Эндрю Оффут - Глаз Эрлика

— Хм. И?

— И один из них попытался убить меня во сне. К счастью, этот дурак споткнулся. Я пнул его так, что он полетел в водоем, выволок его на берег, и тут подбежал его спутник. Первому я перерезал горло…

— Очень мило с твоей стороны, что ты не испоганил воду.

— Я тоже об этом подумал. Его напарник бросился на меня с мечом. Мы схватились. Я оказался сильнее его.

— Они захватили тебя врасплох и ты убил их обоих?

— Врасплох меня захватил только один. — Конан выпрямился в седле, чтобы напомнить хмурившемуся гирканцу о своих размерах. — Я бы забрал и их верблюдов, но не смог заставить тварей следовать за собой. А так как я спешил, то оставил большую часть их вьюков. — Он усмехнулся. — Я даже одного из них не смог заставить подняться на ноги!

Все пятеро солдат рассмеялись, но не презрительно: они знали характер верблюдов.

— Ты не умеешь обращаться с верблюдами, — заметил их вожак.

— Не умею. Думаю, мне и не хочется учиться.

— Верблюдам нравится думать, что они сопровождают тебя, что их не гонят и не ведут в поводу, — сказал один солдат.

— У тебя, кажется, есть лишний меч, — заметил другой.

— Только половина, — уточнил Конан и осторожно левой рукой обнажил собственный клинок из висящих на седле ножен. — Этот я сломал в бою. Тоже был хороший меч.

— Похоже на то. И вдобавок древний. Наверное, он стал хрупким. А тот, что у тебя на боку, принадлежит… принадлежал одному из тех, кого мы преследовали.

Конан кивнул.

— Надеюсь, вы служите не такому господину, который даст честному человеку уйти обезоруженным.

"Только попробуйте", — подумал он, в то же время надеясь, что воины не станут нападать на него.

Предводитель пожал плечами:

— Нет, нет, оставь его себе. Однако боюсь, что мы служим господину столь скаредному, что нам придется обыскать вьюки на твоей лошади.

Конан притворно вздохнул:

— Ах, а я стремлюсь догнать всадницу, которую вы только что встретили.

— Ту женщину? Не представляю себе почему. Недружелюбная сука!

— Это точно! — усмехнувшись, кивнул Конан. Мужчина среди мужчин, говорящий о женщине. — Она такая! Ее бывший господин там, в Шадизаре, не очень-то расстроился из-за ее исчезновения. Но он хочет вернуть несколько мелочей, которые она прихватила с собой. Вы заметили хорошо нагруженного вьючного верблюда?

— Значит, она нам соврала, и как ты, так и мы гонимся за ворами! Ну, я сожалею, но нам все же придется обыскать твои вьюки. Э… откуда, говоришь, ты приехал?

— Из Шадизара… Или из Киммерии.

— Киммерии. Где-то на севере?

Конан кивнул.

— Погодка там немного холодновата, хотя, признаться, сейчас-то я был бы ей очень рад. Я отправился в более теплые края поискать счастья и нанялся телохранителем к одному богачу в Шадизаре. Если я сейчас не догоню Испарану, то вполне могу сделать это и после, а могу и вовсе не делать.

— Проверьте вьюки, — приказал предводитель туранцев, и двое его людей занялись этим. Он окинул Конана оценивающим взглядом. — В Самарре будут всегда рады человеку, который работал телохранителем и убивает двух человек, застигших его во сне врасплох. Конечно, если он захочет носить один из таких шлемов. — И коснулся своего шлема.

— Неужели северянина с моим выговором и голубыми глазами примут на службу в Туране?

Предводитель сделал утвердительный жест.

— Конечно. Люди, умеющие обращаться с оружием, везде найдут работу. Камбур вот, например, из Иранистана.

— Запомню, — пообещал Конан и дважды переспросил имя командира и попытался запомнить его получше — Арсил из Самарры.

Пятнадцать минут спустя киммерийцу намекнули, что ожерелье, кубок и часть жемчуга должны перейти к солдатам. И кинжал с инкрустированной самоцветами рукоятью тоже.

— Они были заявлены как пропавшие, да притом человеком, обладающим богатством и властью, — сообщили ему. — Другие вещи в нашем списке не числятся, и на вора ты не похож. Должно быть, они твои. — И Арсил из Самарры подмигнул.

— Воистину, — поддержал его Конан. — Я считаю, что пять этих золотых монет принадлежат вашим воинам. Должно быть, вы обронили их.

— Хмм. Поскольку они самаррийские, должно быть, ты прав. По одной на каждого, ребята. Было очень приятно иметь с тобой дело, киммериец.

— Я лишь признаю, что это добро не мое. Мой вьюк стал полегче. А мне еще долго гнаться за Испараной. Неужели нет никакого пути в обход этих холмов или более быстрого пути через них, чем тот, каким следует она, пути, которым приехали вы?

Туранец мрачно нахмурился и покачал головой.

— Конан, такой путь есть. Он петляет, идя на подъем, сразу за тем прародителем всех валунов. Но тебе лучше не знать о нем и не следовать им.

Конан вопросительно посмотрел на воина, и тогда Арсил с неохотой продолжил объяснения.

— С вершины вот того первого горба видна лощина — ущелье, рассекающее насквозь остальные холмы. Оно сотни лет служило проходом через эти Драконьи горы. И оно выглядит очень соблазнительно. Многие поддавались искушению. Но это ущелье полно призраков или населено… чем-то. За последние десять лет, когда в нем началось твориться неладное, из тех, кто вошел в ущелье, стремясь срезать путь через горы, вышло ровно двое. Оба выбрались оттуда израненными и обезумевшими. Их свели с ума демоны этого ущелья! Один что-то бормотал о нежити, прячущейся в песке, и теперь эту лощину называют Ущельем Песчаной Нежити. А кости всех других, заехавших в нее, лежат там… хотя их скакуны всегда спасаются. Не искушай судьбу, Конан из Киммерии. Двигайся через холмы и держись подальше от ущелья с демонами, потому что оно кратчайший путь в ад.

— И никто не вторгался туда крупными силами? Ты ничего больше о нем не знаешь?

— Борода Тарима! Разве этого мало?

— Да… спасибо тебе, Арсил из Самарры. Мне пора ехать. Придется целый день скакать по этим проклятым холмам!

— Почти целые сутки, — заверил его туранец, кивая. — Но меньше чем в двух днях пути за ними лежит прекрасный большой оазис. Отдохни там и прикинь, как тебе повезло, что ты повстречал нас и избежал того манящего пути в ад! Желаю тебе успешной поимки твоей женщины!

— Она не моя…

— Тогда сделай ее своей, приятель, — пусть лишь на время! — И, развернув коня, Арсил присоединился к своим воинам. Они отправились на север.

Туранцы поехали дальше, решив попробовать вернуть остальное добро, украденное в Самарре. Конан не видел никаких оснований говорить им, что он отошел от Оазиса Смерти на сто шагов и закопал там самое лучшее из содержимого вьюков непокорных верблюдов.

Поднимаясь на первый каменистый холм, его лошади постоянно оскальзывались, спотыкались. Конан счел более удобным спешиться и вести коней в поводу. Спуск на другой стороне оказался не легче, и к тому времени, когда он добрался до узкой долины, разделявшей первый и второй холмы, он уже знал, что непременно свернет в ущелье.