Роланд Грин - Волшебный туман

В нескольких сотнях шагов впереди туранцев местность резко поднималась. Всадники попридержали коней, быстро переговорив и постаравшись сделать так, чтобы наблюдатель ничего не заметил.

Разговор получился кратким.

— Ни одно племя не может послать много воинов в эти края, — сказал Хезаль. — С другой стороны, кто- то из патруля может вернуться в главный лагерь Зеленых плащей с новыми сведениями…

— Если бы кто-то из туранцев что-то знал, то они послали бы посыльного, чтобы не дать нам попасть в засаду, — прибавил Конан.

— Сейчас мы правим этими землями, и большие отряды туранцев находятся на юге и на западе, — настаивал Хезаль. — К тому же с нами достаточно Зеленых плащей, чтобы испугать любой отряд, который может скрываться где-то впереди.

Глупо было спорить с Хезалем на глазах у его людей, так что Конан решил не делать глупостей, хотя туранский капитан мог оказаться прав…

— Не стану спорить относительно твоих людей, — сказал киммериец. — Но кочевники рассматривают и моих афгулов, и туранцев как законные жертвы. Если дикари окружили твой лагерь прошлой ночью…

— Ты гадаешь, Конан. Помни, лишь очень большая армия дикарей рискнет напасть на лагерь Зеленых плащей или устроить на нас засаду.

Конан заплатил собственной кровью и видел своих товарищей, заплативших жизнями за то, что их капитан ошибался, посчитав, что враг не сможет сделать так-то и так-то. Пророчества были сферой деятельности колдунов и не особо гордых священников (для киммерийца и те и другие казались одного поля ягодами).

Снова северянин не стал подрывать авторитет Хезаля или высказывать сомнения относительно доблести туранских воинов (которые, если половина историй, что слышал о них Конан, была правдой, в самом деле, значительно выросли под правлением Ездигерда Самолюбивого). Но Конан еще мог повлиять на решение Хезаля.

— Я думаю, мы должны опасаться засады. Как-нибудь по-другому можно подъехать к цели нашего путешествия? Ты знаешь эти земли лучше меня.

— На самом деле большинство моих людей знают их лучше меня. А другой пусть есть. Он длиннее и Тяжелее.

— Там больше или меньше мест для засад? Меньше, если память мне не изменяет.

— Лучше бы твоя память была покрепче, мой друг. Я бы хотел, чтобы ты послал полсотни Зеленых плачей со мной и моими афгулами, так чтобы мы поехали главным маршрутом. Те, кто поджидает нас, нападут, или мы сами нападем на них с тыла. А тем временем ты проведешь своих людей обходным путем.

Хезаль посмотрел на своих людей, а потом на пустыню, лежащую впереди, и кивнул.

— Мне не нравится, что ты подвергаешь себя опасности, но без сомнения, что бы ни случилось, ты-то останешься живым. Только приведи назад моих воинов или по меньшей мере дай им достойно пасть в битве.

— Я буду с ними, — уверил туранца Конан.

— Не слишком-то легко будет путешествовать по землям, где нет ни вина, ни женщин, ни хороших битв, — с усмешкой заметил Хезаль. — Боюсь, в этом путешествии нам так и не удастся надлежащим образом отметить наши победы. И я не хотел бы, чтобы погиб еще кто-то из моих товарищей.

— Как дела, капитан? — спросил Данар.

Лампа в темнице едва светила, и воин не сразу узнал вошедшего.

Махбарас внимательно посмотрел на молодого воина. Он думал, что Данар будет физически и духовно сломлен, и не ожидал, что молодой солдат станет интересоваться тем, как у него идут дела!

Молодой человек усмехнулся:

— Со мной неплохо обращаются, только есть дают хлеб из отрубей. Я думаю, они кормят им этих полулюдей, работающих на полях.

— Не сомневаюсь, — сказал капитан. Он окинул стены и колдовскую ширму довольно красноречивым взглядом.

Данар пожал плечами:

— Я знаю, что стены имеют уши, а может, и глаза. Если вы хотите что-то сказать мне, говорите и не думайте, что я — дурак.

Махбарас уверил Данара, что он так никогда не думал. Он хотел бы и сам быть уверен, что Данару подарят обычную, легкую смерть, и если бы так было, то хотел бы сам сообщить об этом юноше. Сейчас, не подготовившись, ему тяжело было сделать все так, чтобы и потом избежать гнева Повелительницы Тумана.

Капитан знал, что не сможет встретиться лицом к лицу с ее колдовством. Его не заботило, что случится с ним, если он облегчит участь Данара, а волновало то, что Эрмик в таком случае возьмет на себя командование наемниками. И тогда всех его людей может ожидать ужасная участь.

Возможно, Данар спокойно встретит страшную смерть ради своих же товарищей. Но как сказать ему об этом и как потом, после смерти Данара, он сможет уснуть?

«Я становлюсь слишком стар и чувствителен для интриг, — решил Махбарас. — Дайте мне вступить в последнюю битву с достойным врагом, и мне не важно, выживу я или нет».

— Ты знаешь, Повелительница, быть может, станет домогаться твоего… жизненного духа, или как она там это называет на своем колдовском языке? — спросил капитан.

Данар снова пожал плечами:

— Возможно, именно из-за этого со мной так хорошо обходятся. А может, и нет. Может, они думают, что такое обращение ослабит мои нечестивые желания.

— Я знаю, что девы все как одна красавицы, и в твоем желании нет ничего нечестивого, — фыркнул Махбарас. — Только слепой может не обращать на них внимания, а я уверен, Повелительница не хотела бы, чтобы ей служили слепцы или евнухи.

При этих словах Данар задумчиво уставился на стены.

— Нет, — возразил он, но в глаза капитану так и не посмотрел. И было в его голосе что-то…

«Я не должен думать об этом, но я хочу задать этот вопрос. Было ли между тобой и одной из дев нечто большее, чем просто взгляды?»

В кармане на поясе у Махбараса, завернутый в платок, лежал маленький бронзовый нож. Он вполне сгодился бы для того, чтобы лежать под подушкой какой-нибудь дамы, но им можно было и убить, если ударить в нужное место. Теперь капитан потянулся па платком и наклонился того, чтобы вытереть пот или промокнуть платком лоб воина.

Но, прежде чем он коснулся Данара, рука молодого человека метнулась вперед, сжала запястье капитана. С расстояния в несколько шагов это могло бы показаться вежливым пожатием рук, но на самом деле это был неразрушимый стальной захват, из которого капитан не смог вырвать руку.

Почти прижав рот к уху капитана, Данар прошептал:

— Сохраните себя и не беспокойтесь обо мне. У меня здесь есть друзья.

Слова эти прозвучали очень таинственно, но сказаны были человеком, который широким шагом, открыв глаза, идет навстречу судьбе.

«Повезет ли мне, как Данару, когда придет мое время умереть», — подумал Махбарас.

Они больше ни о чем таком не говорили, лишь произносили формальные слова, которые с легкостью мог разобрать тог, кто прислушивался к их беседе. Прощальное пожатие рук, и капитан ушел. Он даже не стал молиться Митре, пока не покинул темницу. Только там он вздохнул и осмелился взглянуть на дев, стоящих на страже.