Томас Рейли - Кормчие судьбы

Пока пленницы грелись у костра, Рамвас подозвал к себе троих стражников.

— Можете брать любую.— Холеная рука показали на сбившихся в кучу девушек.— Но на белую даже смотреть не смейте!

Да, хозяин. Благодарим.

Когда Белит наконец очнулась, в повозке никого не было. На жерди были натянуты покрывала, так что дряхлая колымага превратилась в подобие домика на колесах. Память и разум вернулись к Белит вместе со страшными воспоминаниями.

Где же сейчас Кедрон? Что с ним? Как он там без нее? А потом сердце шемитки затопило страшное горе от сознания невосполнимой потери. Мать, отец, Алал ушли навсегда. Джихан потерян в этом чужом непонятном мире. Оставлен на произвол судьбы Кедрон. Прикусив губу, женщина застонала.

Будь проклят тот день, когда стигийский корабль вошел устье Субы! Будь проклят Рамвас и пришедшие с ним!

Холодной ночью в стигийской пустыне произнесла Белит слова древней клятвы мести. Единожды произнесенные, они становились законом, и для исполнения клятвы можно было принести в жертву все.

Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, Белит отодвинула край покрывала. Повозки стояли полукругом вокруг огня. Шемитка удивленно приподняла брови — их было не меньше двух десятков, а значит, восемь десятков пленников. Стражей она сначала не заметила: ее взгляд был прикован к женщине, отбивавшейся от нападавшего на нее мужчины. Наконец ему на помощь из темноты выбежал еще один стигиец, и вдвоем они преодолели отчаянное сопротивление женщины. Один из них держал ее руки, а второй улегся сверху. Раздался крик.

Белит опустила покрывало. Так вот куда подевались ее спутницы. Значит, такая же участь уготована и ей самой. Прежняя Белит могла бы испуганно расплакаться, но Белит нынешняя, с отравленным сердцем и холодным разумом, даже не содрогнулась при мысли о возможном насилии. Случай, оставивший ее в живых, должен прийти на помощь еще раз. Иначе не могло быть. Лишь бы добраться до оружия, а там она покажет стигийцам, как умирают шемитки.

Девушки вернулись только к утру. Заплаканные, усталые, в изодранной одежде, они влезли в повозку и в изнеможении прислонились к высоким бортам, У них даже не было сил плакать. Они сидели молча, глядя перед собой, не разговаривали, отказались от пищи. Лами держалась в ушибленное плечо и тихонько постанывала. Белит но рискнула заговорить с ними. Ей почему-то было стыдно за то, что страшная участь ее не коснулась.

Постепенно негритянки успокоились и задремали, убаюканные мерными покачиваниями повозки. Дважды им приносили пищу и воду, а один раз позволили размять затекшие ноги. Женщины старались держаться поближе друг к другу, но по-прежнему не разговаривали. Белит даже не знала имен двух своих попутчиц, которые почему-то избегали смотреть в ее сторону. Только Лами изредка улыбалась виноватой улыбкой и сразу отводила глаза. Белит хотела отвлечься, но голая пустыня с редкими, засохшими кустами, руслами пересохших ручьев и множеством змей только пугала и усиливала тоску.

К вечеру Лами начала плакать, боясь наступления ночи и неизбежного позора. Для субанки не было большего стыдя чем связь с мужчиной, не освященная древними богами. Конечно, на Черном побережье случались измены и рождались внебрачные дети, но девственность берегли свято. Белит понимала и разделяла страх девушки. Избежав насилия в прошлую ночь, она понимала, что сегодня придет и ее очередь стать живой игрушкой изнывающих от похоти мужчин.

За Белит пришли сразу, как только караван остановился. Стражник повел ее вдоль повозок с пленниками к единственному возку, укрытому коврами. Багровая от стыде, Белит шла под взглядами бывших соседей, друзей, подруг низко опустив голову. Она не хотела видеть ни сочувствующих взглядов, ни гневно нахмуренных бровей. Сейчас для нее было главным собрать всю волю в кулак и показать стигийцу, что справиться с дочерью Бангулу будет совсем не просто.

Она не ошиблась: ее предназначили именно для Рамваса, главного виновника бед, постигших субанцев.

— Коли будешь слушаться, не пожалеешь. Хозяин любит послушание,— сказал стражник, хлопнув ее по плечу. — Будь ласкова с господином.

Шемитка не удостоила его ответом. Повозка Рамваса была намного больше той, в которой ехала Белит. Богатые красочные ковры скрывали пассажира и защищали от дневного зноя и ночного холода. Белит усмехнулась: хозяин поскупился для новых рабов — в большинстве повозок покрывала были дырявые и настолько тонкие, что не могли служить защитой ни от чего, тем более от стигийских ветров.

Стражник помог ей залезть внутрь.

— Не бойся, садись поудобнее и отдохни. Езда по дорогам пустыни очень утомительна. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?

Вежливость и заботливость стигийца поразили Белит. Она была готова дать бой насильнику, а оказалась рядом с любезным собеседником.

— Спасибо, хорошо,— прошептала она.

— Не надо бояться. — Рамвас улыбнулся.— Красота исчезает там, где появляется страх. Твоя красота совершенна, и я не хочу, чтобы глупые страхи причинили ей вред.

— А я и не боюсь.

— Тогда выпей вина.— Стигиец протянул ей большой, наполненный до краев кубок.— Пей, это вино из Аргоса, лучшего не найти нигде.

С опаской, не отводя глаз от хозяина, Белит сделала глоток. Вино оказалось на редкость вкусным, и горячая волна тепла, пробежавшая по телу, доставила женщине удовольствие.

— Фрукты? Или еще чего-нибудь? — спросил ее предупредительный хозяин.

Белит отрицательно покачала головой.

— Тогда пей вино. Я хотел о многом расспросить тебя, тс мне лучше тебя называть, цветок Шема?

— Родители, которых убили твои люди, назвали меня Белит, — с вызовом ответила она. Стигиец был вежлив, добр, но слишком любезен для хозяина, беседующего с новой рабыней.

— Жизнь полна горестей, и лишь Отец Сет знает им меру. Но как шемиты оказались на Черном побережье?

Вино, показавшееся Белит совсем слабым, делало свое дело. Шемитка сильно опьянела, но старалась этого не показать, радушно отвечая на вопросы Рамваса. Стигиец откровенно наслаждался забавной ситуацией — рядом с ним сидела наложница, рабыня без права голоса, но она говорила с ним на равных, а иногда даже дерзила. Она нравилась и вызывала желание даже в столь плачевном виде… Рамвасу приятно было думать о том, как она будет выглядеть когда освоится в его гареме.

А вот отведать ее можно и сейчас. Рамвас с вожделением посмотрел на пышную грудь молодой женщины. Наира постаралась на славу — шемитка бесплодна, но заклятие не коснулось роскошного тела. Ни на минуту не прерывая разговора, он положил руку на грудь Белит и слегка сжал.

Стигиец ожидал всего — но, когда в воздухе мелькнула ладонь с растопыренными пальцами, метящими ему в глаза, он растерялся. Белит чуть-чуть не дотянулась. Промахнувшись по глазам, она все же оставила две глубокие царапины на щеке.