Джон Норман - Капитан

Сестры императора тоже задержались, но как только Отто в упор взглянул на них, обе с достоинством отвернулись и вышли.

— Интересно, как бы они выглядели в ошейниках, на шкурах, — задумчиво произнес Отто.

— Они — высшие патрицианки, — напомнил Юлиан.

— Интересно, какими бы они стали рабынями?

— И какими же, по-твоему?

— Думаю, неплохими.

— По-моему, тоже, — подтвердил Юлиан.

Императора, вцепившегося в свой шарик, мать поспешно увела из зала в сопровождении придворных дам и стражи.

— Игрушка еще не надоела ему, — заметил Отто.

— Да, она может надолго занять императора, — кивнул Юлиан.

— Он глупый?

— Слабоумный, — поправил Юлиан.

— Кто же правит?

— Иаак, — устало объяснил Юлиан.

— Кто он такой?

— Третейский судья.

— Ты доверяешь ему? — настороженно поинтересовался Отто.

— Нет.

Стук оказался робким, еле слышным. Туво Авзоний обернулся. Стук повторился — легкий, но быстрый, как будто стучавший боялся долго оставаться на тускло освещенной улице.

Туво Авзоний неторопливо собрал свои бумаги, сунул их в один из карманов кожаной папки и застегнул ее.

Стук раздался еще раз — испуганный, умоляющий. Туво Авзоний поднялся из-за стола в скудно меблированной комнате и подошел к двери.

В глазок он увидел испуганное лицо женщины в черном капюшоне. Он впустил ее и закрыл дверь, наложив оба тяжелых засова.

В комнате распространился аромат крепких духов. Женщина сбросила капюшон и поправила пышные волосы. Она удивленно озиралась.

— Здесь? — недоверчиво пробормотала она.

Комната была простой, с голыми стенами, почти без мебели. Однако в ней был грубый поцарапанный, когда-то покрытый темным лаком стол с деревянными стульями. На столе лежала папка Туво Авзония. Сбоку стоял туалетный столик и тяжелая, массивная кровать, привинченная к полу. Под ножками кровати, не видимое с того места, где стояли Туво Авзоний и женщина, в пластину в полу было ввинчено крупное кольцо. В комнате было два окна — одно в той же стене, что и дверь, другое напротив. Окна находились высоко над тротуаром, чтобы в комнату нельзя было заглянуть с улицы. Пол был ничем не застлан, кроме потертого грязного половичка возле стола. На стенах не висели ни гобелены, ни картины. Краска на них потрескалась и кое-где обвалилась. На потолке тоже виднелись трещины, обломки лепнины и несколько темных кругов — там, где когда-то протекла вода. На стенах тоже были следы дождей — трещины, промытые ручейками, и пятна, растекающиеся в сторону пола.

— Да, здесь, — сказал Туво Авзоний.

— Это ваша комната?

— Пока — да.

— Здесь темно.

Судя по размерам комнаты, недостатку мебели, давно требующим ремонта стенам и потолку, маленьким окнам, здесь было уныло даже при дневном свете.

— Я включу свет, — предложил он.

Туво Авзоний подошел к стене и повернул диск, чтобы усилить свет круглой лампы на потолке.

С помощью ручки он повернул лампу так, чтобы весь свет падал на женщину.

Она заморгала и застыла в пятне света, сжимая ворот плаща.

— Мне было страшно на улице, — пожаловалась она. — Я так долго искала этот дом, не решалась попросить кого-нибудь проводить меня… Мужчины несколько раз окликали меня из темноты.

Под ее плащом что-то тоненько позвякивало, и этот звук насторожил Туво Авзония.

— Вероятно, унюхали твои духи, — предположил он.

— Интересно, за кого они меня принимали?

— Наверное, нетрудно догадаться, — усмехнулся Туво Авзоний.

— Вам нравится? — спросила стюардесса.

— Это идет тебе.

— Я оделась так для вас, — подчеркнула она. — Надеюсь, вы останетесь довольны.

— Думаю, это будет замечательно.

— Где же ваши вещи? — удивилась она, оглядевшись.

— Не люблю возиться с вещами в дороге.

Он заметил, как красиво лежат ее волосы — вероятно, их долго мыли, сушили, расчесывали и укладывали.

— Разве мы не будем ужинать? — спросила она.

— Я вижу, ты пришла босиком?

— Мне казалось, что это вам понравится.

Он взялся за полы темного плаща, который женщина прижимала к себе. Она умоляюще взглянула на него.

— Ты сама пришла сюда, — напомнил ей Туво Авзоний. — Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я сообщал обо всем твоему начальству?

— Вы не должны так поступать со мной, — ответила она. — У меня равные права с вами — мы оба из «одинаковых».

— Это мы еще посмотрим, — усмехнулся он.

— Тем более, что нарушение правил было незначительным, — добавила стюардесса. — На корабле стояла ужасная духота.

— Такого нарушения достаточно для того, чтобы уволить тебя, — возразил Туво Авзоний. — К тому же вспомни, как непочтительно, нагло и дерзко ты вела себя.

— Не говорите так! — воскликнула она.

— Нет, буду. Это правда.

— Я сделаю все, что вы захотите.

— Посмотрим, что ты там прячешь, — сказал Туво Авзоний и распахнул ее плащ.

Действительно, такой стюардессу еще никто не видел. Туво Авзоний сбросил плащ на пол.

— Встань прямее.

Ее роскошные волосы блестящим каскадом падали на плечи. На высокой шее висели две нити бус и ожерелье из мелких монет. Ее прелестная грудь дрожала под алым шелком лифа. Стройная, узкая и округлая, совершенной формы талия плавно переходила в бедра, которые спереди и сзади прикрывали два длинных куска алого шелка, напоминающего юбку. Под ними выступала нежная округлость живота и холмик любви, способный свести с ума любого мужчину.

— Ослабь шнурок, — приказал Туво Авзоний.

Она послушалась, и алый шелк соскользнул ниже, на бедра, приоткрывая живот.

— На колени, — приказал Туво Авзоний, и стюардесса немедленно опустилась перед ним на колени в пятно света.

Туво Авзония внезапно охватило возбуждение, которого он никогда еще не испытывал. Но он подавил в себе это чувство — оно не входило в его планы. Невероятно красивая женщина стояла перед ним на коленях. На ее правом запястье было несколько неплотно прилегающих к телу браслетов, как и на левой руке повыше локтя.

Они могли показаться золотыми, но уличные женщины не имели таких роскошных украшений. Именно позвякивание этих браслетов Туво Авзоний услышал, как только женщина вошла в комнату, и этот нежный звук заинтересовал его.

Она провела рукой по шелку юбки, и браслеты снова звякнули. Да, этот звук был интригующим. Шелк провалился между ее бедрами, контрастируя с их молочной белизной — конечно, женщина могла бы обнажить их полностью.

Она уперла руки в бедра. Туво Авзоний не остался равнодушным к ее прелестям.

— Тебе недостает только клейма и ошейника, — пробормотал он.

Женщина подняла голову, прищурившись от яркого света.

— Нет, ничего, — сказал он, видя вопросительное выражение ее лица. — Я позабыл твое имя.