Дуглас Брайан - Демоны степей

— На свидание с молодцем? — догадался собеседник кузнеца.

— Я этого не говорил. — Ар взял в руки чашечку и задумчиво ее понюхал.

— Убийца — кто-то из нас, — горячо сказал горожанин и взмахнул серпом. — И мы даже не подозреваем, кто это!

Кузнец пожал плечами. Разговор зашел в тупик, и словоохотливый покупатель довольно быстро покинул кузницу.

В этот день заходило очень много народу. Всем хотелось почесать языками. Некоторые вспоминали покойницу — какая она была милая да хорошая, но большинству приятно щекотали нервы подробности страшного преступления. Упоминались лужи крови, сизые вены на горле.

К ночи произошло еще одно преступление: тело девушки бесследно пропало.

Каким образом его удалось выкрасть из дома, никто так и не понял. Старшая сестра покойной уверяла, что лишь на миг покинула дом, а когда вернулась с пучком зелени из огорода — в доме готовились к щедрому поминальному пиру, — тела уже не было.

— Не ушла же она ногами! — рассуждали досужие кумушки.

— Ее кто-то унес — но для чего?

Безутешная мать громко выла где-то в глубине дома, убиваясь по дочери. Отец убитой девушки безмолвствовал. Мужчины из числа соседей всю ночь бродили вокруг оврага с факелами, что-то высматривая и выслеживая.

И на рассвете — нашли! Прямо в бурой от крови траве, на месте преступления, лежал широкий медный браслет. Как не увидели его в первый раз? Здесь могло быть только одно объяснение: всех настолько потряс вид жертвы, что горе словно бы отвело глаза смотрящим. Такое случается. Да, случается. Многие тотчас припомнили десятки подобных случаев. Демоны только и ждут, чтобы одурачить людей. А уж там, где рассталась с молодой жизнью юная невинная девушка, этих самых демонов кишмя кишит. Они летят на злодейство, как мухи на мед.

Не об этом ли и святейший Фонэн, глава Священного Совета, сегодня говорил? Не об этом ли он предупреждал? И кажется, называл наиболее возможных преступников. Как там было сказано…

Нашелся умник, припомнил: «лица, чья профессиональная деятельность располагает к использованию скрытых магических чар». Или как-то в таком же роде. Предупреждал! Хоть Фонэн и жесток, хоть и сделался он пугалом не только для детей, но и для взрослых, но в чем ему нельзя отказать, так это в мудрости. О, нет! Фонэн отнюдь не глуп! И уж в чем-чем, а в злодействе и магии он действительно смыслит.

— А кто эти… «лица, чья профессиональная… располагает к колдовству»? — задал вполне уместный вопрос один из соседей погибшей девушки.

Стали перебирать в памяти и вдруг сообразили: те, кто ближе всего к духам! Ткачи, кузнецы, певцы… кого-то он еще называл, всего не упомнишь…

— Кузнец! — закричала мать девушки. — Кузнец! А ведь он поблизости живет! И единственный, кто не пришел посмотреть!

И ведь правду она сказала. Не пришел Ар поглазеть на тело убитой. Вообще никакой заинтересованности происшествием не выказал. Как будто и не касалось оно его вовсе. А почему? Поначалу-то сглупу думали, будто Ар поступает так по общей странности своего характера, однако теперь, когда и подозрение на него пало, и медный браслет обнаружен (похожий браслет был у кузнеца!) — совершенно по-иному повернулась эта странность. Не пошел смотреть — да потому что слишком хорошо знал, какую картину увидит. Боялся, небось, что покойница встанет, откроет глаза и обличит его, указав пальцем на своего убийцу. А такие случаи, чтобы покойники открывали близким, кто их убил, бывают куда чаще, чем принято думать.

— Кузнец!

Припомнились и другие его странности. Например, редко участвовал Ар в общих праздниках, избегал ходить на свадьбы и похороны к соседям, друзей не имел… зато имел долги. Словом, набралось немало,

Однако пока что хватать кузнеца и творить над ним суд избегали. Побаивались. Для начала написали на него донос Фонэну. И стали ждать — что будет.

В Вороньем Замке царил вечный полумрак. Даже в верхних покоях, где имелись довольно широкие окна. Словно темная дымчатая кисея заволакивала здесь самый воздух, окрашивая всю картину в сумеречные тона.

Глава Священного Совета Фонэн стоял у окна. Его тонкий изломанный силуэт хорошо вырисовывался на фоне светлого неба, но в саму комнату свет почти ни проникал. Кузнец Ар, недавно арестованный по подозрению в ритуальном убийстве, стоял у стены, прикованный цепью, и ждал.

Фонэн резко повернулся к арестованному.

— Тебя уже пытали? — отрывисто спросил он.

— Нет, но меня били, — хмуро ответил кузнец.

— Орудия пытки показывали?

— Да.

— Понравилось?

— Нет. Я сделал бы лучше. Изобретательнее. У вашего коваля, кем бы он ни был, мало фантазии. Изюминки в его работе нет, вот что, — дерзко заявил кузнец.

— Вот как? — протянул Фонэн. — А ты знаешь ли, кузнец… как там тебя… — Он заглянул в бумагу, которую держал в рукаве, чтобы свериться с именем. — Ар. Да, так вот, Ар, мой любезный, известно ли тебе, что всякая «изюминка», как ты говоришь, в любом ремесле — от нечистых духов, от грязных демонов, которым только того и надо, чтобы люди соперничали, тосковали, стремясь к чему-то лучшему — неведомому и недостижимому? Любой певец, умеющий исторгать у слушателей слезы, наверняка делает это не без помощи злых чар! Потому что не дано простому человеку, не пользующемуся магией, овладевать душой другого человека настолько, чтобы заставить того плакать.

— Да? — переспросил Ар, не то понимающе, не то издевательски. И поскребся спиной о стену — зачесалось. Цепь при этом неприятно брякнула.

— Именно! — горячо подтвердил Фонэн. — Я неоднократно, на личном опыте, убеждался в том, что исторгнуть слезы у другого можно лишь одним способом: физическим насилием. И никак иначе! А мне уже доносили, доносили, друг мой Ар, что тебе доводилось создавать кованые предметы, кои совершенством своих форм умели исторгать слезы у смотревших.

— Да? — в третий раз молвил Ар,

— Вот здесь, — Фонэн тряхнул доносом, — имена людей, которые припоминают подобные случаи.

Кузнец дернулся, цепь шевельнулась.

— Можно взглянуть — кому это я не угодил?

— Нет. Имена доносчиков — тайна.

— Да ладно, я и так знаю. Соседи и завистники. И еще, небось, этот толстый из мясной лавки, которому я задолжал.

— Тебя обвиняют в вещах куда более серьезных, нежели долг мяснику. Тебя обвиняют в убийстве! — Фонэн приблизился к заключенному и пристально посмотрел в его яростные черные глаза своими горящими запавшими глазками. — В убийстве с грязными магическими целями!

— Ну и что? — Кузнец Ар выглядел как будто совершенно равнодушным. Он всем своим видом показывал: «Меня тебе этими штучками не пронять». — Мало ли в чем можно обвинить неповинного человека!