Питер Нейл - Тень ветра

— Что это? — тихо спросил Конан, с трудом оторвав глаза от статуи.

— Проси Кореддана, чтобы это оказалось не тем, о чем я думаю, — Соланна опустила голову вниз, разглядывая плитки, украшающие пол.

— Не говори загадками! — рявкнул Конан.

— Мне кажется, отсюда пришел Сунт-Аграм, — прошептала девушка. — Он учился здесь, а потом сбежал отсюда… Или его выгнали… Я не знаю.

Конан внимательнее вгляделся в статую, и ему показалось, что лицо ее напоминает своими чертами теперь уже мертвого чародея.

Конь Конана стоял неподвижно, словно заколдованный. С того момента, как всадники сошли с него, он даже не пошевелился.

Внезапно по храму раскатился скрипящий смех, подобный карканью ворона. Киммериец бросил взгляд на девушку, которая стояла с раскрытым ртом, глядя на статую. Смех издавала не она.

— Теперь вы в моей власти, — проскрежетал голос.

Конан повернулся на звук.

Между ног статуи виднелась высокая тощая фигура с длинными волосами, закутанная в голубой плащ, подобный тому, какой был на статуе. Только сверху вниз на нем змеились расширяющиеся книзу желтые полосы. Огромному киммерийцу показалось, что против него снова стоит оживший Сунт-Аграм. Он шагнул вперед, держа меч перед собой лезвием вверх. Эти несколько шагов приблизили его к чародею, все еще неподвижно стоящему между ног статуи, и только теперь

Конан узнал в нем Хинневара. Острый профиль ученика чародея был усеян багровыми пятнами, глаза его светились в ночном полумраке. Он медленно поднял руки вверх, разведя их в стороны, и широкие рукава его плаща распахнулись, как крылья ночной птицы. Он раскрыл рот.

— Он во власти Восьмирукого, — внезапно воскликнула Соланна.

Потом, выкрикнув что-то непонятное, она кинулась вперед. В ее руке блеснул тонкий длинный кинжал. Девушка мчалась, как вспугнутая лань. Конан оглянулся и увидел полупрозрачные тени, медленно струящиеся от входа. Гигант бросился за Соланной, опередившей его шагов на двадцать. Он слышал за собой странное шуршание, но времени оглядываться уже не было, потому что из руки Хинневара вылетел огненный шар.

В то же мгновение руку Соланны покинул кинжал, ее единственное оружие. Оба предмета, столкнувшись в воздухе, взорвались со страшным грохотом, после которого в храме наступила тишина.

Огненный шар при столкновении расплавил кинжал, превратив его в длинную раскаленную каплю, которая продолжала лететь в прежнем направлении и вонзилась в грудь Хинневара. Его одеяние вспыхнуло и прежде чем ученик чародея успел сделать что-нибудь, подбежавший Конан, размахнувшись, нанес удар мечом. Лезвие меча просвистело в воздухе мимо чародея, которому удалось в последнее мгновение сделать шаг назад, и с оглушительным звоном врезалось в основание статуи.

Хинневар выставил перед собой руку, вокруг которой загорелись языки голубого пламени. В призрачном сиянии, излучаемом светящейся полосой на стене храма, его костлявая рука превратилась в блестящее лезвие меча, которым он отразил следующий удар Конана. Мечи со звоном скрестились, разбрасывая во все стороны искры.

На месте другой руки чародея возникло лезвие второго меча. Обе руки теперь со свистом разрезали воздух, и Конан едва успевал уклоняться и отбиваться от их непрерывных ударов.

— Конан! — зазвучал в храме отчаянный выкрик Соланны.

Эхо ее голоса еще металось, отражаясь от стен храма, когда могучий киммериец, отразив сильный удар левой руки чародея, упал на колено, пропуская над собой удар правой руки, и вонзил острие своего меча снизу в незащищенный живот Хинневара. Чародей закинул вверх голову и завыл, бессильно уронив оба меча, которые начали медленно превращаться из металлических клинков в обычные руки. Он прижал их к ране в животе, опустился на колени и, наклонившись вперед, рухнул лицом на пол. Конан молниеносно обернулся и увидел ползущую к нему Соланну, к спине которой припали сразу три полупрозрачных чудовища. Ее одежда расползалась прямо на глазах. С нечеловеческим усилием девушка приподнялась, сбросив с себя призраки, и на четвереньках поползла к статуе.

— Нужно уничтожить…

Конан, поняв, что она хотела сказать, обернулся к статуе и вонзил в нее свой меч. Удар высек несколько больших фиолетовых искр, и под коленом статуи появилась большая трещина. Конан рубил, стараясь попадать в одно и то же место, с упорством, свойственным киммерийским горцам. Мускулы на его руках и животе напрягались, вздуваясь как клубки змей. Пот стекал не только но лицу, но и по всему телу. Трещина на статуе увеличивалась.

При очередном замахе он случайно взглянул вверх и на мгновение застыл. Рука статуи, сжимающая копье, за то время, пока Конан рубил статую, согнулась, и острие копья теперь было направлено на врага. И другие руки медленно готовились к обороне. Могучий воин решил не обращать внимания на угрозы, исходящие от статуи, и продолжил свое разрушительное дело. Через несколько мгновений нога статуи подломилась, и та рухнула лицом вниз.

Гигантское металлическое копье врезалось в пол храма в шаге от Конана. Удар был нанесен с такой силой, что наконечник копья, который оказался величиной с Конана, почти полностью погрузился в пол.

Киммериец вспрыгнул на спину лежащей статуи и, пробежав вдоль нее, остановился там, где спина переходила в шею. Навстречу ему на голову статуи всползала Соланна. Ее одежда кусками свисала с нее, из рук и спины текла кровь, оставляя за ней кровавые следы.

— Бей сюда, — бессильно выдохнула девушка, положив руку на основание черепа статуи.

Когда она убрала руку, на том месте осталось кровавое пятно. Конан, широко расставив ноги, крепко сжал меч обеими руками и, высоко замахнувшись, изо всех сил вонзил его в окровавленную отметку. Он ждал, что меч войдет с трудом или вообще отскочит от камня. Однако лезвие меча легко погрузилось внутрь. Статуя как бы нехотя, но сильно вздрогнула. Соланна, потеряв последние силы, соскользнула на пол, а у Конана подломились ноги и он скатился вниз. Несмотря на то, что падение получилось не слишком удачным, киммериец, как кошка, перевернулся на четвереньки, вскочил и снова вскарабкался наверх.

Схватившись за рукоятку меча, он попытался выдернуть его. Но меч не двигался, он навечно застыл в шее, как будто его вытесал неизвестный мастер, сотворивший этого бога.

Конан растерянно оглянулся и замер. Храм был пуст, в нем не было видно ни одного из тех прозрачных существ, которые еще несколько минут назад заполняли помещение. Соланна лежала без чувств на полу возле головы статуи. Конан устало слез вниз и склонился над ней. Он хотел поднять ее, но не успел сделать ничего. Раскрыв в изумлении глаза он смотрел, как раны девушки исцеляются прямо на глазах. Кольцеобразные ожоги затягивались бледно-розовой свежей кожей, и спустя несколько минут лишь пятна различного цвета на коже показывали, где находились раны.