Дуглас Брайан - Цитадель песков

Соня изо всех сил дернула веревку.

Так и есть! Ночной гость попался. Петля затянулась на его ноге, и от неожиданного резкого движения непрошеный визитер упал на спину, издав приглушенный вскрик, полный страха и отчаяния.

Так мог бы закричать маленький зверек, оказавшийся в ловушке.

— Тащи его сюда! — возбужденно проговорил Афолле.— Давай!

Вдвоем они ухватились за свободный конец веревки и потащили своего пленника в шатер. Вот показались босые ноги — маленькие изящные ступни, перстни на мизинцах. Затем мелькнули колени…

Пленник — вернее, пленница — яростно извивалась у ног Сони и Афолле.

— Держи ее! — сказала Соня.

Афолле опустился возле пленницы на колени и прижал ее ноги к земле, не позволяя ей биться и лягаться. Соня наклонилась над непрошеной гостьей.

Навстречу ей устремился панический взгляд расширенных черных глаз.

— Кто ты? — требовательно спросила Соня.— Почему ты следила за нами?

Девушка не отвечала. Сжав губы, она молча, яростно пыталась высвободиться из железной хватки Афолле.

— Отпусти ее, Афолле,— распорядилась Соня.— Пока она испугана, она не станет с . нами разговаривать.

Афолле медленно убрал руки. Девушка тотчас же села, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками. Некоторое время она оставалась неподвижной, затем сделала быстрое, гибкое движение, словно собиралась броситься к выходу. Соня удержала её за локоть.

— Остановись,— мягко проговорила Рыжая Соня.— Поговори с нами. Ведь ты следила за нами несколько ночей подряд. Зачем? Ты могла бы войти в наш шатер и задать нам все вопросы, которые вертелись у тебя на языке.

Девушка снова уселась. Соня подала ей полоску сушеного мяса.

— Поешь. Ты голодна?

Гостья посмотрела на сушеное мясо так, словно впервые видела подобную диковину. Потом отложила угощение в сторону.

Соня внимательно рассматривала пленницу. Это была совсем еще молодая девушка — по крайней мере, она выглядела очень юной — с копной нечесаных черных волос, облаченная в лохмотья, бывшие некогда черным шерстяным плащом. Единственное, что нарушало облик потерявшей рассудок бродяжки, заплутавшей в песках и окончательно одичавшей здесь, на развалинах, были перстни. Серебряные и золотые, с бирюзой, хрусталем, изумрудами, рубинами, жемчугом — кольца унизывали пальцы ее рук и ног, свисали связками с шеи, были вплетены в волосы.

— Кто ты? — повторила Соня.

Девушка пошевелилась и прошептала еле слышно:

— Нуакшот…

— Что она сказала? — Афолле наклонился ближе, чтобы лучше слышать. Пленница метнула в его сторону дикий взгляд и быстро отодвинулась к Соне.

— Отойди пока,— вполголоса обратилась Соня к своему товарищу.— Ты ее пугаешь.

Она снова повернулась к дикарке.

— Ты сказала — Нуакшот? Это твое имя?

— Да…

— Почему ты живешь здесь?

— Здесь мой дом,— ответила девушка. И добавила неожиданно: — Я хочу пригласить вас к себе. Вы не такие, как те… Тех я убила.

— Убила? Кого ты убила, Нуакшот? — изумлен-но переспросила Соня. Это хрупкое безумное со-здание не способно было, казалось, переломить хребет даже песчаному тушканчику.

— Я убила многих,— спокойно объяснила Нуакшот.— Я убила двух купцов, которые вели рабский караван… Я убила пятерых разбойников, которые остановились здесь, чтобы грабить… Это было давно. А недавно я убила человека, который был похож на него.— И пленница показала подбородком на Афолле.

— Ты убила моего брата? — потрясенно переспросил Афолле.— Ты видела моего брата? Говори! Ты встречала в этих песках моего брата?

— О, это был твой брат! — с неожиданной живостью обратилась девушка к Афолле.— Да, конечно! Это был его брат! Да, брат! Как две капли воды — похож, похож…

— Постой! — горячо возразил ей Афолле.— Как же ты могла его убить, когда он умер дома, в своей постели, на руках своей жены? Он скончался от неизвестной болезни спустя месяц после возвращения из песков!

— Да, да…— рассеянно говорила девушка, обращаясь больше к самой себе, нежели к Афолле.— Конечно… Так он умер, да? Он умер? В своей постели? От неизвестной болезни? Да, да! Я убила его! Я убила его!

Афолле сжал кулаки с такой силой, что костяшки его пальцев побелели.

— Что она лепечет? — гневно обратился он к Соне.— Как это ей удалось убить моего брата? Она, кажется, похваляется этим!

— Тише, тише! — остановила его Соня.— Мы скоро все узнаем. Возможно, здесь замешана какая-то магия.

— Клянусь Коброй! Я вытрясу из нее эту проклятую магию!

Афолле почти не владел собой. Но пленнице, похоже, не было до этого дела. Она встала, тряхнула головой, отчего перстни в ее волосах и на шее запели.

— Идемте же! Я приглашаю вас на пир в свой дворец!

Она повернулась и вышла из шатра. Афолле и Соня последовали за ней.

…И замерли, потрясенные! Перед ними, залитые ярким лунным светом, высились белые стены Аудагосте. По стенам медленно ходили стражники, вооруженные длинными копьями. Тягуче звучали крики ночных сторожей.

Тяжелые, обитые медными пластинами ворота раскрылись сами собой, когда босоногая девушка остановилась перед ними и требовательно крикнула что-то на незнакомом языке. Не оборачиваясь к своим спутникам, ступила она на мостовую призрачного города.

Мысленно призвав свою покровительницу Рысь, Соня прошла сквозь ворота. Они показались рыжеволосой воительнице на удивление материальными. На всякий случай Соня коснулась их рукой. Ей не хотелось оказаться в плену иллюзий. Однако и на ощупь ворота были вполне вещественными — прохладными, твердыми. Проклятие! Или магия здешних мест сильнее, чем Соня и Афолле предполагали прежде?

Соня слышала, как за ее спиной Афолле бормочет какие-то молитвы и заклятия, обращенные к священной Кобре. Да уж! Тут было от чего потерять голову.

Дикарка, шагавшая впереди, обернулась и остановилась, поджидая своих спутников. Лунный свет заливал ее тонкую фигурку.

Не только руины крепости преобразились. Изменилась и сама ночная гостья. Теперь она выглядела как женщина ослепительной красоты. Ее губы были накрашены мерцающей серебряной помадой, огромные черные глаза подведены синей краской, тщательно уложенные волосы были перевиты серебряными шнурами. В прическе и в ушах посверкивали осыпанные драгоценностями кольца. Гордую шею незнакомки обвивало ожерелье, горевшее и переливавшееся так, что казалось живым.

Торжествующе улыбаясь, Нуакшот ждала своих гостей.

Афолле выглядел совершенно растерянным. То, что окружало их, было слишком реальным, чтобы оказаться всего лишь наваждением, порожденным неверными лунными лучами.

Магия? Но в таком случае, какова могла быть природа этой магии? На всякий случай Афолле сделал охранительный знак, отгоняющий злые чары.