у подножия восьмиугольной башенки, пристроенной Элларом к дому исключительно для красоты и потому, что в один прекрасный день ему захотелось иметь подобное сооружение. Порыскав вдоль стены, гулька вскоре отыскала требуемое – поворотное колесо и уходящую вверх бечевку. Флаг, обычно поднимаемый на вершину башни, нашелся в доме: свернутое жесткое полотнище с неизменными изображениями книги и сломанного меча. Для пробы Иламна покрутила жестяное колесо, убедилась, что веревка послушно уползает наверх, и принялась крепить к ней штандарт.

– Это еще зачем?

Вопрос прозвучал так внезапно и резко, что гулька, вздрогнув, выронила знамя. Медленно, пытаясь унять забившееся сердце, она обернулась: в трех шагах стоял да Кадена, пристально глядя на нее.

– Я-а… Я просто подумала: раз Эллар вернулся домой, надо бы поднять знамя Школы, – она постаралась взять себя в руки. – Так всегда делалось. Может, когда он очнется, ему будет приятно.

– Может, и будет, – черные с золотыми искорками глаза Морадо да Кадена пристально изучили полянку, развернутое полотнище и Иламну, старавшуюся выглядеть растерянной и немного удивленной, но только не перепуганной до смерти. – Но пока не нужно. Откуда нам знать, кто может бродить по окрестностям?

– Если этот кто-то и бродит по окрестностям, как ты выразился, то уж наверное знает о нашем прибытии, – возразила Иламна. – Киммериец самоуверен, как… Смешно, хотела сказать – как король. Самоуверен, будто он у себя дома. К тому же мы шумим так, что слышно в Кордаве. Про ночную попойку я и не говорю.

– Все равно не нужно, – повторил Рейенир. – Все хотел тебя спросить, да как-то не было случая: с чего ты вдруг воспылала стремлением помогать людям? Мне казалось, после всего, что произошло, ты будешь последней, кто согласится указывать им дорогу на Синрет. Я уже подумывал, как бы отговорить их от этой затеи или поискать кого другого в проводники…

– Я помогаю не людям, а Эллару, – отрезала гулька, слегка покривив душой. – Чем быстрее он очнется, тем лучше для Княжества.

– Похвально. Раз ты так о нем печешься, могла бы почаще к нему наведываться. Маленькая баронета Монброн сидела с ним чуть не по полдня. А ты прошлой ночью то и дело шмыгала в лес. Зачем бы, а?

– Великие небеса, Рейе! Знаешь, после пары-тройки кружечек хорошего муската иногда тянет… в кустики. А сидеть с бездыханным трупом не вижу смысла. Одной сиделки ему вполне достаточно.

– И все же, почему…

Договорить Рейе не успел: со стороны крыльца донеслись призывные, но неразборчивые выкрики – сперва одного человека, потом нескольких. Рабирийцы переглянулись и рванулись в обход дома, к источнику шума. Позабытый штандарт так и остался висеть наполовину прикрепленным к бечевке, наполовину утонув в высокой траве.

Причина внезапной сумятицы имела рост в добрых четыре локтя, перекошенную от напряжения физиономию и, хотя с трудом удерживалась на ногах, из врожденного упрямства пыталась выбраться на крыльцо. Делле, оставшийся присматривать за чародеем, суетился вокруг, хватаясь за голову и убеждая Хасти вернуться обратно. Магик, не отвечая и мертвой хваткой цепляясь за перила, сделал пару зыбких шагов. Потом ноги его подломились, он скатился по ступенькам вниз и неуклюжим мешком костей рухнул у порога собственного дома. Делле и Эйкар с двух сторон подхватили его и с натугой поставили на ноги.

– Вернулся, хвала всем богам, старым и новым, – с добродушной язвительностью поприветствовал его Конан. – Ну и как оно, странствовать в незримом?

Единственный зрачок колдуна, отчего-то налившийся темно-оранжевым цветом вместо природного серого, бессмысленно метался туда-сюда, пока не зацепился за стоявшего прямо перед ним варвара. Хасти озадаченно нахмурился, словно вспоминая, не сталкивался ли он когда-нибудь с этим человеком, потом перевел взгляд на других гостей Школы, сбежавшихся на тревожные вопли Ариена. Осмотрев их, он попытался трясущимся пальцем указать на Айлэ, закашлялся и вдруг отчетливо выговорил:

– Пожрать бы. И пить. Много.

– Раз требует пожрать – значит, точно живое! – тоном знатока вынес приговор король Аквилонии. – Мертвякам еда ни к чему. Эй, Хасти, ты хоть узнаешь меня? – он пощелкал пальцами перед глазом чародея. – Ну-ка порадуй нас, молви еще что-нибудь разумное!

– И помыться, – Хасти снова попытался шагнуть и бессильно завалился назад – Делле с Кламеном с трудом его удержали. Второе требование было вполне понятным. Неподвижно проведя почти седмицу сперва в гробу, а затем в повозке с сеном, Рабириец обрел не только подобающий мертвецу вид, но и соответствующий запах. Эйкар окликнул подручных, и двое егерей немедля бросились на подмогу, сменив изнемогающего Делле.

– Слабее младенца, – вздохнул Ариен, наблюдая, как одноглазого мага волокут обратно в дом, а следом тащат здоровенную дубовую бадью для помывки, – но упрям, как тысяча ослов.

…Суета в доме на берегу озера Синрет затянулась допоздна. Разлученные духовная и телесная сущности Одноглазого успешно воссоединились, если не считать изрядной неловкости в движениях, постепенно, впрочем, проходившей. Вопросами его не беспокоили, ожидая, пока Хасти приведет себя в порядок – как внешне, так и внутренне, разобравшись со своей загадочной и запутанной душой. Ждать пришлось до самого утра. Отмывшись и перекусив, Одноглазый, к общему удивлению, опять задремал – но теперь его сон во всем походил на сон обычного человека. Посовещавшись, будить колдуна или не будить, король Аквилонии и его спутники положились на слова Иламны, советовавшей дождаться утра.

14 день Второй летней луны.

Для Айлэ Монброн ночь прошла так беспокойно, что ближе к рассвету она начала мысленно честить свою почтенную родительницу – зачем та передала наследнице частичку пророческого дара, не объяснив толком, как им пользоваться? Пытаясь избавиться от тревожных предчувствий, баронета хотела прибегнуть к гаданию – может, выпадет подсказка или совет – но запоздало вспомнила, что мешочек с необходимыми принадлежностями остался в Рунеле и наверняка теперь безвозвратно потерян. Мать и отец учили Айлэ в крайнем случае обходиться без рунических камешков, используя то, что окажется под рукой – будь то мелкие предметы, веточки, косточки от плодов – и утверждая, что в таком случае ответ получается даже более точным.