Роланд Грин - Путь воина

Однако у него не нашлось времени убедиться в этом, так как доносившийся с крыши шум боя достиг своего крещендо. Когда Конан добрался до верха лестницы, то увидел, что лучники отступили в один угол у дымоходов, защищаясь как могли короткими мечами и ножами. Несколько лучников уже лежали не двигаясь, равно как и несколько их противников. Покуда лучники были слишком заняты ближним боем, чтобы стрелять, сады были для врага свободным путем хоть для входа, хоть для выхода.

Конан подбежал к краю крыши, чуть не кувыркнувшись в крону яблони. Все, кого он видел в саду, суматошно бежали к стенам. У незваных гостей было преимущество в численности, но преследователи из Дома Дамаос гнали их, как осенний ветер листья.

Конан стремительно развернулся, готовый освободить лучников для дальнобойных действий. И обнаружил, что Реза и остальная их группа уже принялись за это. Дымоходы окружила бурлящая масса рубящих, вопящих и цапающих друг друга тел.

Когда Конан приблизился, из толпы дерущихся выскочил высокий светловолосый человек с длинными усами. Бросил один взгляд на забрызганного кровью киммерийца и рванул в сторону.

— Остановите его! — донесся крик. — Того усатого, это вожак!

Меч Конана рассек воздух в ладони от вожака. Вместо того чтобы сделать ответный выпад, тот бросил оружие, а затем вскочил на парапетные камни и бросился вниз. Когда Конан посмотрел туда, усатый лежал, растянувшись, на садовой лестнице, с головой под невозможным углом к шее.

Дезертирство вожака лишило боевого духа остальных незваных гостей. Громко просить пощады они уже были не в состоянии. И потребовалось немало криков и несколько резких ударов Конана и Резы, чтобы убедить своих воинов пощадить проигравших.

Бой на крыше был последним вздохом атакующих. Пока лучники были заняты иным делом, большинство еще способных двигаться сочли за лучшее поскорее убраться. Караулку у ворот удерживали воины Резы, и единственный путь к безопасности вел через стену. Удирающие им и воспользовались.

В скором времени из противников остались только сидящие у дымохода связанные пленники. Да трупы, покрывавшие стену или валявшиеся в саду. Реза вернулся на первый этаж посмотреть, как там дела, в то время как Конан спустился в покои госпожи Ливии доложить о победе.

Он застал госпожу перевязывающей длинную резаную рану на ноге пожилого слуги. Руки у нее были заляпаны до локтей кровью, а гладкие прямые волосы свисали по обеим сторонам вспотевшего лица. Однако она приветливо улыбнулась, когда северянин появился на пороге и поклонился.

— Ты теперь делаешь это так хорошо, словно прирожденный аргосиец.

— Спасибо, сударыня. — Он рассказал ей о бое, сколько знали о нем он и Реза.

— Разве вы не знаете, кто подослал этих людей?

Конан пожал плечами:

— Я слышал боевой клич. Однако это может быть ложным сигналом.

Ливия кивнула:

— Чары тенелица были запрещены в Аргосе одними из первых. Если б я прибегла к ним для убийства, то тоже постаралась бы скрыть свои следы.

— Я не такой уж плохой следопыт, — сказал Конан. — С вашего разрешения я задам некоторым из пленников несколько вопросов.

— А если они откажутся отвечать?

Конан снова пожал плечами:

— То, сколь долго они будут отказываться, зависит от того, что вы позволите мне с ними делать.

Ливия сглотнула и пристально посмотрела на Конана. Миг спустя она, казалось, поняла, что никакой апелляции на приговор в холодных голубых глазах воина не будет. Ее голова дернулась.

— Закон насчет пыток строг. Но он также строг и по части вторжения в чужой дом с целью грабить, калечить и убивать! Даю тебе разрешение сделать все, что должно быть сделано.

— Благодарю вас, сударыня.

Киммериец повернулся к выходу, усталый, но довольный. Он служил хозяйке, которая знала, что на войне знание — половина победы.

Госпожа Ливия сидела на постели, держа на коленях золотое блюдо, и потягивала вино из чаши. Большую часть мебели в ее покоях пустили на сооружение баррикад, за исключением тумбочки. Та находилась теперь внизу на кухне, где Кирос-целитель хранил в ней свои лекарства и инструменты.

Все, что ни требовалось Киросу из имеющегося во дворце Паласиос, он получит. Поднятый с постели посланцем Ливии, он явился тотчас же, и привел с собой еще одного слугу. Он узнает или догадается, что случилось, так как мало в Мессантии домов, которые могли что-то скрыть от Кироса. Но то, что он знает, никогда не сорвется с его уст, что бы там ни пустили в ход — золото, пытки или магию.

Из внешних покоев донесся долгий вой, а за ним — рыдания. Некоторые раны не поддавались исцелению даже для Кироса. Мертвых он воскрешать не умел, равно как и уменьшить горе тех, чьи любимые лежали в погребе, накрытые одеялами.

Сквозь вой девушки прорвался голос одной из горничных Ливии, говоривший утешающие слова, твердый и лишенный ложного успокаивания. Обе горничные выдержали второе нападение намного лучше, чем первое, служа примером для всех женщин дома и даже для некоторых мужчин.

В скором времени ей надо будет позаботиться о хороших мужьях для обеих. Ливия не питала никаких иллюзий насчет того, что мужчины примут ее старых слуг с распростертыми объятиями. Одну горничную, повара-другого, и, возможно, конюхов и садовников, если ее новому дому будет не хватать прислуги, — но это и все. Что же касается принятия на службу Резы — с таким же успехом можно добиваться звания архонта.

Горничная внезапно умолкла, и Ливия поплотней завернулась в надетый поверх ночной рубашки халат, когда кто-то постучал в наружную дверь. Миг спустя она услышала знакомый глухой голос, а затем почти столь же знакомую поступь пантеры.

— Доброе утро, капитан Конан.

Киммериец посмотрел в сторону окна. Небо бледнело от близящегося рассвета.

— Вы… их трудно было заставить говорить? — Она обнаружила, что у нее как-то язык не поворачивается произнести слово "пытать". Она презирала себя за такую щепетильность, тем более что Конан наверняка отнесся бы к этому именно так, а она обнаружила, что ей очень дорого хорошее мнение о ней.

— Кром побери, нисколько, — искренно ответил пораженный Конан. — В бою прошлой ночью мне не отшибло ум, и его хватило, чтобы не пытать граждан Аргоса. Правда, большинство из них, госпожа, совсем не делают чести Аргосу. Но…

Ливия сделала глубокий вдох:

— Если вы их не пытали…

— То что же мы сделали? Достаточно просто. Я сказал им, что если они хотят умереть настоящими мужчинами, а не евнухами, то им лучше заговорить, и по-быстрому. А затем вывел одного из них в соседнее помещение, а один из моих ребят может изобразить голосом все что угодно и кого угодно.