Ник Харрис - Конан и цепь оборотня

На шумной базарной площади Шадизара, среди гудящей, пестрой толпы торговцев и покупателей с отрешенным видом сидел, скрестив ноги, старик-дервиш. Длинная седая борода благочинно ниспадала на грудь. Худое морщинистое лицо выражало спокойную умиротворенность. Казалось, усталый странник после долгих мытарств возвратился, наконец, домой. Возможно, так оно и было. Грудь старика равномерно вздымалась и опадала, глаза были закрыты. Дервиш спал… Или грезил? Или глубоко задумался о вечной суете бренной жизни? В любом случае, дух его витал очень далеко от шумной площади Шадизара.

Возможно, на сияющих вершинах он вел нескончаемые беседы с бессмертными мудрецами, живущими среди недоступных высот великих гор, раскинувшихся в далекой Вендии? Или, в совершенстве постигнув недоступное простым смертным искусство волшебного экстаза самадхи, общался с грозными богами и прекрасными, светлоликими богинями? Или, пока уставшее тело его застыло в позе лотоса посреди базарной площади, предавался неистовой любви с вечно юными нимфами?

Те из многоголосой шумной толпы, кто равнодушно скользил взглядом по фигуре дервиша или бросал ему на колени медные монетки, ничего о том не знали. Не могли знать… В лучшем случае, они смутно догадывались о внутреннем богатстве старика, о его мудрости и поистине волшебной способности по своему желанию отделять бессмертный дух от бренного тела.

Высокий, широкоплечий воин с темным от загара лицом и гривой черных спутанных волос в раздумье остановился перед дервишем. В сверкнувших неожиданной синевой глазах зажглось любопытство. Воин бросил на колени старика несколько серебряных монет и тронул его за плечо.

— Я давно жду тебя, Конан, — ясно сказал дервиш, — мне нужно многое рассказать тебе…

— Кто ты? Откуда знаешь мое имя?

Но старик вновь закрыл глаза, и, казалось, заснул. Только изрезанное морщинами, иссушенное ветрами лицо выдавало напряженную работу мысли. И в голове Конана неожиданным фейерверком вспыхнули яркие видения.

Единым мигом промелькнуло прошлое, неясными тенями предстало грядущее. Образы теснились, кружась, будто в смутном хмельном сне.

Виделись знакомые лица, злобные оскаленные пасти демонов, трон в огромном зале, кровавые битвы и веселые пиры, боги с головами зверей, череда мертвых воинов, уходящих в туманную, призрачную даль…

Старик задрожал от напряжения, и перед Конаном предстала Книга. Сами собой перелистывались страницы, открывая взору таинственные знаки неведомых смертным печатей, древние тексты, написанные кровью на давно забытом, мертвом языке.

Дервиш прошептал несколько слов, и Конан содрогнулся, ясно увидев ближайшее будущее и то, что он должен сделать.

Заросший до самых глаз черной кучерявой бородой, человек стоял на вершине холма, воздев руки. Луна, словно саваном, укрытая дымкой, мертвенным светом освещала его застывшее, бледное лицо. Ветер трепал темный плащ, заползая холодными щупальцами в широкие рукава, швырял в лицо горсти мелких песчинок — человек не обращал на это внимания. Нависшие над глазами мохнатые брови сошлись на бугрящейся складками переносице. В свете полной луны неподвижная фигура с поднятыми руками казалась высеченной из черного камня. Длинная тень, сползавшая по склону холма, причудливо шевелилась, хотя человек стоял неподвижно. Небольшие смерчи, то и дело зарождавшиеся вокруг, скатывались по склону и тихо умирали, так и не набрав силы.

Почти не разжимая губ, человек стал произносить странные, изломанные слова. Чуждая человеческому слуху речь гулко разносилась над большим плоским камнем, венчавшим вершину холма. В черном небе внезапно появилась стая нетопырей. Призрачными ночными тенями носились они над непокрытой головой человека, почти задевая крыльями его развевающиеся волосы. Слова заклинаний звучали все более глухо. Казалось, исходят они не из уст говорящего, а из-под плоского камня, укрытого мрачными тенями, несмотря на то, что в небе оскаленным черепом сияет луна.

Человек запрокинул голову, выкрикнул, словно каркнул, последнее слово и исчез. Только смерчи продолжали кружиться на опустевшей вершине, да луна осветила, наконец, плоский, похожий на гроб камень с выдолбленным посредине чашеобразным углублением.

Глубоко задумавшись, Конан сидел за выскобленным добела столом в харчевне толстого Асланкариба. Мальчик-слуга то и дело наполнял вином быстро пустеющую кружку, приносил лучшие куски копченого мяса. Свободные на данный момент жрицы любви нарочито громко смеялись, надеясь привлечь внимание воина, который хоть и не часто прибегал к их услугам, но платил всегда щедро.

Кивком Конан подозвал хозяина. Масленые глазки Асланкариба беспокойно забегали. Если киммериец бывал чем-то недоволен…

— Что ты знаешь о Книге Черных Врат? — не взглянув на трактирщика, спросил воин.

Асланкариб облегченно вздохнул. Почесал лоснящийся подбородок. На всякий случай протер чистой тряпкой стол, где блестели капли вина.

— Книгу эту мало кто видел… По слухам, она написана древними богами. Хранитель ее — великий мудрец и вечный скиталец Ниаматар, заклинатель демонов. Некоторые считают его богом. Иногда он является тем, кто избран и показывает книгу… — хозяин осекся.

Со страхом и любопытством посмотрел на сидящего перед ним воина и тихо сказал:

— Тебе показали книгу?.. Ты встретил Ниаматара? Где? Что он сказал?

Конан взглянул на перепуганного трактирщика. В синих глазах мелькнул недобрый огонек.

— Держи рот на замке! И забудь о том, что я спрашивал!

Асланкариб почтительно поклонился и, качая головой, отошел. Конан вспомнил, что сказал на прощанье старик-дервиш.

«Не пытайся помешать ему. Лучше найди хорошего колдуна в помощь и готовься к походу».

Да, таковы были последние слова Ниаматара. После чего он просто исчез. Не осталось даже следов на том месте, где сидел этот загадочный старик. А то, что показала Книга… Нет, об этом лучше не думать. Нужно найти Колдуна… Есть, конечно, колдун. Очень хороший — Эскиламп, да только живет неблизко. Пока доедешь — княжну похитят…

Несмотря на предупреждения хранителя Книги, Конан все же решил попытаться помешать похищению одной из красивейших девушек Шадизара. Потому что после похищения с ней будут происходить ужасные вещи… Она изменится… Все это показала Книга.

Нужно кого-то послать за Эскилампом! Ехать самому — значит отдать княжну Ониксию на поругание. Даже хуже — на изменение…

Конан помнил красавицу-княжну, дочь одного из самых богатых работорговцев Шадизара. В сопровождении охраны Ониксия проезжала на белом скакуне по шумным улицам города, и перед ней, перед ее божественной красотой, склонялись и ремесленники, и знать, и грубые воины-наемники, и богатые купцы. Даже он, Конан, однажды поклонился, как все, когда заметил любопытный взгляд девушки, брошенный из-под полуопущенных ресниц на его громадную, резко выделяющуюся в толпе фигуру. Капитан личной охраны княжны — бретонец Бруккис, с которым Конан выпил не один кувшин вина в тавернах Шадизара — тогда с усмешкой покачал головой и подмигнул.