Олаф Локнит - Сокровища Тарантии

Демон с ним, гильдейским конклавом! Если мифическим (во всех смыслах этого слова) сокровищем заинтересовались такие люди как барон Гленнор, ничего хорошего не жди.

Однако, это только начало. Часть наших фальшивок доселе не найдена.

И тут грянул гром.

Барон Гленнор хищно и резко подался в сторону Халька, устремил на него взор светло-серых безмятежных глаз, и вопросил с угрожающей ласковостью:

— Месьор Юсдаль, что вы оба скрываете от нас?

— То есть? — Хальк замер, будто кролик под взглядом удава.

— То и есть. Во-первых, тебя в минувшие дни видели в библиотеке Обители Мудрости. И в книгохранилище храма Митры. Говорят, ты что-то там искал?.. Почему неожиданно попросил у короля отпуска на сорок дней? Во-вторых, уважаемого Тотланта запомнил ростовщик бар-Мираэли — он присутствовал в лавке, когда в руки шемита попала драгоценная чернильница. Тотлант, не запомнить тебя невозможно — в Тарантии очень немного стигийцев, да еще и волшебников. Говоря откровенно — ты единственный. Наконец, внезапно отыскиваются древние карты, а мне сообщили, что барон Юсдаль настоятельно рекомендовал своим приятелям из Обители Мудрости пошарить в хранилище древних манускриптов… Будут объяснения?

— Ну… — заикнулся Хальк, понимая, что дело бездарно провалено. Соглядатаи Гленнора знают свое ремесло. — Понимаете…

— Чего тут понимать? — усмехнулся Конан, перебивая библиотекаря. — Хальк находит в дворцовом книгохранилище свидетельства о кладе Нифлунгов и галопом бежит по остальным библиотекам искать подтверждений… Впутывает в историю Тотланта — помощь волшебника никогда не помешает. Хочет уехать на полторы луны, чтобы самому найти сокровища и прикарманить. Ай-ай-ай, Хальк, нельзя быть таким жадным. А еще осуждаешь Публио за казнокрадство. Мы с Гленнором пришли требовать свою долю.

Я онемел. И Конан и начальник тайной службы сделали из происшедшего категорически неверные выводы! Прямо противоположные!

— Конан довольно точно обрисовал наше видение событий, — невозмутимо подтвердил Гленнор. — Итак, мы ждем внятный рассказ.

На лицо Халька постепенно возвращалась краска. Он встал, криво усмехнулся, исподтишка показал мне кулак и молча ушел в залы библиотеки. Быстро вернулся. Бросил на стол пергаментный свиток. Ту самую, последнюю, четвертую карту. Нарисованную нами третьего дня.

— Обнаружил около седмицы назад, — процедил он сквозь зубы. — С нее все и началось. Быстро же вы меня выследили. Не ожидал.

— Тем и живем, милейший, тем и живем… — вздохнул Гленнор. — Не беспокойся, если сокровища будут обнаружены, там на всех хватит. И для казны, и для тебя. Насколько я знаю, свой орден ты закладывал за последний год восемь раз?

По недоброй искорке, сверкнувшей в глазах Халька, я понял: он готов продолжать опасную игру и врать до последнего.

Такой фатальной ошибки со стороны Гленнора ни я, ни барон Юсдаль не ожидали. Начальник тайной службы, в угоду своего ремесла, перемудрил. Не подумал, что дело обстоит гораздо проще. И теперь Гленнор оказался в ловушке своего заблуждения.

Хуже другое: истина всегда, рано или поздно, всплывает на свет.

Следующей осенью мне должно исполнится целых двадцать четыре года. А меня до сих пор никто не принимает всерьез. Даже некоторые родичи.

Ребенок человека считается взрослым с пятнадцати, а то и тринадцати лет. По крайней мере у нас, на Полуночи, где взрослеют раньше. Однако я не человек. Точнее наполовину человек. Потомки Карающей Длани, оборотней, живут в полтора или два раза дольше людей, потому у нас совершеннолетие празднуется лишь по истечении трех десятков солнечных кругов. Зато оборотни в людском облике выглядят моложе своего возраста. Как я — от силы на восемнадцать человеческих лет.

Наверное, поэтому король Конан меня и выгнал сегодня. Смотрюсь непредставительно. Обидно, ну да перетерпим — вдруг у аквилонца к Хальку и Тотланту действительно важный и тайный разговор? Какой чужих ушей не терпит?

Сердце мне отчего-то вещует: Конан и пожилой барон явились в жилище господина Халька вовсе не про политику лясы точить. По единственной фразе киммерийца я понял — говорить будут о нашей придумке с кладом народа Нифлунгов. Если так, выходит, что устроили мы втроем большую заваруху. Облапошили целую страну во главе с королем.

Мы в Пограничьё любим посмеяться, но куда нам, убогим, равняться в деле зубоскальства с ученым аквилонским книжником! Кашу-то барон Юсдаль заварил нешуточную: сумел провести такого хитреца как Конан Канах, с которым в Пограничьё хорошо знакомы. Такую кашу, что Веллан с Эртелем, когда вернусь и расскажу, от зависти съежатся и в росте умалятся.

Когда Тотлант попросил помочь, я согласился не раздумывая. Ничего плохого ведь не задумано — это тебе не убийство, не грабеж или нечестная торговля! Долго смеялся потом, вспоминая рожу торговца-шемита, который едва не лопался от жадности, и прощелыг в "Черном Быке", обчистивших мой кошелек — думаю, украденное серебро и поддельная карта им дороже выйдут. Обмани обманщика, верно?

…Я прошел через караулы дворцовой стражи к ближайшему выходу в город. Дворец Конана очень велик, можно запросто заблудиться, а потому Тотлант с самого начала показал мне короткий путь. По лестнице для слуг с третьего этажа на первый, потом через хозяйственный двор к воротам. Это не главные ворота замка — тут во дворец завозят продукты и сено для конюшен. Наверное поэтому и стража не особенно строгая. Меня уже начали узнавать в лицо и показывать пергамент, дозволяющий проходить в замок, не требуется.

— Гляньте, варвар из Пограничья превратился в аквилонца! — один гвардеец из караула рассмеялся, когда я проходил мимо. — Эй, Темвик, надоело звериные шкуры таскать?

— Чего? — я развернулся на каблуке. Рядом стояли трое военных в красном — Алые Кирасиры. Позавчера вечером я с ними в кости от скуки играл. — Ты что имеешь в виду?

— Прошлый раз по уши в мехах, теперь в бархате! Тебя не узнаешь! Может, ты и вправду оборотень?

Пугнуть их что ли? Я отношусь к тем редким сыновьям Карающей Длани, которым превращение дается без всякого труда.

Пока гвардейцы посмеивались над моей новой одеждой, я позвал свою звериную половину, и почувствовав, как лицо начало быстро вытягиваться и покрываться волчьей шерстью, остановил превращение ровно посередине — получилась "третья ипостась" оборотня: двуногое чудовище. Формой человек, но голова и лапы звериные. Выглядит жутко.

Настала моя очередь смеяться. Алые Кирасиры осеклись на полуслове, будто стая испуганных красных воробьев шарахнулись прочь и схватились за мечи. Конечно, можно испугаться. Запросто. В таком виде я сам себя боюсь.