Вячеслав Афончиков - Потерянный шпион

– Ну надо же, вы только взгляните на это! – вырвалось из уст Фишера. – Стоило им так стараться и маскироваться, чтобы вот так вот наследить!

По сравнению со всей предыдущей частью горной тропы, можно было сказать, что этот пятачок на краю отвесной скалы просто истоптан – казалось, что человек десять танцевали здесь какой-то непонятный танец. Полусотник и его бойцы стали внимательно изучать это хитросплетение следов. «Следы – это увлекательная книга, которую обязательно надо научиться читать» – вспомнил Фишер высказывание одного из своих учителей. Тысячу раз верно! Отойдя чуть в сторону и давая молодым стражникам полный простор для исследования, полусотник наблюдал, как его подчиненные аккуратно ходят вперед и назад, опускаются на колени и поднимают с земли маленькие камушки и комочки почвы.

«Неплохие парни, – подумал Фишер и вспомнил свою молодость, проведенную в частях Корпуса на Юго-Востоке. – Немного подучить, дать им необходимые знания и то, что не менее важно, чем знания – уверенность в себе, и эти Вейль и Шнайдер со временем смогут самостоятельно патрулировать, принимая ответственные решения на месте и действуя по обстановке. Что бы ни происходило в Империи, всегда нужны люди, которые смогут защитить ее границы. Так было издревле и так будет всегда».

– Итак, молодые люди, – прервал свои размышления командир патруля, – я хотел бы услышать вашу оценку обстановки.

– Их было трое, – начал с уверенностью в голосе Шнайдер, – и в этом месте они сильно повздорили. Настолько сильно, что стали бороться друг с другом – вот здесь и здесь на земле кроме следов ботинок отпечатки локтей, здесь ладонь – один из них упал и поднялся, опираясь на руку. Далее, двое пошли по тропинке, а третий – видимо, остался?

– Ну если он так здесь и остался, то покажите мне его, и пусть он сам нам обо всем расскажет! – усмехнулся Фишер. – Итак, куда же он делся, этот третий?

– Полагаю, – подал голос Вейль, – что он либо сорвался, либо был сброшен вниз этими двумя – спуститься благополучно с этого обрыва невозможно, а следов третьего вперед или назад мы не видим.

– А что у него была за обувь? – серьезно спросил полусотник, мысленно одобрив рассуждения подчиненных и согласившись с ними.

– Форменные ботинки горных егерей имперской армии, размер четвертый, – четко и без тени сомнения ответил Вейль.

– Итак, мы не можем догнать двух контрабандистов, если конечно они – контрабандисты, но мы можем взглянуть, что осталось от их третьего попутчика, – заключил вслух Фишер. – Для этого нам придется пройти вперед по тропе, спуститься вниз и подойти к обрыву снизу – это всего четыре версты пешком. Как гласит народная поговорка – волка ноги кормят, и к нам с вами она имеет самое прямое отношение! Вперед!

Когда стражники подошли к основанию скалы, уже вечерело, однако солнце все еще ярко освещало густо заросшую кустарником лощину. Оставалось еще около двух часов светлого времени суток, и им предстояло обследовать довольно большой участок зарослей – нужно было торопиться. Через полчаса Фишер услышал радостный возглас Шнайдера:

– Герр командир, это здесь!

Полусотник подошел и увидел сломанные ветки кустов и несколько крупных камней, один из которых был забрызган темно-бурыми пятнами. Но поскреб одно из них – кровь. Вместе с бойцами они обыскали окрестности, но тела незнакомца, свалившегося три дня назад с обрыва, не нашли. Пора было возвращаться на заставу.

Уже стемнело, когда усталые бойцы Корпуса Пограничной Стражи вошли в помещение Айзенвальдской заставы, где их ждал сытный ужин и заслуженный отдых. Фишер, лишь чуть утолив голод холодной телятиной с кружкой светлого пива, поставил на стол лампу и, достав из казенного шкафчика письменные принадлежности, принялся писать отчет. Больше всего ему сейчас хотелось спать, но он был с малых лет воспитан педантом – порядок прежде всего. «Орднунг унд дисциплин!» – это было даже не поговоркой, не лозунгом, в значительной степени это было смыслом жизни его деда и его отца, также служивших в свое время в частях Корпуса. Стоит ли удивляться тому, что этот жизненный принцип навсегда передался и их сыну и внуку?

Его отчет, забранный следующим утром фельдкурьером, был доставлен в Районное Управление Пограничной Стражи, где пролежал без движения трое суток – клерк, ответственный за сортировку бумаг, не носящих грифа «срочно, совершенно секретно» был болен. Затем карета спецпочты отвезла бумагу в Рутенбург, в Главное Управление Корпуса, для передачи ее в архив. В соответствии с действующими циркулярами, с отчета полусотника Фишера было снято две копии, одна из которых незамедлительно отправилась по адресу Кайзераллее, 2, где располагался Департамент Государственной Стражи. Когда-то, довольно давно, Корпус был одним из подразделений этого Департамента, но и сейчас, несмотря на формальное административное их размежевание, поддерживал с ним тесные деловые связи. Иначе ведь и быть не могло.

Вторая копия отправилась по адресу Нойнбург, 18, из которого следовало, что адресат может находиться как в древнем городе Нойнбурге, так и в десяти тысячах верст от него. Эта копия, доставленная спецпочтой, была внимательно прочитана и оживленно обсуждена группой из четырех мужчин, одетых в серые накидки с капюшонами, какие носят монахи некоторых орденов. Они сидели вокруг большого стола, на котором лежала папка из плотного картона. На папке крупными буквами было выведено: «Дело П-329 „Странник“». Когда обсуждение было закончено, один из сидевших за столом пододвинул к себе папку и достал из-под стола небольшой сундучок, в котором хранились разнообразные печати. Он извлек одну из них, прямоугольную, продолговатую, на которой было вырезано «умкоммен», и на минуту задумался. Затем, убрав первую печать обратно в сундучок, он уверенной рукой достал другую и тотчас сделал на обложке папки отчетливый оттиск. «Ферлоренгехен» – пропавший без вести…

Поднявшись по центральной лестнице в конференц-зал, Шмидт нашел себе кресло в восьмом ряду и удобно в нем расположился. «И все-таки что-то сегодня не так», – сказал он самому себе, взглянув на президиум. Во главе президиума сидел господин зихерхайтспрезидент.

Конечно же, у него было имя, имя, которым в детстве его называли родители, имя, как и у любого другого человека, но в Империи уже давно не было людей, которые могли бы себе позволить вольность называть его по имени. Как и каждый Высший Чиновник, зихерхайтспрезидент всю свою жизнь посвятил тому, чтобы отличаться от простых людей, отличаться одеждой, лошадью (сейчас – спецкаретой), внешностью, речью (не мог же он себе позволить говорить на том простом языке, на котором он разговаривал со своими друзьями во дворе, когда они играли в кегли!), манерами. Каждый, кто просто видел господина зихерхайтспрезидента, должен был ощущать ту колоссальную пропасть, которая их разделяет. В сущности, именно достижению этого, а не вопросам национальной безопасности была посвящена вся его жизнь.