Дуглас Брайан - Восставшие из праха

— Что здесь происходит? — резко спросил он.

Солдаты опомнились первыми. Азуги выпрямился, исключительно ловко спрятал кинжал и, пожав плечами, ответил:

— Ничего, сетмон. Ровным счетом ничего особенного.

Харбар также принял равнодушный вид и лениво направился к скамейке, чтобы поправить ее.

Соня вызывающе вскинула голову.

— Тебя удовлетворил ответ этих негодяев, сетмон?— крикнула она, видя, что Бракна собирается повернуться и выйти из караульного помещения.

Бракна приостановился.

— О чем ты, женщина?

— Мое имя Соня! — Молодая женщина кипела от холодной ярости.— Потрудись запомнить это!

— А зачем? — Бракна пожал плечами.— Вас много… У каждого имя… Зачем-то я должен запоминать эти бессмысленные звуки…

Тут он встретился с Соней глазами, и она невольно содрогнулась. В темных глазах Бракны была бездна.

— Всех вас ждет смерть. Смерть — это Время, а Время я знаю довольно…

— Время… — как завороженная, проговорила Соня. Ей казалось, что она спит, утонув в этих глазах. Затем она тряхнула головой и очнулась.— Сетмон, я прошу лишь одного: относиться ко мне так же, как ко всем остальным солдатам. В здешних бастетах довольно шлюх. Если бы я собиралась предложить твоим людям услуги такого рода, я не стала бы настаивать на встрече вашим нилитом.

— Она права,— холодно сказал Бракна и удостоил каждого из солдат пристального взгляда.— И если я еще раз увижу…

Холодок страха пробежал по спине Сони, хотя вообще-то она была не робкого десятка. Что-то в голосе Бракны заставило ее содрогнуться.

* * *

Нилит Трарза не пил — он выпивал. Точнее сказать, он любил посидеть в бастете под названием «Три тритона» за кувшинчиком доброго сладкого винца. Об этой привычке нилита было известно всему городу, поэтому любой мог отыскать его в час отдыха и поговорить по душам.

Трарза не был женат. На такие глупости, как обзаведение собственной семьей, у него не хва¬тило времени. Бесконечные стычки с черными соседями — рыжая бестия права, дарфарцы обнаглели и постоянно лезут на границу со Стигией! — заботы сцерва младшего командира, а затем и начальника гарнизона — все это съело жизнь Трарзы без остатка.

Он не роптал. В своем роде он был очень доволен такой долей.

— Еще кувшинчик и к нему…— обратился было нилит к толстенькой служанке, лицо и фигура которой говорило о примеси в ее жилах дарфарской крови.

— Знаю, знаю, сырой рыбы, вымоченной в виноградном соке, завернутой в виноградные листья с добавлением лимона, перца и луксурского коричного сахара! — выпалила служанка одним махом. При этом она улыбалась нилиту крупными сочными губами.

Трарза добродушно покивал ей.

— Правильно, дочка, правильно. И откуда ты все знаешь, плутовка?

Служанка шутливо погрозила ему пальцем.

— У меня свои источники этой… как ее… по-вашему… ну, как это вы называете, военные?

Трарза откинулся на спинку стула и захохотал.

— О чем ты, девочка?

Служанка подумала немного и вдруг лицо ее радостно озарилось:

— Вспомнила! У меня свои источники информации!

Трарза смеялся так долго, что на его глазах выступили слезы.

— Ну, ступай, ступай,— проговорил он, похлопывая служанку по аппетитному круглому заду.— Порадовала старика, насмешила. Теперь ступай.

Девушка, очень довольная собой, убежала.

В этот момент кто-то рядом с нилитом тихо, вкрадчиво произнес:

— У меня тоже свои источники информации, нилит.

Трарза повернулся в сторону голоса, как ужаленный.

— Кто здесь?

Какой-то человек, до самых глаз закутанный в покрывало, незаметно уселся за столик рядом с нилитом.

— Я.

— Кто это «я»? Ты мне шутки не шути! — От веселого настроения Трарзы не осталось и следа. Он был раздражен. Такой превосходный спокойный вечер… Нилиту вовсе не требовалось вторжение разных там незнакомцев с их тайнами, намеками и фамильярностью.

— Неважно, как меня зовут. Я друг… по крайней мере, в этом деле.

— Каком еще деле? Не тяни! — велел Трарза.— Я хочу выпить, съесть мою любимую рыбу в виноградных листьях и наконец расслабиться.

— Не думаю, чтобы в такое время, перед лицом таких событий… а события надвигаются…— незнакомец особенно выделил последнее слово.— Не следовало бы начальнику хаданского гарнизона расслабляться, как ты говоришь.

— Да кто ты такой, чтобы указывать, что мне следует делать, а что не следует! — рассвирепел наконец Трарза,— Покажи хотя бы свое лицо!

— Мое лицо тебе незнакомо.— Однако тайный осведомитель сдвинул покрывало в сторону. На нилита глянуло черное, как ночь, лицо дарфарца. Большие глаза с крупными синеватыми белками, широкие, слегка вывороченные губы, очень широкий нос, лоснящаяся абсолютно черная кожа… Много лет Трарза видел такие лица, искаженные яростью. Это было лицо врага — лицо человека, готового завтра штурмовать Хадан.

Нилит слегка отодвинулся. Приятный хмель, шумевший в его голове, вдруг выветрился, словно от удара. Нилит почувствовал жар, как будто его ошпарили кипятком. Краска прилила к его щекам.

— Да как ты осмелился! — вскричал он. Тотчас же черная ладонь стремительно зажала ему рот.

— Тише,— прошипел посланец чернокожих и торопливо закрыл лицо покрывалом.— Ты погубишь и себя, и меня.

Некоторое время они сидели в полном молчании. Трарза чувствовал на себе пристальный взгляд, устремленный сквозь покрывало. Дарфарец терпеливо ждал, пока его собеседник придет в себя.

— О, у вас гость? — Служанка, широко улыбаясь, поставила перед нилитом заказанное им вино и рыбу.— Угощайтесь и вы! — обратилась она к дарфарцу.— В нашем заведении отличная кухня, увидите!

— Не сомневаюсь,— ответил чернокожий, ничуть не потеряв самообладания.

С этими словами он непринужденно отхлебнул из кувшина и поблагодарил служанку в самых вежливых и ласковых выражениях.

Когда девушка ушла, нилит сердито выхватил кувшин из рук дарфарца.

— Говори, зачем пришел! Нечего ходить вокруг да около! Ты и без того испортил мне прекрасный вечер.

— Мое имя Махарим,— начал чернокожий.— Ты можешь обращаться ко мне так.

— Я не собираюсь никак к тебе обращаться, негодяй! — зарычал нилит.— Не хватало еще, чтобы меня уличили в связях с черными!

— Случай особенный,— отозвался Махарим.— Можем мы поговорить в другом месте? Боюсь, в нашу сторону уже начинают поглядывать.

— Проклятье! Хорошо, жди меня через четверть часа у колодца Голых Женщин. Знаешь где это?

— Найду.

Махарим поднялся — несмотря на небольшой рост, он двигался гибко и уверенно, что говорило о том, что в бою этот человек может быть очень опасен.

Спустя мгновение чернокожего в бастете «Три тритона» уже не было. Он как будто растворился в воздухе.