Лайон Спрэг де Камп - Тени Ужаса (=Конан-островитянин)

Маленький вор со страхом и любопытством поднял глаза на гиганта в капюшоне и мантии из перьев, и тогда Конан прохрипел на ломаном антильском языке:

— Веди меня к королю воров, или я сломаю тебе руку!

Наконец-то ему подфартила кость в этой опасной игре. Как и во всех городах, в великом Птаукане должен был быть свой подпольный преступный мир. А если человек находится не в ладах с правителями, он всегда может рассчитывать на хороший прием в вездесущей гильдии воров!

Конан следовал за своим пленником по извилистым улочкам в самые затхлые районы старого города. Здесь, среди осыпающихся стен и покосившихся дверей, селились бездомные бродяги и грязные нищие. Неряшливые накрашенные проститутки по пояс высовывались из окон, чтобы отбить у соперниц случайного прохожего.

Только когда они проникли в эти трущобы, Конан начал сознавать, насколько древним был этот город. Здесь каменные ступени и съезды, вытоптанные ногами бесчисленных поколений, были изношены и седлообразно выгибались к середине. Стены из прочного камня были гладко отполированы прикосновениями миллионов плеч. За долгие годы ветра и дожди разрушили большую часть кладки, превратив дома в массивы рассыпающихся развалин. Давно покинутые и населенные одними отбросами общества, многие строения частично рухнули. В этой древнейшей части города часто целые кварталы лежали грудами пыльных обломков. Меж развороченных булыжников мостовой прорезалась чахлая трава, а тощие деревья раскинули костлявые ветки среди неразберихи заброшенных и буйно заросших садов и двориков. Но если для местных обитателей появление облаченного в платье из перьев священника-колдуна на этих потрепанных временем улицах и было необычным, то ни один из них ничем не выразил своего удивления. Когда, увлекаемый словно на буксире маленьким вором с острыми, как у ласки, чертами лица, Конан проходил мимо, кто-нибудь лишь изредка поднимал на него светящийся вялым любопытством взгляд. Похоже, в этой части Птаукана вошло в обычай никогда не обращать внимания на действия окружающих, что, по-видимому, являлось здесь первым законом выживания. Без сомнения, это был квартал воров, где буйно процветало беззаконие.

Только когда они приблизились к самому сердцу воровских владений, Конан понял, что все это время за его передвижением внимательно следили. Они проходили по кривому, как вендская сабля, переулку между опасно покосившимися и осьтающимися стенами, когда впереди появились две дюжие фигуры, вооруженные увесистыми дубинками и сзади тут же возникла другая пара здоровенных типов. Эти люди, по антильским меркам, были как на подбор стройны и сильны и почти полностью наги, за исключением каких-то грязных передников из латаной кожи. Остановив на Конане холодный мрачный взгляд темных глаз, они неторопливо приближались с обеих сторон к месту, где стоял вместе со своим пленником киммериец.

Конан отпустил плечо вора и положил ладонь на рукоять меча, скрытого под одеждой. Маленький человечек отскочил на шаг, повернулся и осыпал его градом ругательств, выплевывая слова слишком быстро, чтобы Конан мог разобрать их смысл.

— Он загреб меня после того, как я вытащил немного золотого песка из ящика хатупеновой лавки, — закричал маленький вор. — Я понятия не имею, какого дьявола ему здесь нужно, но…

— Расслабься Итзра, — прорычал один из громил. — Мы сейчас узнаем, что ему нужно.

И, быстро приблизившись к незнакомцу, он поднял свою обитую медными пластинами дубинку.

Конан рассмеялся и ловко отбросил назад одеяние из перьев. Его широкий меч со свистом вылетел из ножен. Громилы остановились, как будто внезапно наскочили на невидимую стену. Однако Конану показалось, что они сделали это не только из простого страха.

— Властелины Ада! Железо! Или я ослеп! — сдавленно выдохнул один из них.

Другой пробормотал какое-то ругательство и внимательнее посмотрел на Конана, с удивлением пробежав глазами по его рослой фигуре и странному лицу с небритой бородой и гривой седых волос, где выделялись горящие скрытой угрозой голубые глаза.

— Боги смерти, кто он? — Парень глухо выругался. — В Антилии еще никогда не видели такого человека!

Повернувшись спиной к стене и покачивая из стороны в сторону острием поднятого клинка, чтобы держать под угрозой всех пятерых молодчиков, Конан хрипло произнес:

— Тот, кто украл платье у его владельца, дружок, и кто не шпионит для правителей, если ты об этом подумал! — В его голосе глухо зарокотали камни. — И более того, это тот, кто желает увидеть твоего предводителя по делу, выгодному для нас обоих. И я увижу его, захочешь ты этого или нет!

Конан держал меч так, чтобы солнечный свет бликами ходил по его лезвию. Четыре охранника и воришка отступили, поглядывая на него со все возрастающей тревогой. Как это ни странно, но казалось, что его искрящийся на солнце меч вызывал больший интерес, чем он сам. Конан догадался, что по какой-то причине, возможно, из-за отсутствия руды на этом архипелаге, здесь практически не знали железных изделий, хотя легендарные рассказы о железе и стали из древней Атлантиды сохранились, бережно пронесенные сквозь многие поколения.

— А теперь, — хрипло проговорил он, — вы поведете меня к своему главарю или предпочтете сразиться?

Они оказались людьми сообразительными.

Главой местного преступного мира был необычайно толстый человек по имени Метемфок. Его лицо представляло собой сплошную массу выпирающей во все стороны разросшейся салом плоти, в которой холодно, как отполированный обсидиан, блестели черные глаза. Круглое коричневое лицо глубоко прорезала щель узкогубого рта. Нос казался нашлепкой, утопающей в жирных щеках.

Лабиринт заброшенных подвалов под рухнувшими останками домов в конце загаженного переулка служил ему штаб-квартирой. Заляпанную грязными пятнами штукатурку стен скрывали великолепные ковры со странным рисунком, а на цементном полу были со вкусом разбросаны вытканные циновки и дубленые шкуры всевозможных хищников. Серебряные кадила наполняли воздух ароматом фимиама. Сдержанная роскошь убранства комнаты Метемфока и блеск золота представляли собой разительный контраст с убожеством наружного фасада его жилища.

Метемфок, закутанный в великолепную парчу, словно жирная жаба, возлежал в уютном гнездышке из подушек и лениво слушал рассказ Конана. Его лицо было бесстрастным, черные глаза холодно поблескивали, ни одного слова не сорвалось с его уст, пока Конан не закончил свои объяснения. Затем в воздухе нависла тишина. В течение гнетуще долгого мгновения Метемфок окинул Конана с ног до головы изучающим взглядом, уделяя почти столько же внимания мечу, который лежал на коленях киммерийца, сколько и державшему его человеку. Наконец со вздохом Метемфок потер короткими толстыми пальцами свою жирную челюсть, и искорки заиграли на усыпанных драгоценными камнями золотых кольцах, великолепных украшениях, достойных королевской сокровищницы. Он гортанно рассмеялся и приказал подать вина и мяса. Гнетущая пауза закончилась.