Пол Пауэрс - Властители Шема. Канун Единства

Первый в результате огреб легкую контузить от одного из Драконов, второму — повезло меньше.

Меч противника, огромного уроженца Ванахейма слегка коснулся его левой конечности, и теперь опытный кофийский костоправ пытался облегчить страдания несчастного, по собственной глупости потерявшего кисть руки.

Подремать Конану не удалось. И вовсе не потому, что прямо над ухом постоянно орали, а меньше чем в десятке шагов надсадно всхрапывали противники и раздавался лязг стали.

Просто у шемских властителей во дворцах были жутко неудобные очень низкие кресла. Что, впрочем, неудивительно — средний шемский мужчина едва доходил до плеча северному гиганту.

Во внутренний двор — три высоких лестничных пролета и длинный коридор гостевого крыла — Конана, конечно же, доставили в паланкине.

Это почему-то уже почти не вызвало раздражения — то ли привыкать потихоньку начал, то ли появившаяся настороженность не позволяла отвлекаться на подобные мелочи.

Хуже было другое — по прибытии покинуть неудобное кресло Конану не позволили. Он-то рассчитывал занять другое кресло. Более удобное. Или хотя бы скамейку с ненавистной подушкой, как уже было в пиршественном зале. Скамейка та, по крайней мере, была вполне нормальной высоты, и позволяла выпрямить ноги.

Потные рабы проволокли носилки — вместе с восседающем на них Конаном — по всему двору и водрузили на расположенную на специальную подставку. После чего проворно откинули передние занавеси, закрепив их на решетчатой крыше и тем самым превратили закрытую коробку паланкина в некое подобие ложи.

Ноги Конану заботливо укутали теплой овечьей шкурой, после чего варвар окончательно затосковал, поняв, что выпрямить их ему сегодня вечером, похоже не удастся. От Конана явно ожидали, что смотреть увлекательнейшее действо он будет, не вставая.

Конан осмотрелся. Что ж, по крайней мере, его разместили не в самом худшем месте.

Справа, на невысоком резном троне, испещренном клинописными знаками, восседал пелиштийский царь Зиллах. Поймав взгляд Конана он в почтительном жесте коснулся пальцами лба и слегка поклонился, спрятав улыбку в курчавой длинной бороде.

Шемский властитель был облачен, как и все его соотечественники в рубашку с короткими рукавами — ханди. Такую же можно было увидеть и на пастухе в Дан-Маркахе и на знатном нобиле из Газы.

Мужская одежда шемитов не отличалась разнообразием. Разве что ханди властителя доходило ему до лодыжек, а рубашка крестьянина едва достигала колен. Ну еще богатый шемит мог позволить себе пустить пурпурную бахрому по низу и перевязь из шерсти.

Впрочем этим сходство и ограничивалось, потому что только шемский царь имел привилегию носить несколько одежд, надетых друг на друга. И сейчас на царском ханди был надет плащ из белоснежных шкурок ягнят, поверх которого был еще один из тонкой шерсти, окрашенной пурпуром. Киммериец никогда не понимал что за радость напяливать один плащ на другой, но шемиты, по-видимому, имели на этот счет иное мнение.

На голове Зиллаха красовался кидарис из тонкого белого войлока, украшенного золотыми пластинками, символизирующими могущество Иштар. На каждой руке царя было по два браслета: на запястье и выше локтя. Ноги повелителя Асгалуна были обуты в сандалии с закрытыми задниками, на светлой коже которых вытиснены изображения ключей Бела.

Сзади стояли шестеро охранников. Острый взгляд варвара мгновенно определил, что четверо из них обыкновенные шемские воины — невысокие, коренастые, чернобородые, в бронзовом чешуйчатом доспехе, доходящим до лодыжек, и шлемах с подвесками, закрывающими затылок и боковые части головы. В руках круглые щиты, короткие копья с широким наконечником, на поясе мечи с лезвием в виде листа кустарника хум-м. Двое из них держали в руках небольшие луки. Словом ничего необычного.

А вот двое других показались Конану куда интереснее. И он постарался приглядеться к ним повнимательнее. Не в упор, конечно, пригляделся, краем глаза, стараясь даже головы в их сторону не поворачивать.

Конечно, если бы не слова Квентия, сам Конан вряд ли заподозрил бы в этих стражниках ци-гу — ни тебе ритуальных черно — желтых многослойных одежд, ни клановой раскраски на лицах, ни даже традиционно выставляемых на показ длинных кос со сплетенными в них свинцовыми шариками или даже стальными лезвиями.

Косы, даже если они и есть, спрятаны за подвесками шлемов.

Пожалуй единственное, что бросалось в глаза — это небольшой рост стражников. Уж на что шемиты не отличались богатырским сложением, но эти были еще ниже. И может быть чуток поизящнее, потоньше в кости.

Понаблюдав за ними некоторое время киммериец понял, что даже не будь слов Квентия, он все равно бы обратил на них внимание.

Слишком уж отличалось их поведение от остальных.

Они стояли совершенно неподвижно, словно две статуи, поставленные по бокам трона Зиллаха. Их узкие, щелковидные глаза казались вырезанными на лоснящейся коже лица. Веки не дрожали, зрачки не двигались. Взгляд был устремлен в какую-то немыслимую даль.

Слухи утверждали, что именно такая каменная неподвижность и отсутствие конкретного объекта сосредоточения для глаза позволяет ци-гу видеть не что-то одно, а сразу все вокруг — даже то, что происходит у них за спиной.

Конан не был уверен, что слухи не преувеличивают, но знал, что по той или ином причине пока еще никому не удавалось застать ци-гу врасплох, подкравшись к ним с тыла. Своих Драконов, стоящих позади паланкина, Конан видеть не мог, и ему оставалось только надеяться, что они выглядят хотя бы вполовину так же безупречно, как личные охранники Зиллаха…

— Мой король, тебе лучше проснуться и склонить сюда свое королевское ухо. Иначе завтра, может статься, тебе уже нечего будет склонять.

Квентий протиснулся откуда-то сзади и теперь присел на каменную ступеньку чуть ниже паланкина. Лицо гвардейца выражало презрительную скуку. Ни дать ни взять — утомившийся придворный которому дозволили сесть поблизости от короля.

Впрочем, не исключено, что старый владыка просто дремлет и не замечает, что творится вокруг. Квентий поерзал, устраиваясь поудобнее. На борцов аквилонец поглядывал с ленивым неодобрением. На Конана же не смотрел вообще, только морщился, а подергивающиеся при его шепоте губы издалека вполне могли сойти за гримасу недовольства от происходящего на арене. Конан внутренне напрягся, еще больше уйдя в кресло и опустив голову чуть ли не ниже коленей.

— Срочное сообщение от конфидентов Гленнора. Ты был прав — нобили Шушана опять затевают свару. Они собираются убить царя Зиллаха — завтра, во время торжественной церемонии. Прямо на площади.