Маргарет Уэйс - Звёздные стражи

Медленно, не спуская с него глаз, Мейгри встала.

— Западня! Так это все было ловушкой!

— Западня, ловушка — это слишком грубо. Я предпочитаю называть это прозорливостью. И если все пройдет успешно, у меня появится еще один шанс.

— А если неудачно?

— Что ж, я еще раз попытаюсь. Понимаете, Мейгри, если б мальчик внял вашему предупреждению и сбежал, я решил бы, что он больше мне не нужен.

— Позор нашей семьи. Вот что он такое! — Мейгри охватила дрожь. Обняв себя руками, она вся съежилась и отвернулась от Сагана. — Если он тот, кем вы его считаете, вы, кажется, действительно победили. А теперь, почему бы вам не уйти? Полагаю, больше нет необходимости мучить меня.

Саган подошел к ней. Она почувствовала теплоту его тела, накал его мысли. Его рука коснулась ее, мысли окутали разум, привлекая все ближе и ближе к себе.

— Возможно, нет необходимости кончать танец. Мы могли бы снова стать партнерами, как и прежде. — Его дыхание коснулось ее волос, руки крепко обняли. В голосе звучала музыка, властная музыка, где мелодией было честолюбие. Но ужаснее всего оказалось то, что ей все это было приятно.

— Я собираюсь встретить его в зале для собраний. Через час пришлю за вами. — Он еще крепче обнял ее, так что Мейгри едва могла вздохнуть. Он мог бы с тем же успехом сдавить ей горло, а не плечи. — Вы должны опознать его.

Бесполезно говорить ему, что она не может этого сделать. Он прекрасно знает.

Мейгри опустила голову и ничего не сказала. Он разжал руки, и вместе с ними ушло тепло. Она услышала, что Саган подошел к компьютеру, но зачем — не поняла. Затем дверь открылась и он вышел. Минуту спустя зазвучала музыка, которую он выбрал из памяти компьютера. Она узнала ее. Начало второго акта оперы Пуччини «Тоска». В сильном бархатном голосе барона Скарпии звучало довольство coбoй.

* * *

«Tosca e un buon falco. Certo a quest'ora i mill sgugi le due prede azzannano!» [Тоска — хороший проводник к нашим жертвам. Теперь мой сынишка навeрняка поймает в свои сети двойную добычу! (итал.)]

Зал для собраний, расположенный непосредственно в центре корабля, был самым большим помещением на «Фениксе». Им пользовались только в том случае, когда на корабль прибывал президент, чтобы обратиться с речью к флоту. В остальное время зал был закрыт и доступ в него запрещался. В пустынных коридорах вокруг стояла тишина. Гулкие шаги Мейгри и сопровождавших ее охранников эхом разносились по коридорам.

Ради экономии энергии освещение минимизировалось. Расположенные под потолком голые лампочки находились друг от друга на расстоянии метров десяти, а круги света имели в диаметре не более трех. В центре каждого круга металл блестел, как от лучей совался герб Республики. Прямо под ним на полу был сооружен помoст, на котором стоял трон, украшенным эмблемой президента. Подойдя ближе и внимательно oглядeв помост, Мейгри обнаружила, что с помoщью цилиндричeскогo устройства помост можно поднять, чтобы он возвьшался над головами собрaвшиxcя в зале. Кроме того, помост мог медленно вращаться, дабы лицо президента было видно всем. Мейгри поняла, почему этим залом никогда не пользуются. Она только одного не могла понять, почему Саган с самого начала не сумел просчитать, что революция ни к чему не приведет, что все сведется к политическому трюкачеству, как, например, сооружение этого огромного зала с хитроумным приспособлением, вечно пустующим.

Панель с грохотом опустилась. Мейгри, нервно вздрогнув, оглянулась и обнаружила, что осталась в зале одна. Центурионам не дозволялось входить внутри. Хотя Саган и обещал встретить ее здесь, но eгo пока не было, во всяком случае, не было видно. Прогреть до нормальной температуры столь обширное помещение на корабле практически невозможнo и Мейгри поеживалась от холода. Чтобы как-то согреться и избавиться от ненужных мыслей, она прoшлась к помосту. Расстояние до него оказалось огрoмным. Она представила, каково будет наследнику преодолеть его под пристальными взглядами ее слyг и Дерека Сагана. Ей стало жаль юношу, но жалость была холодной и отвлеченной. Он сам сделал выбор.

Забравшись на помост, Мейгри посмотрела в пустoй зал. Она вынуждена была признать, что восхищаeтся мальчиком. Если бы он бежал, как правильно замeтил Саган, она могла бы его понять, но помочь ему была бы уже не в силах. Позор для семьи. Немногие понимают, что это такое, немногих от мысли об этом бросает в жар. Платуса, например, это не приводило в отчаяние, и он по-своему пытался обелить мальчика, оградить его от слишком сильных чувств. Занятая мыслями о мальчике, которого она видела мельком и неясно, Мейгри, не сознавая, что делает, медленно опустилась на трон.

— Власть вам идет, миледи, но, впрочем, это так и было всегда.

От звука голоса, раздавшегося, казалось, ниоткуда, она похолодела. Из погруженного в полумрак дальнего конца зала показался Саган. Он был облачен в золотые доспехи; золотой шлем прикрывал половину лица. Плюмаж из красных перьев на шлеме походил на языки пламени, алый плащ с золотой отделкой и эмблемой в виде феникса спадал складками до пола. На поясе висел гемомеч.

Мейгри была одета все в то же сине-фиолетовое платье Стражей. На груди по-прежнему сиял подобно полной луне драгоценный камень. Гемомеч крепился к поясу на талии.

Саган подошел к помосту и взглянул на нее. Сквозь прорези шлема она увидела его глаза, в которых свет камня отразился ярче, чем на стали клинка.

— Вот почему я оставил вас в живых в ту ночь, Мейгри. Для меня убить вас означало то же самое, что отрезать себе правую руку. Однажды я проклял мысленную связь, что возникла между нами. Но тогда я был молод, не понимал ее значения. Мы были воплощением власти, силы, которую ничем нельзя остановить. Помните, Мейгри? Когда мы были вместе, нас нельзя было победить. Таково веление Создателя. Доказательством является то, что он снова соединил нас. Вы по-прежнему продолжаете сопротивляться Его воле?

Жизненные силы медленно оставляли ее: она не могла двинуться, не могла оторвать глаз от Сагана. Его слова вызывали в памяти картины прошлого, возрождали надежды и мечты, чувство гордости и радость победы. Все это еще могло вернуться. Она могла бы получить еще большее. Объединившись вместе как два равноправных командующих, они бы свергли нынешнее карикатурное правительство и правили так, как им дано по праву рождения. Сделать это было бы несложно. И никто не смог бы победить их. Да, никто, кроме них самих.

Боковая дверца, невидимая в стене, отворилась. Вошел один из личных охранников Командующего и поприветствовал их.

— Юноша здесь, милорд.

— По моему сигналу впустите его, но одного. Остальные пусть ждут за дверями. Ни в коем случае нас не беспокоить.

— Есть, милорд.