Алекс Кроу - Неразменный Золотой

– В нашей банде было четыре человека. Я, туранец, бритунец и коринфиец. Мы промышляли воровством в Заминди и грабили путников на торговой дороге между Заминди и Шадизаром.

– Почему таишь свое имя? Или твой язык лжив, как все слуги Нергала?

– Клянусь Затхом, не вру. А меня зовут Пирус.

– Ты поклоняешься этому восьминогому чудовищу? - возмутился Конан.

– Я родился и вырос в деревне возле Йезуда, - объяснил Пирус.

– В Заморе поклоняются многим божествам, бычий загривок, - счел нужным вступиться за земляка Ши Шелам, - а также уважают чужих богов, как, например, шемитского Бела. Вспомни, хоть кто-нибудь выражал недовольство твоим Кромом?

– Я б его тогда… - сверкнул глазами Конан.

– Выражал или нет? Ведь нет, правда?

– Правда. Кром!

– Пусть и этот чтит кого хочет. Ну, так что дальше?

– Примерно луну назад мы засекли одинокого путника. Он шел открыто и никого не боялся. Мы подумали, что раз он не боится, то у него ничего нет. Но Тагир припомнил, что видел в городе, как этот человек расплачивался золотыми и отказывался от сдачи. Значит, сказал Тагир, у него этих золотых столько, что он с нами наверняка захочет поделиться. Мы согласились и, как только этот путник расположился на ночлег, напали на него, - Пирус внезапно замолчал.

– Давай дальше, - вновь тряхнул его Конан.

– Мне до сих пор жутко вспоминать эти мгновения, - признался заговоренный замориец, - но вы уже догадались, что это был Граттар. И он был заговоренный, как мы сейчас. Ножи его не взяли, хотя он спал под открытым небом и не слышал, как мы к нему подкрались. Проснувшись, он что-то сказал, что-то просыпал в догорающий костер и что-то начертил в воздухе. Мне показалось, что вся ночь мира придавила меня к земле, а из тьмы ко мне тянут когтистые лапы всякие ужасные твари. Я не мог пошевелиться и чуть не умер от страха. То же самое было с остальными. А Граттар громко смеялся, наблюдая за нами, а потом предложил стать его телохранителями. Он обещал хорошую еду, хорошие деньги и неуязвимость от любого оружия. Взамен же потребовал лишь преданности и дисциплины. Грех было не согласиться на такие условия.

– Правда ли, что у него есть неразменный золотой? - спросил напрямик Конан.

Ши Шелам чуть не задохнулся от такой прямоты, ожидая, что про хозяйское добро Пирус либо соврет, либо скажет, что ничего не знает. Но тот лукавить не стал:

– Поклясться не могу, он всегда просто расплачивается, и все. Но, судя по тому, что с собою у него только один кошель, который не пустеет, что бы он ни покупал, наверное, это правда.

– Ладно, хватит. Иди к своему хозяину. Только предупреждаю, не бросайся на меня, как только коснешься пола, а то повторится старая история, - наставительно сказал Конан.

– Я не буду сейчас пытаться отомстить. Но обещаю, что если мы снова встретимся, я постараюсь убить тебя, синеглазый.

Конан захохотал:

– А еще говорят, что заморийцы лживый и коварный народ.

– Как ты мог подумать такое? - возмутился Ши Шелам. - Неужели ты, проводя со мной лучшие дни твоей жизни, не понял, что такие высказывания - ложь от начала и до конца?

– Вот потому я и сомневаюсь, что провожу лучшие дни своей жизни именно с тобой, пройдоха, - заявил Конан и вновь разразился гулким смехом, крайне довольный этой, как он посчитал, очень остроумной шуткой.

– Пирус, а ты когда охраняешь Граттара? Ночью или днем? - внезапно спросил Ловкач, когда Конан поставил заморийца на пол.

– Утром. Ночью я сплю, - машинально ответил телохранитель и, подобрав под одним из столов меч, покинул таверну.

