Вячеслав Афончиков - Потерянный шпион

«…Полном соответствии с мудрыми указаниями Крон-Регента об укреплении национального здоровья по плану, утвержденному Департаментом Здоровья, приказываю доставить годовой запас лекарственных трав из хранилища торгового дома „Эскулап“…»

В конце бумаги стояла замысловатая, с большим количеством завитушек, подпись начальника районного отдела Департамента гезундмайора Шайзенштайна.

– Простите, но здесь говорится о лекарственных травах, а вы привезли сено… – неуверенно пробормотал Браун.

– Так какое ж это сено, когда в накладной ясно сказано – лекарственные травы! – раздраженно ответил молодой человек. – Вот вам полный их перечень.

– «…Наперстянка пурпурная, ромашка аптечная, ландыш, корень солодки…» – пробежал глазами по списку Браун. – Но этого же ничего здесь фактически нет!

– Послушайте вы, шибко умный лекарь, – уже с оттенком угрозы в голосе заговорил молодой человек, – прекратите морочить мне мозги! Этот список утвержден и принят вашим непосредственным начальником, господином гезундмайором, так что от вас требуется только подписать его, всего и делов, а вы у меня отнимаете кучу времени! Подписывайте и показывайте, куда разгрузить товар!

– Я не буду подписывать этот список, – неожиданно для самого себя твердым и спокойным голосом сказал Браун, – и я этого так не оставлю, а сено вы можете отвезти обратно на склад вашего этого торгового дома, как он там называется?

– Наш торговый дом называется «Эскулап» и занимается поставками лекарств и материалов для лечебниц, – спокойно, теперь уже со своим, новым оттенком иронии заговорил молодой человек, – а главным учредителем этого дома является сам господин Шайзенштайн, так что если вы хотите сохранить свою должность и продолжить работу в районном центре…

– Убирайтесь вон! – четко и громко произнес Браун и, развернувшись, пошел обратно в лечебницу.

– Вы долго будете жалеть об этом, – ядовито бросил ему вслед поставщик лекарственных трав.

Браун сел в кресло и попытался как-то успокоиться. Его трясло от бессильной ярости, это была мощнейшая, разрушительная энергия, которая, если не дать ей выхода, разрывает человека на куски. Некоторые люди, не умеющие в совершенстве владеть собой, в подобной ситуации могут бить посуду, крушить мебель или наброситься на какого-нибудь непричастного к делу человека с кулаками. С точки зрения окружающих их поведение абсолютно безумно, однако не каждому дано удержать в себе энергию бессильной ненависти. Браун понимал как врач, что те малокультурные люди, которые позволяют этой энергии выплескиваться наружу, ведут, в сущности, более здоровый образ жизни. Их разрушительная энергия выплескивается на окружающих, не причиняя их собственному здоровью существенного вреда. Такой роскоши Браун позволить себе не мог в силу своего воспитания, хотя порой он очень завидовал этим простым людям.

Он надел свой парадный сюртук и застегнул его на все пуговицы, посмотрел на себя в зеркало. Он не оставит этого просто так. Он сейчас же пойдет к гезундмайору, и если тот не примет мер и не обеспечит его лечебницу всем необходимым, что же, он имперский служащий и имеет право обратиться непосредственно в Департамент Здоровья. В конце концов он поедет в Рутенбург, дойдет хоть до самого господина гезундпрезидента, но добьется справедливости. Он вышел из кабинета и закрыл за собою дверь. В приемной, перед своим кабинетом, он увидел посетителя, подошедшего, по-видимому, минут пять назад и терпеливо его ждущего. Это был молодой человек лет тридцати двух – тридцати пяти, с чуть вьющимися каштановыми волосами и серо-голубыми глазами. Смотрел он на главного лекаря мягко и проницательно, при этом чуть улыбаясь, так что по краям его рта образовывались маленькие ямочки.

– Вы ко мне? – спросил его Браун, вероятно чуть резче, чем следовало.

– К вам, герр главный лекарь, – ответил незнакомец, – но если вы заняты, то я могу подождать.

– Будьте так любезны, зайдите через час, – ответил Браун. – Я и впрямь сейчас очень занят.

Явившись в здание городской управы, Браун подошел к кабинету начальника Городской Службы Здоровья и постучался. Ему не ответили, и он открыл дверь кабинета.

Хозяин кабинета недовольно поморщился.

«Все-таки насколько же тяжело в этой глухой провинции работать с такими вот штатскими подчиненными», – подумал Шайзенштайн. Это было абсолютной правдой. У штатских людей, он это знал абсолютно точно, ибо весь его жизненный опыт был тому подтверждением, вообще отсутствовала какая-либо культура. В частности – культура штабная. Вот и сейчас этот идиот, который наверняка в глубине души кичится своим университетским образованием, этот главный лекарь (как его, Грау, кажется), ничуть не смущаясь, взял и ворвался к нему без доклада! И это в то время, когда он, Шайзенштайн, был занят важными размышлениями о сохранении здоровья доверенного ему населения.

Гезундмайор родился на глухом хуторе около границы с Верхнеземельем, что на всю жизнь обеспечило его характерным южным говором и неутолимой жаждой материального приумножения. Закончив срочную службу в инфантерии, куда он, как и все молодые люди, был призван на три года, он понял, что армия – это неисчерпаемый источник материального, по крайней мере, для того, кто умеет этим источником пользоваться. Он подал прошение и был зачислен как отличный пехотинец в интендантскую академию. Потом были двадцать лет тревожной и опасной службы – тревожной проверками и опасной ревизиями. Уйдя в отставку в относительно молодом возрасте, он был направлен в Академию Государственного Правления на переподготовку для того, чтобы и дальше приносить пользу Империи. К сожалению, отсутствие родственных связей не позволило ему осесть в столице, и по окончании этой, второй в его жизни академии он был направлен сюда. Эта мысль его очень огорчала.

– Ну что там у вас еще? – усталым голосом человека, десять часов без перерыва добывавшего уголь в шурфе, спросил он Брауна.

– Я по поводу лекарственных трав, – сказал главный лекарь. – Они не соответствуют нашей заявке, собственно, они никакой заявке соответствовать не могут, ибо это простое сено. Необходимо срочно закупить настоящие лекарственные средства!

Шайзенштайн отвернулся от собеседника и скучающим взглядом посмотрел в окно. На улице апрельское солнце играло в огромных лужах, образовавшихся в выбоинах и ямах проезжей части. Было пустынно и тоскливо.

«Правильно учили в Академии Государственного Правления», – подумал гезундмайор. Он вспомнил изречение кого-то из великих правителей прошлого, кажется – самого Максимуса IV, которое их на лекции заставляли записывать под диктовку. Оно гласило: «Успех государственного дела или начинания полностью и всецело зависит от правильного выбора и расстановки кадров». Кажется так, по крайней мере, смысл был таков. «Абсолютно верно! – подумал Шайзенштайн. – Ну как вот прикажете работать с такими кадрами. По всем законам руководить лечебницей должен был человек, имеющий звание гезундлейтенанта, не ниже. И уж гезундлейтенант, вы поверьте, не стал бы вот так врываться в кабинет майора и беспокоить его по пустякам».