Кристина Стайл - Спящее зло

— Брожу по свету. Моя цель — знание. Этому я посвятил всю свою жизнь. Я человек мирный. Моя религия не позволяет мне никого убивать. Потому и мяса не ем. Долгие годы я изучаю всякие премудрости, мне даже доступно Высшее Знание. Конечно, постичь его до конца никому еще не удалось, но я сумел многого добиться. Я иду из Вендии, и сейчас мой путь лежит на восток, к берегам моря Вилайет. Хочу посмотреть, какие там живут люди. Может, удастся узнать что-нибудь новое. Зачем тебе в Шадизар? Это плохой город. Город воров, разбойников и блудниц. — При последнем слове глаза юноши загорелись, но старец продолжал, словно ничего не заметил:- Лучше направь свои стопы в Вендию.

— Что я там забыл?

— Это прекрасная страна. Она красива и богата, там всегда тепло. Но солнце у нас не злое и беспощадное, как здесь, а доброе и ласковое, оно дает жизнь цветам и деревьям, животным и птицам. Сколько у нас прекрасных птиц! Их яркие перья игрой цветов могут поспорить с самыми роскошными драгоценными камнями, а голоса так сладкозвучны, что хочется слушать их вечно.

— Мне бы это быстро наскучило.

— В Вендии много животных. И милых, добродушных, которых люди охотно держат в домах, и злобных страшных хищников. Наши тигры и пантеры так свирепы, что нужно быть очень храбрым человеком, чтобы осмелиться вступить с ними в поединок. Ты мог бы стать охотником, добывать шкуры диких зверей или ловить слонов и обучать их послушанию. За это платят хорошие деньги.

— Драться с безмозглыми тварями неинтересно.

— Ты мог бы разбогатеть, найти себе девушку по сердцу и обзавестись семьей. Знаешь, какие у нас прекрасные женщины! Они темноволосы и темноглазы. Их фигуры — само совершенство, а когда они танцуют, кажется, что это изгибаются на ветру ослепительно красивые благоуханные цветы…

Эта часть рассказа заинтересовала варвара значительно больше, чем вся предыдущая речь Чиндары Хона, но и тут юноша нашел что возразить:

— Мне еще не хочется думать о семье. Воля заманчивей. А женщины… В Шадизаре их тоже много. Наверное, найдутся и те, кто чудесно танцует и даже поет. Да и жениться на них совсем не обязательно. Они и так доступны. Мне гораздо больше по душе хорошая битва. Да и денег бы неплохо.

— Тогда ты мог бы стать наемником. В Вендии отличная армия. Наши воины смелы и хорошо обучены. Любой военачальник был бы рад командовать таким войском. Ты молод, храбрости тебе не занимать. Ты мог бы зарабатывать на жизнь оружием. В нашей армии есть и пехота, и кавалерия. Даже боевые слоны. Выбирай, что тебе больше по сердцу, и станешь блестящим воином.

— Ну уж нет! Дисциплина, ты говоришь? Это значит, я уже не могу поступать, как считаю нужным? Довольно! Мною в Халоге достаточно помыкали. Теперь я хочу воли, денег и наслаждений. А уж драк на мой век хватит.

— Погоди. В Вендии много людей, постигших скрытую суть вещей. Ты мог бы обучиться всяким премудростям, тебе открылись бы тайны мира…

— Тайны? Нет уж. Открытый, честный поединок — это дело, а тайн не люблю.

— Но жизнь бродяги полна опасностей и, как правило, коротка. Ты можешь не достичь возраста, с которым мудрость приходит сама.

— Что ты все твердишь о мудрости! — воскликнул Конан, окидывая взглядом невысокого старца. — Я хочу быть сильным, а мудрость сил не прибавляет.

— Не скажи, — Чиндара Хон мягко улыбнулся.

— Что дала она тебе? — насмешливо поинтересовался юноша.

— Смотри, у тебя очень интересные ножны. Хочешь, только положив на них руку, я расскажу тебе, откуда они появились и что за зверь поплатился своей шкурой, чтобы твой меч всегда был укрыт от дождей и ветров?

— Попробуй, — недоверчиво протянул Конан.

— Дай мне их, и увидишь все сам.

Старец положил на колени ножны, протянутые ему Конаном, коснулся их кончиками пальцев и закрыл глаза. Не прошло и мгновения, как мудрец заговорил:

— Чудовище ростом с высокого человека появилось из-за валуна. Оно стояло на задних конечностях, опираясь на длинный хвост. Желтые глаза излучали холод и злобу. Выпяченные губы оно сложило в трубочку, чтобы в любой миг иметь возможность плюнуть в противника. Слюна чудища ядовита. Это Стит, кровожадная тварь, очень проворная.

Голос старца звучал глухо и как-то безжизненно, но все, что он говорил, было правдой. Конан поежился. Чиндара открыл глаза, взглянул на юношу несколько рассеянно, будто только что проснулся, и спросил:

— Продолжать? Это, наверное, был трудный бой.

— Нелегкий.

Конан задумался. Жрец молча смотрел на него, не желая прерывать неожиданно нахлынувших воспоминаний юноши. А тот словно снова переживал ту давнюю схватку с ядовитой дрянью, когда Сенгх ловким ударом посоха заставил монстра подавиться собственной слюной и тем самым дал Конану возможность нанести чудищу смертельный удар. Юноша вздрогнул и глубоко вздохнул. Сенгх, верный друг. Жаль, что его уже нет в живых.

— Продолжать? — снова спросил старец.

— Как ты это узнал? Это колдовство?

— Нет. Это всего лишь умение, которое дает Высшее Знание. Как видишь, мудрость тоже обладает какой-то силой. Так надо продолжать?

— Не надо. Дальше все было очень просто. С помощью своего друга, который позже пал от кинжала негодяя, я победил эту гадину. Потом из ее шкуры сделали ножны, и Сенгх подарил их мне.

— А меч? Его тоже подарил тебе друг?

— Нет. Это совсем другая история. Рассказать?

— Позволь мне самому все узнать.

Конан кивнул и протянул своему спутнику клинок.

Меч был слишком тяжел для немощных рук старца, и он положил клинок на колени. Тонкие чуткие пальцы осторожно скользнули вдоль длинного лезвия, словно лаская металл, коснулись рукоятки. Морщинистые веки опустились, и киммериец подумал, что вендийца неожиданно сморил сон, как это часто бывает со старыми людьми. Разглядывая лицо мудреца, непроницаемое и неподвижное, Конан гадал, сколько зим минуло с тех пор, когда лицо это было юным. Он бы нисколько не удивился, узнав, что Чиндара влачит оковы жизни вдвое или втрое дольше, чем отмерено обычному смертному. Вдруг по лицу старика пробежала судорога, затем его исказила гримаса ужаса и отвращения, как будто он коснулся змеи или ядовитого паука. Вендиец отдернул руки от меча, открыл глаза и вперил в варвара мрачный пронзительный взгляд.

— Лучше бы ты оставил этот клинок там, где нашел, на коленях мертвеца… Видно, Светлые Боги спали в тот день, когда ты проник в обитель смерти.

Черные брови Конана сошлись у переносицы, как грозовые тучи.

— Я благодарен тебе, старик, за спасение жизни, хоть ты и помешал мне прикончить гнусную тварь, но не лучше ли тебе идти своей дорогой и не вмешиваться в дела воинов. Этот меч я добыл в честной схватке, и не родился еще тот человек, который отнимет его у меня.