Лилиан Трэвис - Пропавший караван

Дружный хохот бы ему ответом. Старик махнул рукой и продолжил:

— Утро застало их посреди равнины, покрытой слоем черной сажи, она же покрывала одежду путешественников, их лица и волосы, делая похожими на выходцев из царства Нергала. Они двинулись в путь, выбрав направление наугад и следя лишь за тем, чтобы не возвращаться назад, описав большой круг. Солнце поднялось уже довольно высоко, когда впереди показалось нечто, что внесло разнообразие в окружающую местность. Это были две довольно высокие, в рост человека, стопки, сложенные из светлых плоских камней, совершенно не тронутых копотью. Повинуясь внезапно возникшему желанию, путешественники проехали между этими странными сооружениями и тут же с удивлением обнаружили, что находятся на одной из самых оживленных дорог Шема.

Оглянувшись назад, они увидели все ту же дорогу, деревья и чахлые кустики. Единственное, что не оставляло сомнений в том, что ночное приключение произошло на самом деле, был вид самих путешественников. Немногие путники, попадавшиеся навстречу в этот ранний час, с изумлением смотрели на них.

Заявившись на первый постоялый двор в гостевом квартале, они потребовали лучшие комнаты, побольше горячей воды и хорошую еду.

Конан и его спутники не спешили отправляться дальше, наслаждаясь после тягот дальнего пути спокойствием и благами цивилизации. Наконец несколько дней спустя они покинули гостеприимную таверну.

Лошадей со всей сбруей взамен тех, что сбежали ночью, им удалось за небольшие деньги купить у шемских торговцев.

Верхом дорога казалась несоизмеримо приятнее. Один из охранников, попавших вместе с Миэлином во владения стигийского некроманта, заголосил шутливую балладу о том, что место вечного блаженства, о котором твердят бродячие жрецы, не так уж далеко — всего лишь на высоте лошадиного роста.

Когда до границы с Кофом было уже буквально подать рукой, путешественники попали в разбойничью засаду. Конан не боялся предстоящей стычки, более того, он даже обрадовался возможности немного поразмять кости. Его гвардейцы гоже не были новичками в такого рода случаях. Миэлин, которому это было еще внове, старался сохранить присутствие духа и ничем не выдать своего волнения.

Рука варвара уже тянулась к мечу, а сердце замирало от сладостного предвкушения хорошей драки, как вдруг все изменилось. Один из разбойников — настоящий великан с растрепанной черной бородищей, одетый в развевающийся балахон из огненно-красного виссона, внезапно остановился, радостно выругался и властным жестом удержал остальных, готовых броситься на замерших посреди дороги путешественников.

— Хо-хо! — воскликнул он хриплым басом. — Разрази меня Дамбаллах, это же Конан из Киммерии! Выходит, тебе еще не снесли башку, бродяга?

— А я смотрю, твоя тоже пока что не насажена на кол напротив дворца правосудия одного из этих городишек. Приветствую тебя Архоз из Кангара! Вот так встреча! — отвечал северянин, пряча свое грозное оружие в ножны и раскрывая объятия.

— Отличный повод напиться! — снова загрохотал великан. — Ребята, вы только поглядите, кто перед вами! Славно мы тогда отделали этих аргосцев. Эти ходячие мешки с навозом еще хвалились, что лучше их гладиаторской школы на свете нет. Ты так и лазишь по сокровищницам или нашел себе занятие поинтереснее? А это кто, твои друзья? Тысяча демонов, чего же мы торчим посреди дороги?! Дети мои, сегодня мы устроим пир во славу непобедимого Конана и его товарищей! Смотрите, чтобы все было как следует! Вино должно литься рекой, ясно?!

… Пир удался на славу. В развалинах загородного дворца были накрыты столы, наспех сделанные из остатков дверей, украшенных тончайшей резьбой и остатками позолоты, положенных на винные бочки. В огромном камине жарилась целая туша быка. Красного аргосского и золотистого хауранского, которое, стоит лишь открыть бутылку, так и норовит выплеснуться наружу, было вдоволь.

Конан, который оказался во главе стола рядом с Архозом, чувствовал себя в этом обществе как рыба в воде. Они со старым товарищем, с которым не виделись Эрлик знает, сколько лет, вспоминали добрые старые времена, споря и перебивая друг друга. Потом они в шутку принялись бороться, запив это дело целым кувшином крепкой ягодной настойки, способной запросто свалить с ног непривычного человека. Гвардейцы Конана тоже держали себя так, будто оказаться в компании разбойников для них — более чем привычное дело.

Миэлин и его люди поначалу пребывали в полнейшем изумлении от происходящего, но после нескольких стаканов вина развеселились и купец даже пытался подпевать старинной разбойничьей песне, которой не повредило даже то, что исполнялась она за этим столом на четырех языках одновременно. После молодой купец начал с увлечением рассказывать соседям по столу про жизнь в Пограничье и нравы оборотней. Выходило, что более миролюбивых и дружелюбных созданий не найти на всем свете. Порядком захмелевшие разбойники подначивали рассказчика прямо сейчас превратиться в волка или хотя бы повыть на луну.

Как-то сам собой зашел разговор о планах на будущее и Конан, признавшись, что он теперь не наемник, не гладиатор и не заморанский вор, а король Аквилонии, предложил им поступить на службу короне. Те сначала упорствовали, ссылаясь на сильнейшее отвращение ко всякого рода дисциплине, но варвар настаивал, красочно расписывая, какие возможности откроются перед ними и даже пообещал главарю звание капитана.

На следующее утро было решено дальше отправиться всем вместе. Дорога до столицы Аквилонии не была отмечена событиями, достойными упоминания. Разве что новый отряд аквилонской армии увеличился еще на несколько десятков славных воинов. Совершено случайно путешественники встретили наемников, командир которых был знаком с Конаном еще тогда, когда оба они были простыми воинами…

Хозяева встреченных по пути постоялых дворов благодарили судьбу, пославшую им таких выгодных посетителей, и радостно подсчитывали выручку. Служанки и веселые девицы, ошалевшие от такой неслыханной щедрости, прятали по укромным уголкам неожиданно свалившееся на них богатство…

Когда король Аквилонии въехал в свою столицу — Тарантию, то радостные горожане стояли по всей длине дороги во дворец и оглашали воздух радостными криками. Они бросали под копыта коней можжевеловые ветки, в знак благосклонности Митры, а купец и гвардейцы отвечали им тем, что швыряли в толпу пригоршни серебра.

Едва ступив на мощеный пол Лурда, Конан схватил за руку слабо сопротивляющегося купца, и потащил его по коридору:

— Пойдем-ка со мной, я должен показать госпоже Эвисанде, что ты цел и невредим, а варвар, будь он хоть трижды король, всегда остается верен своему слову.