Вячеслав Афончиков - Потерянный шпион

Ползти по тоннелю, неся с собой пустые кожаные фляги в торбе, было нетрудно, и Странник уже через четверть часа добрался до его конца. В конце тоннель резко расширялся, переходя в значительных размеров пещеру или грот, с потолка которого свисали сталактиты. В конце пещеры темнел узкий проход, через который человек среднего телосложения мог спокойно пройти, даже не наклоняя головы. Проход продолжался около десяти ярдов и вел в соседнюю пещеру. Войдя в нее, Странник невольно замер, потрясенный увиденным.

В центре огромной пещеры раскинулось озеро овальной формы, наполненное кроваво-красной жидкостью. Лампа здесь была уже не нужна – от жидкости исходило неравномерное багровое свечение, освещавшее всю пещеру и окрашивавшее ее стены во всевозможные оттенки красного. Глядя на стены пещеры, казалось, что все они сложены из огромных тлеющих углей. Потолка у пещеры не было видно, и странник подумал, что, возможно, где-то вверху есть отверстие, через которое в пещеру, на середину озера падают лучи причудливо преломляемого льдом солнечного света. Впрочем, так оно это или нет, проверить он все равно не мог. Странник опустился на колени и аккуратно, чтобы не замочить рук, наполнил странной жидкостью обе фляги.

«Вот теперь моя миссия выполнена на одну треть», – подумал он. Это была самая простая часть его миссии. Теперь ему предстояло самое трудное – вернуться и выжить.

Обратный путь через малую пещеру и тоннель хотя и не составил большого труда, однако занял вдвое больше времени, так как передвигаться приходилось с большими увесистыми флягами. Вскоре перед Странником замаячил слабый свет колодца. Привязав к пеньковой веревке торбу с флягами, Странник аккуратно опустил их вниз, до самого уровня воды, а затем, держась руками за веревку и отталкиваясь ногами от выступов каменной кладки колодца, стал подниматься наверх. Выбравшись наружу, он внимательно осмотрелся вокруг и несколько минут, сидя на краю колодца, вслушивался в звуки окружавшего его леса. Ничего подозрительного он не увидел и не услышал – лес жил своей размеренной лесной жизнью, шелестя листвой и хвоей, перекликаясь птичьими голосами, журча водой ручьев и отмеряя счет времени тоскливыми криками кукушки. Перекинув ногу и спрыгнув с края колодца, Странник стал аккуратно выбирать веревку, поднимая на поверхность свой груз. Два галлона неизвестной жидкости весили чуть меньше двадцати фунтов, так что поднимать их было не так уж и сложно. Торба, в которой лежали фляги, конечно же намокла, однако он решил не ждать, когда она просохнет, и, закинув ее за спину, двинулся в обратный путь. Значительным плюсом было то, что теперь идти приходилось под гору, а минусом – темное время суток: над лесом уже спустились сумерки, и темная сентябрьская ночь вступала в свои права. Странника это нисколько не смущало – он прекрасно ориентировался в лесу и в светлое и в темное время суток и неплохо запомнил дорогу, пока шел сюда утром.

Так или иначе, но к рассвету, который в этих местах наступал после шестого часа утра, Странник вернулся к хижине. Предусмотрительно спрятав торбу в лесу, он подошел к бревенчатому домику и тихо обошел его со всех сторон. Ничего подозрительного. Он заглянул в окно, а затем вошел внутрь жилища. Внутри все оставалось нетронутым, таким же, как и в тот момент, когда он покидал его сутки назад. Странник был утомлен и, наспех перекусив хлебом и сыром, смоченными несколькими глотками сухого красного вина из фляги, лег спать – он заслужил несколько часов крепкого сна.

Утром следующего дня, когда Странник, выспавшийся и отдохнувший, вышел из домика и умывался у холодного лесного ручья, он услышал скрип колес телеги и фырканье лошадей, а затем и веселый окрик его товарища – это вернулся Большой Майк. Приехавший радостно спрыгнул с воза, подошел к Страннику и воскликнул:

– Старина Иоганн, как я рад тебя снова видеть! Его лицо расплылось в широкой улыбке. – Ну как твоя нога? Надеюсь, рана заживает? Я смотрю, ты уже неплохо ходишь – это замечательно! Знаешь, я всю дорогу обратно ехал и думал – как бы тебе об этом сказать, да вот толком и не придумал, так что скажу – как умею. Ты, Иоганн, гениальный коммерсант! Ты просто самим Богом создан для того, чтобы торговать плотницким инструментом! Я ведь всегда говорил, что для того чтобы иметь успех в коммерции, нужно знать, когда, где и что продавать и чтоб не было конкурентов. В данном случае ты все четыре раза попал точно в цель: в этом городишке Штофенплатц, на западном склоне, я был единственным торговцем инструментом на всем рынке, и там как раз проходила эта осенняя ярмарка, про которую ты мне толковал, и наш товар уходил нарасхват, и я заработал ни много ни мало восемьсот пятьдесят золотых! За вычетом наших расходов и вложений это составит нам по двести двадцать пять монет чистоганом! Еще раз говорю тебе – ты гений коммерции, Иоганн, и я хочу всю оставшуюся жизнь быть твоим компаньоном!

Странник слушал его и печально улыбался. Он подумал о том, что, к сожалению, ему придется выполнить это пожелание своего товарища. Пока Большой Майк произносил свою восторженную тираду, он медленно, сильно прихрамывая, подошел к нему и встал рядом, чуть справа. Аккуратно и быстро, невидимой Большим Майком левой рукой, он достал из голенища сапога кортик в ножнах и большим пальцем отстегнул замок. Ножны беззвучно упали в густую траву, обнажив стальное лезвие. Затем, чуть повернувшись, Странник коротким ударом вогнал это лезвие по самую рукоятку в верхнюю часть живота своего компаньона, в то место, где правые и левые ребра образуют тупой угол. Майк посмотрел на него ошеломленно и стал медленно оседать на траву. Правильнее всего было бы просто молча отойти, чтобы дать ему спокойно покинуть этот мир; однако в глазах Большого Майка, смотревших на Странника, было столько недоуменной тоски, что он все же заговорил.

– Мне очень жаль, – сказал Странник, но никакой ярмарки в Штофенплатце никогда не проводилось с того момента, как этот городок появился на свете. Лесорубов и плотников там всего десяток, да и люди они весьма бедные, так что, даже если бы и сговорились заранее, никогда не смогли бы за день купить весь наш товар. Но и не это самое важное. Хэмпфордская гимназия – действительно одна из самых лучших в Петерштадте, возможно даже – самая лучшая. У нее есть только один, впрочем, существенный недостаток – ее здание очень плотно зажато между набережной и Шуллештрассе, так что там просто нет школьного двора – согласись, это большое огорчение для детворы, любящей поиграть в кегли. Да, и еще – я сам проучился в этой гимназии четыре года, и там никогда не было учителя словесности по имени Стивен Крогг…