Маргарет Уэйс - Звёздные стражи

С тех пор, как восстановилась их мысленная связь, ничего похожего еще не случалось. Значит, теперь связь опять стала крепкой вопреки их воле.

— Миледи? — спросил он, желая узнать, готова ли она.

— Милорд.

Как всегда, она была готова.

* * *

Электронные часы показывали, что до 23.00 осталось несколько минут. Дайен нервничал. Он сидел перед компьютером, глядя на шахматное поле, но ничего не видел. Игру он начал несколько дней назад, но дальше трех ходов дело не шло. Когда раздался стук в дверь — его он ждал с тех пор, как получил сообщение от Сагана, — Дайен даже не шевельнулся, нахмурил брови и продолжал смотреть в экран, словно, кроме гамбита, его ничто не интересовало.

Стук повторился. Открылась дверь. Центурионы Сагана не хотели запаздывать с доставкой своего поднадзорного.

— Пора.

Дайен узнал Маркуса. Он хотел поздороваться с ним, но выражение лица у солдата было суровым, не допускающим никакой фамильярности.

От волнения у юноши пересохло горло, ладони вспотели, вставая, он чуть не опрокинул стул. Глупо было, конечно, просидеть два часа, созерцая, строя догадки и пытаясь вспомнить, не говорил ли Платус об этом ритуале. Теперь он нервничал, чувствуя себя натянутой струной на старой арфе Платуса. Так и кажется, тронь его — и он порвется.

Маркус посмотрел на Дайена с любопытством. Последний и не догадывался, что центурионы тоже теряются в догадках, не понимая, чего хочет Командующий от юноши в столь поздний час. Теперь на корабле уже всем было известно, кто такой Дайен. Они знали, что он наследник трона, запятнанного кровью. Они знали, что его хотят видеть президент и Конгресс. Они знали или догадывались, что его могут казнить, несмотря на то, что юноша отрекся от прав, данных ему при рождении. Может быть, лорд Саган именно это хочет обсудить с Дайеном? «Обсуждать» что-либо с Командующим было делом далеко не приятным. Он мог заставить человека признать, что он и не человек вовсе. Многие из команды корабля даже заключили пари на приличные деньги, утверждая, что если юноша и выйдет живым от Командующего, то едва ли будет помнить, как его зовут, а уж тем более, что он король.

Поднимаясь в лифте Командующего, все хранили молчание. Тишину нарушало лишь гудение кондиционера да почти неслышный свист гидравлики. Центурионы проводили Дайена до золоченых дверей с эмблемой Феникса и, молча развернувшись, пошли обратно.

— Но почему? — с трудом проговорил Дайен, чувствуя себя беспомощным, обессиленным.

— Ты должен войти сам, — сказал Маркус. — Заходи, дверь открыта. Тебя ждут.

Слова прозвучали зловеще, хотел того Маркус или нет. Дайен колебался. На ум пришла мысль: бежать, и поскорее, и никто его не остановит. В ту же минуту он понял, что таким образом его уже подвергают проверке, что это «часть первая» обряда. Дрожащей рукой он толкнул дверь, она бесшумно открылась.

Шагнув в комнату, Дайен словно ослеп, поглощенный кромешной тьмой. Дверь за ним закрылась. Он стоял, боясь пошевелиться, ждал, когда глаза привыкнут к темноте. Гордость не позволяла ему пробираться по комнате на ощупь, натыкаясь на предметы и поднимая шум. Прислушавшись, он услышал легкий вздох и шелест платья и понял, что Мейгри здесь. Но света звезды он не видел, значит, она не надела ее, значит, свет драгоценного камня неприемлем для обряда.

В темноте он разглядел очертания еще чего-то более темного, двигавшегося к нему. Командующий.

— Протяните руку.

Помедлив, Дайен вытянул вперед руку.

— Чувствуете прикосновение материи к пальцам?

Пошарив в воздухе, он наконец коснулся грубой шерстяной ткани.

— Снимите свою одежду и наденьте это.

Несмотря на темноту, Дайен вспыхнул от стыда, но сделал, как просили. Долго путался в складках материи, пытаясь понять, что это за одежда и как ее надевать. Наконец, нашел разрез, предназначенный для головы, сунул в него голову и оказался облаченным во что-то грубое и ниспадающее до самого пола. Руки остались обнаженными, и он поежился от холода, так как в комнате было не жарко. Материал оказался ужасно колючий и буквально царапал кожу при каждом движении.

Дайен почувствовал в воздухе странный запах, от которого защекотало в носу. Ладан. Он испугался, что чихнет, и зажал нос пальцами.

Загорелась свеча. В ее пламени Дайен впервые увидел лицо Сагана. От страха у него заболел живот. Когда Саган был в шлеме, то холодный металл, естественно, ничего не выражал, но Дайен предполагал, что под ним находится живое, теплое человеческое лицо.

Он ошибался.

Держа в одной руке свечу, другой рукой Командующий поднял капюшон и надвинул его на голову. Под черным, как ночь, капюшоном лица стало не видно.

Дайен хотел что-то сказать, пробормотать хотя бы приветствие, но Мейгри, выйдя в круг света, покачала головой и сделала отрицательный жест.

— Ты не должен говорить, Дайен. — Ее голос был мягким, тихим. Светлые волосы, падавшие на плечи, казались белыми и холодными, как лунный свет. — Твои мысли направляются внутрь, — она приложила руку к сердцу, — и наружу. — Она протянула руки вперед. — Ты смотришь вглубь, на себя. Ввысь, на Создателя.

Страх охватил Дайена. Тело словно превратилось в мягкую массу, кровь — в воду. От ужаса он содрогнулся; он был отчаянно напуган. Думать о себе? О Создателе? Все, что он мысленно сумел представить, — это мучительная боль, смерть и забвение.

— Пройдите сюда, — приказал Саган, показывая жестом, куда идти.

Дайен желал бы подчиниться, но ноги не слушались его. Он наклонил голову, прикрыл рот рукой и помолил Бога, в которого никогда не верил, чтобы его не стошнило от подступавшей к горлу желчи.

Он едва уловил, что Мейгри прошептала Сагану:

— Что вы ему сказали такое? Он выглядит так, словно готовится к смерти.

И Дайен с трудом разобрал резкий, недовольный ответ Командующего:

— Ничего. Я вообще ничего ему не говорил. Мейгри подошла к Дайену, положила руки ему на плечи. Прикосновение было холодным и успокаивающим.

— Дайен, это религиозный обряд, церемония и ничего больше.

— Нет! — сдавленным голосом произнес он, глядя широко открытыми глазами на черную ширму, за которой ему чудилось что-то ужасное. — Я умру! — Высказав вслух то, что его мучило, он вдруг почувствовал умиротворение, дрожь прекратилась, тошнота прошла. Дайен учтиво высвободился из рук Мейгри.

— Я умру, — повторил он и посмотрел в ее глаза, где отражалось его смертельно бледное лицо.

Полный спокойствия, ощущая легкое головокружение, Дайен без колебания прошел за ширму и увидел стол, покрытый черной материей.

Мейгри бросила быстрый, вопросительный, испуганный взгляд на Командующего, но тот даже не оглянулся на нее. Она остановилась в нерешительности, пристально глядя на Дайена, словно пытаясь проникнуть ему в душу. Командующий вставил свечу в один из подсвечников на столе, зажег ее, подошел к другому и тоже зажег. Только теперь он посмотрел на Мейгри раздраженным взглядом.