Роланд Грин - Путь воина

Уж о чем, а об этом Акимос должен узнать. Это могло дать ему оружие, стоящее всех потерянных им людей и еще десятка сверх того. Благодаря этому можно даже будет отомстить капитану Конану за тех друзей, которых этот мускулистый придурок убил или захватил в плен!

Шпион поспешил вернуться на кухню. Часы будут ползти медленно, прежде чем он сможет покинуть дворец и доставить свое сообщение. А до тех пор он не сможет ни петь, ни пить, и, в самом-то деле, даже улыбаться было б неосмотрительно. Никак нельзя! Тем более, если улыбку может увидеть Реза или тот, кто настучит ему. Ведь тогда Реза непременно захочет узнать, с какой это радости он улыбается.

— На пути у нас стоит Конан. Этого быть не должно. Акимос посмотрел на своего ручного колдуна, зная, что на лице — смесь замешательства и усталости. Узнать, что вышло из его попытки похитить госпожу Ливию, не доставило ни малейшего удовольствия. Сносить еще одну вспышку со стороны Скирона — того меньше.

— Почему? — бросил Акимос. Он не прожег взглядом колдуна, но его голос передавал его нетерпение ничуть не хуже. — Ты узнал, что он настоящий колдун, соперник тебе? — Если каким-то чудом все окажется именно так, то Акимос собирался переманить Конана на свою сторону, даже если это обойдется ему в тысячу драхм и половину кабацких девок в Мессантии. Скирону требовался соперник, чтобы он и дальше оставался честным — или по крайней мере не более бесчестным, чем его создали боги.

— Магии у Конана не хватит и подогреть миску супа, — презрительно фыркнул Скирон. — Но я не могу сказать всей правды об этом, так как дело это связано с мистическими тайнами.

— Тайнами или нет, но ты можешь по крайней мере выражаться яснее? Или я должен выслушивать загадки? Предупреждаю тебя, я не очень склонен терпеть последние.

— Как же мало терпения у этого великого мастера интриг, господина Акимоса!

Акимос отодвинулся, чтобы не поддаться искушению отвесить колдуну оплеуху. Он засунул большие пальцы за пояс и крякнул:

— У меня его достаточно, чтобы выслушать, из-за чего ты опасаешься Конана. Это все, что ты можешь ожидать в настоящее время.

— Отлично. В Конане есть какой-то сумрак. Сумрак и судьба. Если такой человек будет где-нибудь поблизости от наших дел — всех наших средств может не хватить, чтобы противостоять ему.

Акимос кивнул, больше из вежливости, чем в знак согласия. Скирон определенно казался искренне испуганным. Но торговый магнат подозревал, что страшил его больше осязаемый меч Конана, чем нечто столь мистическое и таинственное, как сумеречная судьба киммерийца. Вслух Акимос этого не скажет, так как Скирон не станет покорно сносить обвинение в трусости. На самом деле оно, возможно, и не совсем справедливо. Конан был в высшей степени грозным воином, и оставлять такого врага свободным действовать и впрямь было делом опасным. И дорогостоящим. Акимос еще не подытожил стоимость затыкания ртов родственникам убитых бойцов и выкупа пленников с лесоповала. На это уйдет больше драхм, чем он желал выложить, когда положение резко обострилось.

— Я поищу средства убрать Конана с нашего пути. Возможно, что он послужит нам лучше, оставаясь там, где есть. Но даже если это так, я позабочусь о том, чтобы он не помешал моей работе. Это в пределах разумного?

Скирон неохотно кивнул и вышел без дальнейших слов. Акимос проигнорировал эту грубость, пригубил вино и рассмотрел имевшиеся у него варианты выбора.

Шпион заслуживал доверия. Следовательно, Конана и госпожу Ливию не могло отделять слишком много дней от скандальной связи. Если же Конан будет заперт глубоко в караулке, то это может случиться не так быстро, если вообще случится.

Однако, а имело ли значение, действительно ли киммериец спал с Ливией? Слух об этом, распространенный на улицах, вызовет почти такой же скандал. Если девушка потом получит возможность восстановить свою репутацию достойным браком — с сыном женщины, на которой собирался жениться Акимос, — то разве она не ухватится за такой шанс?

Если она не дура и не распутница, то должна ухватиться. Тогда дело будет улажено для всех, за исключением самого Конана. Он не доставит больших хлопот, так как Воителям в караулке можно будет заплатить, чтобы они смотрели в другую сторону. И тогда яд или кинжал ночью покончат с досадившим киммерийцем.

Акимос налил себе еще вина. Он и впрямь не утратил своей способности к интригам, если мог рассчитывать на столько ходов вперед. Ему, конечно, понадобится готовность госпожи Дорис, но его планы добиться ее едва ли могли потерпеть неудачу.

Теперь пора подумать о его друзьях среди Воителей. Кто лучше всех сработает против Конана и за наименьшее количество золота?

Конан инспектировал охрану ворот, когда к ним подошел строем отряд Воителей. Он сразу определил, что это не обычный визит.

Воители заявились числом почти в четыре десятка, во главе с двумя капитанами, причем один из них прибыл верхом. Конный капитан остался в седле, и Конан узнал Эльгиоса с Великого Моста.

— Воители Аргоса, по делу, затрагивающему госпожу Ливию и Дом Дамаос, — крикнул сержант отряда.

Конан принял свою самую официальную аргосийскую манеру держаться.

— Госпожа Ливия дома, но занята музыкой. Что я могу сообщить ей о деле?

— Оно касается капитана Конана, из ее охраны.

— Я и есть капитан Конан, — уведомил его киммериец, оскалив зубы. — Если оно касается меня, то незачем беспокоить госпожу Ливию.

— Тебя действительно зовут Конан из Киммерии? — переспросил сержант, близоруко щурясь поверх пергаментного свитка.

— Так меня зовут на моей… что это за бумажонка? А, моя гарантия выплаты залога. Она настолько хороша?

— Неуважение к Воителям! — выкрикнул пеший капитан. — Запишите это, сержант.

— А как насчет неуважения говорить человеку, что он лжет, называя свое имя? — спросил Конан вежливей, чем требовали его чувства. Его взгляд встретился со взглядом Эльгиоса.

Конан решил в пользу осторожности. В присутствии Эльгиоса у него мало шансов и захватить этих вояк врасплох, и обмануть их. А без захвата врасплох или обмана, тридцать к одному — неважное соотношение сил, даже когда этот один — выросший в горах боец-киммериец, а тридцать — выросшие в городе неженки-аргосийцы. Не говоря уж о проблемах, которые создаст для госпожи Ливии внушительная битва у ее ворот.

Эльгиос кивнул сержанту:

— Конан из Киммерии, ты арестован за незаконное присвоение прав, положенных только капитанам Воителей. Дальнейшие обвинения против тебя расследуются и могут быть выдвинуты. Тебя предупреждают, что все, что ты скажешь, может послужить основой для новых обвинений, и что сопротивляться Воителям в подобном деле является преступлением, наказуемым продажей в рабство. Ты предупрежден…