Лилиан Трэвис - Пропавший караван

— А еще хвалят жаркое из оленины, — широко улыбнулся в ответ король и хлопнул северянина по мощной спине, — годы не берут тебя Конан, видно, что сидеть на троне тебе нравится куда меньше, нежели отплясывать с девками, пить вино и махать мечом.

В ответ Конан расхохотался, обнажив крепкие зубы.

— Ты знаешь, чем угодить своему гостю, король!

Они уже поворачивали на улицу, в конце которой располагалась таверна, как вдруг лошадь первого всадника заржала и шарахнулась в сторону. Прямо под ноги ей выскочил какой-то темный комок. Забряцали мечи, но Конан поднял вверх руку, успокаивая гвардейцев.

Прищурившись он разглядел прямо под копытами лошадей, небольшого волчонка со спутавшейся шерстью. В пасти его что-то белело, похожее на свиток. Волчонок разжал зубы и аккуратно положил свою ношу на мостовую, а потом облизнулся и сел, посмотрев варвару прямо в глаза. Спешившись, Конан нагнулся и поднял свернутый в рулон пергамент, на котором болталась зеленая восковая печать с изображением птицы-ворчуна, сидящей на алтаре. Развернув письмо, киммериец прочитал вслух:

«Маг Гристиан сочтет за честь присоединиться к Конану королю Аквилонии и оказать помощь в его поисках».

Киммериец внимательно посмотрел на юного оборотня.

— Передай своему хозяину, что я ценю его заботу, но воины Крома не нуждаются в советах колдунов!

— Знаешь, Конан, я бы не стал чураться помощи одного из сильнейших магов Гипербореи, — крякнул Эрхард, — и уж тем более ссориться с ним.

— Гристиан — это не гиперборейское имя, — нахмурился киммериец и повернулся к владыке Пограничных земель, — впрочем, какая разница, как зовут этого слугу Духи. Что ж, ты здесь хозяин и долг гостя не спорить с добрыми советами. Если Огненноликому угодно, чтобы король Аквилонии принимал помощь северных чернокнижников, значит так тому и быть!

— Ты не пожалеешь о своем решении, король! — раздался голос слева от Конана, — с помощью магического искусства я сумею узнать — куда делся караван.

От неожиданности рука Конана дернулась к мечу, но остановилась на полпути.

Гвардейцы обнажили мечи. Вспыхнули факелы. Сумерки па мгновение сгустились и приобрели очертания человеческой фигуры. Затеплился неяркий зеленый свет и перед киммерийцем появился худощавый бритоголовый мужчина с колючим взглядом.

Пришелец был одет в темный хитон, отороченный рысьим мехом. По ткани его одеяния в отблесках огня струились угловатые знаки гиперборейских октограмм. Крепкие пальцы незнакомца сжимали посох из красного аргосского дуба, навершие которого было украшено шаром с изображением Руки Лухи — Владычицы Похиолы.

Гвардейцы Эрхарда медленно обступили мага, но тот, казалось, не замечал ни круга острых мечей, не чувствовал жара факелов, — он смотрел в глаза варвару.

Их взгляды скрестились, но киммериец не отвел глаз. И лишь отметил про себя, что этот маг не походит на тех некромантов, чья черная кровь не единожды стекала по лезвию его меча. И, как знать, может быть капризная судьба не зря послала им такого спутника…

— Ты едешь с нами маг! — наконец сказал Конан и, раздвинув стену из гвардейцев, зашагал в сторону таверны.

Файонарана увлекала своего гостя вглубь цветущего сада. Сначала Миэлин пришел в восторг при виде куртин, пестреющих всевозможными цветами, кустов, ветви которых были не видны за одуряюще пахнущими лепестками, свисающих с деревьев лиан, увешанных капельками темно-красной ароматной смолы. Но скоро восторг его сменился неподдельным ужасом.

Стоило молодому человеку наклониться, чтобы получше рассмотреть растущий на мягком изумрудном мху цветок, формой напоминающий оранжево-желтую бабочку, как тот, подпрыгнув на внезапно удлинившемся стебле, вцепился в его ухо крохотными, но необычайно острыми зубками. Отпрыгнув подальше от хищного растения, купец почти наступил на куст мохнатых бело-зеленых цветов, на вид совершенно безобидных. Но, стоило к ним нечаянно прикоснуться, как изящные лепестки намертво приклеились к одежде, стремясь добраться до тела. Лиана, покрытая крохотными клейкими листочками, опустилась ему на плечи и стала обвиваться вокруг тела гостя из Пограничья, как будто пробуя его на прочность.

— Ты им нравишься! — залилась беззаботным смехом дочь колдуна. — Они только с виду такие ласковые, а на самом деле это хищники, которые обожают лакомиться человечиной. Отец отобрал этот сад у колдуна Сайлемуса, которого победил в магическом поединке. Этот несчастный жил на острове посреди океана в каком-то ином пространстве? А чтобы кормить растения, он приманивал к своему острову проплывающие мимо корабли. Когда те разбивались в щепки о рифы, люди добирались вплавь до острова, где их уже ждали вот эти крошки… Но в нашей пустыне нет моря и людей тоже мало, разве что иногда забредают купеческие караваны. Но тебе не грозит их участь, ведь я решила, что тебе уготована честь стать моим возлюбленным…

— Прости, госпожа — произнес Миэлин после того, как не менее четверти колокола вяло рассматривал лиану, которая старательно силилась обвиться вокруг его талии. — Вряд ли я достоин такой чести. И сомневаюсь, что твой уважаемый отец оценит такой выбор…

— Отец не станет препятствовать моим желаниям — глубокомысленно заявила очаровательная хозяйка сада, усевшись на резную скамью под дерево и болтая ногами. — Тебе здесь понравится, вот увидишь. Будем вместе развлекаться с этими плотоядными цветами, и играть с ящерами. А теперь я хочу, чтобы ты меня поцеловал! Словно на миниатюре в шемском манускрипте.

Непутевая дочь мага кинулась к нему в объятия и потрясенный Миэлин, не ожидавший такого напора, не устоял на ногах и шлепнулся на землю. Длинные синеватые травинки, цветом напоминающие нити офирских мастериц, живо отпрянули в стороны и купец из Пограничья остался лежать на жесткой земле. Над ним, подбоченясь, стояла Файонарана и заливалась смехом. Купец, проклиная свою судьбу, поднялся на ноги и выпалил:

— Я не собираюсь ни жениться на тебе, госпожа, ни становиться твоим возлюбленным. Я не ручная ящерица и к тому же меня в Вольфгарде ждет невеста. В ближайшее время, если Митра будет милостив, я, вместе с моими провожатыми, навсегда покину угодья твоего отца. Не держи на меня зла, дочь чародея, но мое сердце принадлежит другой!

— А она… красивая? — растерянно спросила девушка, — красивее меня?

— Несомненно! — в сердцах ответил купец, пытаясь отодрать от себя один особенно настырный цветок, который ухитрился прокусить ткань на рукаве и намертво присосался к телу, причиняя жжение. — И, что особенно важно, умнее! К тому же, ей достает вкуса не обвешиваться побрякушками как водонос в Заморе и не мазать лицо подобно шаману Похиолы!