Джон Робертс - Конан не знающий страха

— Скажи мне, мой друг, что ты знаешь о высоком киммерийце, который частенько здесь бывает в последнее время?

— Киммерийский юнец? — Куулво выгнул брови. — Я видел его. Он не слишком разговорчив. Приходит сюда обычно с одноглазой девицей. Раз мы с ним перекинулись парой слов о какой-то схватке. Полагаю, он искусно владеет мечом, как, впрочем, и все его соплеменники. Но он молод и неопытен. Хотите нанять его?

— Думаешь, он нам пригодится? — ответил вопросом на вопрос Тахарка.

— Что ж, он ничем не хуже других, но гипербореи всегда враждовали с киммерийцами, и рано или поздно мы с ним сцепимся. Я его, разумеется, убью, но тогда… — Куулво умолк, заметив в двух шагах от их стола закутанную в плащ фигуру. — Да вот и она сама, эта девица. Только сегодня она без своего приятеля.

Калья подошла к столу и окинула сидящих дерзким взглядом своего единственного глаза. На Аксандриаса она не обратила ни малейшего внимания и обратилась к Тахарке.

— Ты тот самый иностранец, что поставляет бойцов? — Ее хриплый голос прозвучал вызывающе.

— Да. — Тахарка был озадачен. — А что, у тебя есть боец, которого ты хочешь поставить против моего?

— Я слышала, что тому, кто пожелает сразиться с вашими бойцами, назначена награда, — уклончиво ответила Калья.

Сидящие за столом обратились в слух. За соседними столиками люди тоже насторожились: похоже, заваривалась интересная каша.

— Да, я назначил награду, — сказал Тахарка, — но, увы, до сих пор еще не нашлось смельчака, который был бы готов рискнуть. Одна тысяча золотых аквилонских монет причитается тому, кто решится на бой с моим гладиатором.

Если этот удалец останется жив, ему будет выплачена еще одна тысяча, — итого две, а если мой воин убьет его, тогда первая тысяча достанется тому, кого он назовет перед боем. Ну и кто же тот человек, пожелавший рискнуть жизнью ради славы и денег? Не киммериец ли, о котором я уже наслышан?

— Нет. Это я.

Калья сорвала с себя плащ и швырнула на пол. Публика ошеломленно стихла, потом раздался восторженный свист, аплодисменты и многоголосый шум. Странное сочетание обнаженного тела и минимума доспехов, что на ней были, понравилось публике, привыкшей к необычным зрелищам.

— Ты?! — Тахарка призадумался, поглаживая надушенную бороду.

— Хозяин, у нее нет ни единого шанса, — вмешался в разговор гиперборей.

— Ну и что с того? — искренне удивился Тахарка.

Он повернулся к Калье:

— Какое у тебя оружие?

— Оно перед тобой, — ответила Калья, вытаскивая из ножен меч и кинжал. Стальные клинки блеснули в свете факелов, вызвав очередной прилив энтузиазма возбужденных зрителей.

Тахарка взглянул на лица, обращенные к нему со всех сторон. В них явно читалась жажда крови. Это прекрасно. Правда, рабов не обучали владению оружием такой длины, но это, в сущности, не важно. Боец, одурманенный его снадобьем, даже не почувствует ран от такого острого и тонкого клинка. Если же, вопреки всему, эта девица останется жива, то слава об этом поединке вполне окупит потерю денег. Конечно, лучше всего, если они убьют друг друга.

— Ты свободная женщина, — сказал Тахарка, — и вольна распоряжаться своей жизнью как тебе угодно. Я принимаю твой вызов. — Толпа буквально взвыла от восторга. — Хозяин постоялого двора будет сохранять деньги во время боя. — Тахарка сделал знак, и хозяин бросился со всех ног к своему сейфу, чтобы отсчитать необходимую сумму. Он мысленно потирал руки, прикидывая, как этот бой скажется на его доходах. Труп юной воительницы на песке арены! Это, несомненно, гвоздь сезона: его доходы возрастут, как минимум, вдвое!

— У моего гладиатора будет короткий меч и щит, — обратился Тахарка к Калье. — У меня нет бойцов, умеющих обращаться с такими фитюльками, как у тебя. Не возражаешь? — Глаза его блестели от предвкушения хорошего развлечения.

Калья пожала плечами:

— Это мне безразлично.

Тогда Тахарка повернулся к гиперборею:

— Пойди и выбери кого-нибудь из тех, кто должен был драться сегодня. Да побойчее.

— Как прикажешь, хозяин, — откликнулся Куулво и вышел.

— Ну, а теперь, отважная дева, тебе надо выбрать помощника, который сойдет с тобой на арену и будет держать ножны от твоего оружия, чтобы они не мешали тебе во время боя. Хочешь умаслить тело? Таков обычай.

— Вообще-то, — проговорила Калья, — я не позволяю мужчинам прикасаться к себе, но раз уж таков обычай, я согласна.

От желающих оказать ей такую услугу не было отбоя.

Тахарка повернулся к братьям гандерам:

— Отлично, Вольф, ступай принеси масло и…

— Нет, — перебила его Калья. Она подошла к Аксандриасу и погладила его по щеке. — Вот этот нравится мне больше всех. Ручаюсь, что и руки у него самые нежные. Пусть он мне поможет.

Зрители принялись оживленно комментировать ее выбор. Тахарка тоже не смог удержаться от смеха:

— Как пожелаешь! Этот красавчик будет твоим помощником, решено. Аксандриас, приступай к делу.

Аквилонец не мог оторвать глаз от девушки с того момента, как она сбросила с себя плащ. Никогда в жизни не видел он такого прекрасного тела, стройного и гибкого. Сильные мышцы пластично переливались под гладкой кожей, подчеркивая прелесть ее соблазнительных форм. Ну и что ж, что у нее только один глаз. Когда она погладила его по щеке, остатки тех подозрений, которые у него еще сохранялись, растаяли, как хлопья снега под палящими лучами солнца пустыни. Аксандриас встал и отвесил свой самый изысканный поклон:

— Считаю за честь оказать услугу такой прелестной даме.

Не обращая внимания на малопристойные шутки, аквилонец послал одну из прислужниц за бутылью с душистым маслом. Когда его принесли, и он, и Калья спустились на арену. Калья непринужденно продемонстрировала одну за другой свои самые соблазнительные позы и с деланым нетерпением повернулась к Аксандриасу.

— Ну что же ты? Умащивай меня!

Широко ухмыляясь, аквилонец принялся втирать масло в ее плечи и спину. Калья улыбнулась и, доставляя удовольствие зрителям, очередной раз изящно выгнулась. Все ее силы уходили на то, чтобы никто не заметил, насколько отвратительны ей прикосновения человека, которого она собиралась убить. Он втирал масло в ее левое бедро, затрачивая на это намного больше времени, чем требовалось. Затем умастил ее плоский, твердый живот и ребра под правой, защищенной металлической чашечкой, грудью. Когда его рука скользнула к ее левой обнаженной груди, мощный удар в челюсть отбросил его на песок.

Удар Кальи привел в восторг многочисленных зрителей, но буря восторга мгновенно утихла, когда Калья выдернула из ножен меч и приставила его острие к горлу Аксандриаса.

— Я пришла сюда не затем, чтобы сражаться с каким-то паршивым рабом, — вскричала она. — Мне нужен только ты! Вставай и защищайся!