Вольфганг Хольбайн - Рыцарь Хаген

— Кто ты? — спросил Хаген.

Улыбка озарила лицо старика, но глаза его оставались серьезными.

— Меня зовут Радольт, — ответил он, — Я лекарь.

— Я никогда… не видел тебя в Вормсе.

— Верно. Я прибыл издалека, Хаген. Из Ксантена на Рейне. Король Гунтер отправил гонцов в разные земли, созывая всех, кто знает толк во врачевании. В Вормсе много раненых. Да и умирающим нужно облегчить последние дни, — едва слышно добавил он.

— Ксантен? Так ты…

— Я личный лекарь короля Зигмунда. Зигфрид из Ксантена послал за мной, увидев, как тяжело ты ранен, господин. Я ухаживал за тобой на пути в Вормс и последние четыре дня здесь. Ты не помнишь?

Хаген покачал головой.

— Ну, ничего страшного. Кримхилд мне сказала, что ты очнулся. Я едва остановил ее — она собралась созвать сюда ползамка. Тебе сейчас прежде всего необходим покой.

— Покой? — Хаген горько усмехнулся, — Я думаю, что вполне им насладился.

— Ты находишься между жизнью и смертью, — строго возразил Радольт. — Восемь дней ты боролся за жизнь — такого я не видел еще никогда. По всем признакам — а у меня очень богатый опыт — ты должен был быть уже мертв.

— Ну прости, что я тебя разочаровал, — буркнул Хаген.

Но Радольт оставался серьезен:

— Ты потерял очень много сил, Хаген. Сейчас ты должен сохранять покой и побольше спать. Дай я осмотрю твою рану, нужно сменить повязку. Будет очень больно, — сочувственно вздохнул он.

Осторожными движениями Радольт принялся разматывать повязку. Хаген почувствовал боль, но не такую страшную, как ожидал. Наконец Хаген смог приоткрыть левый глаз. Но он ничего не видел!

— Очень скверно?

Лекарь осторожно, кончиками пальцев ощупал лицо. Каждое прикосновение причиняло невыносимую муку, но Хаген не издал ни звука.

— Скверно, — ответил Радольт, помолчав, — Но самое страшное позади. Выздоравливать придется долго — нужно запастись терпением.

— Как долго?

— Недели, месяцы — я не знаю. Раны легче наносить, нежели лечить. Силам природы нужно дать время починить повреждение.

— А глаз?

Радольт отвел взгляд.

Хаген схватил его за локоть:

— Глаз!

— Ты мужественный человек, Хаген, — вполголоса ответил Радольт, — Ты ведь не испугаешься правды?

Хаген выпустил его руку. В глубине души он догадывался об этом, только — как и многое другое — не хотел принимать.

— Он ослеп, — пробормотал он.

Радольт кивнул:

— Да. Но тебе повезло, Хаген. Удар мог раскроить тебе череп. Но… потерян глаз.

— И ты… ты ничего не можешь поделать?

— Нет, — тихо ответил Радольт. — Это тяжело, но, чем раньше ты смиришься с действительностью, тем лучше. Мы, лекари, ограничены в возможностях, Хаген. Даже беспомощны. Все, что мы можем, — это поддерживать естественные живительные силы человеческого тела. Но то, что уже разрушено, восстановить нельзя. — Он протянул Хагену серебряный кубок, — Выпей это. Я подмешал сюда порошок, чтобы ты заснул спокойным живительным сном.

Хаген хотел было оттолкнуть его руку, но Радольт был неумолим. Словно непослушному ребенку, он приставил ему кубок к губам, и Хагену пришлось выпить. Первый же глоток разбудил его жажду, и он опустошил бокал до дна.

Радольт довольно кивнул:

— Вот теперь я могу позволить королю тебя увидеть. Но ненадолго. Тебе необходимо…

— …необходимо соблюдать покой, я знаю, — перебил Хаген. — Что же ты не сказал саксам — пусть уж лучше сразу раскроили бы мне череп?

Не обращая внимания на его последние слова, Радольт встал, кивнул на прощание головой и удалился. Хаген слышал, как в коридоре он с кем-то разговаривает.

Вскоре в комнату вошел Гунтер. Очевидно, Радольт строго-настрого приказал ему не тревожить раненого. Тихонько, на цыпочках, он подошел ближе, лицо его сияло радостью. Скрестив на груди руки, он покачал головой.

— Хаген, Хаген, — с упреком промолвил он. — Боюсь, ты неисправим. Стоит тебя на минуту выпустить из виду, как ты не находишь ничего лучшего, нежели проломить себе череп. Разве я не приказал тебе быть поосторожнее? Никакого послушания королю. — Он опустился на край постели и схватил Хагена за руку, — Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего хорошего. — Хаген был откровенен, и лицо Гунтера опечалилось, — Но самое страшное позади. Через пару дней я снова буду на ногах.

Гунтер не ответил, но Хаген прочитал ответ по его лицу.

— Можешь не притворяться, Радольт мне все сказал. Только почему необходимо было приглашать лекаря именно из Ксантена?

Гунтер вздохнул:

— Потому что он самый лучший, Хаген. Король Зигмунд по просьбе Зигфрида немедленно отправил его сюда, узнав о твоем ранении. Мне… очень жаль тебя. — В эту минуту Гунтер выглядел таким беспомощным, что Хаген испытал к нему сочувствие. — Но главное, ты жив и вскоре будешь здоров.

— Здоров? — В голосе Хагена звучала горечь, — Да уж, здоров. Боюсь только, тебе придется поискать нового полководца, Гунтер. Одноглазый воин принесет не много пользы.

Гунтер отмахнулся:

— Ты заткнешь за пояс всех здоровых и с одним глазом. Но о чем мы тут болтаем? Ты жив, и это главное.

— Я долго был без сознания, — пробормотал Хаген. Ему вдруг сильно захотелось спать, наверное, напиток Радольта начинал действовать. Но кое-что ему хотелось узнать, — Что… здесь происходило? Война окончена?

— Окончена, — кивнул Гунтер. — И произошло еще многое. Но все это не столь важно — мы потом об этом поговорим. Ты же только что восстал из мертвых, понимаешь ты это? И снова говоришь о войне.

— Не о войне, — поправил его Хаген. — А о нашем будущем. Саксы и даны…

— Убрались восвояси, — перебил Гунтер. — Людегер и Людегаст — наши пленники, а воины их вернулись домой или же разбежались. Мы победили, Хаген. Окончательно.

— Но какой ценой! — с горечью молвил Хаген. Перед глазами его вновь встали картины прошлого, в потрескивании пламени в камине ему слышались звон оружия и крики умирающих, — Многих мы потеряли?

Гунтер потупил взгляд:

— Многих. Почти половину войска.

— Почти половину, — повторил Хаген. Битвы, как таковой, практически не было, но почти половина бургундских воинов пала или была тяжело ранена.

— Но жертва наша не напрасна, — продолжал Гунтер, будто прочитав мысли Хагена. — Теперь воцарился мир. Мы одолели не только саксов и данов.

— Мы? Ты имеешь в виду — Зигфрид?

Гунтер серьезно взглянул на него:

— Думаю, ты ошибаешься в нем. Мы все в нем ошибались. Пусть он молод и необуздан, но он нам не враг. Не будь его — Вормс был бы сейчас в руках саксов.

«А теперь он в его руках», — подумал Хаген. И неизвестно, что было хуже.

— Он наш друг, — продолжал Гунтер, — Поверь мне. Я не требую, чтобы ты его полюбил. Но попытайся хотя бы принять его таким, каков он есть. Если не другом, то союзником.