Конан и Ши Шелам вернулись к своему столу. Киммериец взял кувшин и залпом опустошил его. Ловкач благоразумно промолчал, хотя от волнения у него давно уже пересохло в глотке, но он мечом не махал и не подвергал свою жизнь опасности, а значит, может потерпеть. Затем Конан осмотрел раны и покачал головой. Кровь в порезах в основном запеклась, но от движений свежая корочка лопалась, и раны вновь начинали кровоточить. Ши тоже принял участие в осмотре и даже поцокал языком, но ни Конан, ни сам Ловкач не поняли, какое чувство он пытался выразить. Однако, о чем бы ни цокал Ши Шелам, киммерийца занимало совсем другое:

– Ты обещал придумать, как нам заполучить золотой.

– У меня не было на это времени. Я молился за твою победу, даже твоего Крома вспомнил, - важно сообщил Ши.

– Ты прятался, трусливый крысеныш, а не молился, - заклеймил хвастуна Конан и нахмурился.

– О-о, какой я молодец, я придумал! - возликовал Ши Шелам.

– Хвала Крому, у тебя все-таки что-то есть в голове.

– Я придумал, как быстро залечить твои раны, бычий загривок.

– Это не раны, а царапины. А насчет твоей головы я ошибся.

– Идем, идем быстрее. Главное, чтобы старик не лег спать, а он ложится сразу, как только глаз Митры закрывается на ночь, - затараторил Ловкач, увлеченный своей идеей и, видя, что Конан словно врос в скамью и не собирается следовать за ним, принялся его уговаривать. - Ты что, не понимаешь, что даже царапины надо залечить, потому что с заговоренными скоро придется повстречаться опять. Я тебе обещал что-нибудь придумать и обязательно придумаю, но только пойдем со мной к старику. Прошу тебя.

– Заткнись! Твоя болтовня мне надоела.

– Ну, тогда проводи меня к нему как телохранитель, - не унимался Ши Шелам.

– Ах ты, задница Бела, - рассвирепел Конан и так грохнул кулаком по столу, что кувшин из-под вина подпрыгнул и свалился на пол, - ты считаешь, что я должен охранять твою вонючую жизнь?

– Ты меня совсем не так понял, о храбрый лев, - поспешил объяснить свои слова Ловкач. - Я только хотел сказать, что если, не дай мне Бел, я встречу на улицах Пируса, он не раздумывая убьет меня, и лишь ты во всем Шадизаре сможешь меня защитить. А к старику мне надо сходить по нашему общему делу. Я чувствую, что он поможет мне быстрей придумать план, как нам добыть золотой.

Конан почесал затылок, повел плечами и только тогда принял решение:

– Ладно, пошли вместе.

Подавальщик рискнул появиться в зале только тогда, когда за неспокойными гостями захлопнулась входная дверь.

Марконий жил почти у самой городской стены между северными и восточными воротами. В этом районе селились люди, имеющие промежуточное положение между средним классом, чьи кварталы располагались вблизи четырех ворот, и дном общества, представители которого могли обитать, в сущности, в любом месте, где можно было преклонить голову, но в основном жили в Пустыньке. Впрочем, там, где поселился Марконий, можно было встретить домовладельцев разного достатка. Он выбрал это место из-за нежелания привлекать к себе лишнее внимание и врожденной скромности.

Именно к Марконию направился сопровождаемый Конаном Ши Шелам после того, как они покинули таверну Абулетеса. Ловкач сразу отметил, что течение времени не столь стремительно, как он думал, поскольку глаз Митры, хотя и покраснел, но висел над самым горизонтом, только-только собираясь коснуться его своим краем, а значит, старый Марконий еще не лег спать. Но нужно было торопиться, и Ши прибавил ход, смешно семеня ногами, тогда как Конан шел ровным широким шагом, и по его виду нельзя было сказать, что он идет быстро.