Роберт Говард - Конан Классическая сага

- Что ты должна была им наговорить?

- Я должна была приказать жрецам взять "Зубы Гвалура" и некоторые из них, как и хотел Татмекри, передать ему в качестве залога, а остальные спрятать где-нибудь во дворце в Кешии. Я должна была сказать, что великие беды ожидают Кешан, если предложения Татмекри будут отвергнуть... Ах да, еще я должна была сказать, чтобы с тебя как можно скорее содрали кожу.

- Значит, Татмекри - или зембабвейцы - хотели заполучить сокровище в такое место, где его без труда можно было бы прибрать к рукам, - как бы размышляя вслух, сказал Конан; замечание насчет себя он оставил без внимания. - Ну да ладно, как только доберусь до него - вырежу печень. Горулга, конечно, тоже замешан в этом деле?

- Нет. Он искренне верит в своих богов. Он ничего не знает о планах заговорщиков и выполнит все повеления богини. Это все Татмекри - его игра. Зная, что кешанцы отправятся к прорицательнице, он подсказал Зархебе включить меня в посольство, доставить под вуалью в Кешию и до поры до времени спрятать в укромном месте подальше от любопытных глаз.

- Ну и чудеса, будь я проклят! - От удивления варвар вскинул брови. - Неподкупный жрец, который верит в волю богов! Великий Кром! Должно быть, это Зархеба и грохнул по гонгу. Интересно, знал ли он обо мне? Если так, то получается - Зархеба и заманил меня на те проклятые плиты. Где он сейчас?

- Прячется в рощице лотосовых деревьев у старой аллеи, что ведет от южной части гряды ко дворцу, - все еще с опаской отвечала она и вновь захныкала: - О Конан, сжалься надо мной! Я так боюсь здесь оставаться, этот дворец... в нем затаилось что-то злое! Лежа с закрытыми глазами, я слышала вокруг тихие, крадущиеся шаги. Умоляю, забери меня отсюда$ Я знаю: как только я сыграю свою роль, Зархеба тут же убьет меня. Жрецы, если раскроют обман, тоже убьют.

Он сущий демон! Он купил меня у работорговца, а тот выкрал из каравана, увязшего в песках Пустыни. И с тех пор я - оружие в его руках: в любой своей интриге он использует меня. Конан, забери меня от него! Ты ведь не будешь со мной жесток, как этот заверь? Скажи! Ты ведь не бросишь меня здесь одну на верную смерть? Сжалься, прошу тебя!

Стоя на коленях, она собачонкой жалась к его ногам; красивое, обращенное кверху лицо было в слезах, темные шелковистые волосы - в беспорядке рассыпаны по белым плечам.

Конан осторожно поднял девушку.

- А теперь слушай. Я избавлю тебя от Зархебы. Жрецы не узнают о твоем розыгрыше. Но взамен ты сделаешь так, как я скажу.

Прерывистым голосом девушка пролепетала слова покорности, своими слабыми руками она обхватила мускулистую шею гиганта, словно в соприкосновении с этим могучим человеком искала защиты от своих страхов.

Слегка похлопывая ее по спине, Конан продолжал:

- Так вот. Когда явятся жрецы, ты, как и хотел Зархеба, сыграешь свою роль Елайи. Будет темно, и в свете факелов подмены никто не заметит. Но скажешь им вот что: "Боги повелевают, чтобы стигийца с его сворой псов-шемитов вышвырнули из Кешана. Они предатели и воры, задумавшие обокрасть богов. Пусть "Зубы Гвалура" передадут под охрану командующего Конана. Отдать под его начало войско Кешана. Он один любимец богов".

От этих слов девушка задрожала с новой силой, вся ее хрупкая фигурка - воплощенное отчаяние, но выбора у нее не было.

- А как же Зархеба? - всхлипнула она. - Он убьет меня!

- Насчет Зархебы не беспокойся, - рыкнул он зверем. - Его я беру на себя, а ты делай, как велю. А сейчас прибери-ка волосы, а то вон они растрепались по плечам. И рубин выпал.

Он сам водворил камень на место, взглянул, чуть отстраняясь, одобрительно кивнул:

- За один этот камень можно было бы набить всю эту комнату рабами. Так, теперь надень юбку. Она немного порвана сбоку, но ничего, жрецы не станут разглядывать. Вытри лицо. Богине не пристало плакать точно девчонке после розг. Клянусь Кромом! Да ты и впрямь, как настоящая Елайя - то же лицо, фигура, волосы и прочее! Если и перед жрецами ты разыграешь богиню не хуже, чем передо мной, то одурачишь их в два счета!

- Я постараюсь, - уже спокойно ответила девушка, однако дрожь не утихала.

- Вот и прекрасно. Пойду поищу Зархебу.

Ее снова обуял страх.

- Нет! Не оставляй меня! Во дворце кто-то есть!

- Здесь тебе нечего бояться! - В голосе варвара слышалось нетерпение. - Разве что Зархебы, но я за ним присмотрю. Скоро вернусь. Во время обряда я на всякий случай буду неподалеку, но, думаю, если сыграешь роль как полагается, то никаких таких случаев не возникнет.

И повернувшись, он быстро зашагал из комнаты, услышав напоследок слабый вскрик перепуганной насмерть Мьюрелы.

На долину спустилась ночь. Из углов выступили тени; комнаты, залы, коридоры потеряли четкость; бронзовые фризы тускло поблескивали сквозь толстый слой пыли. Конан двигался бесшумно, точно призрак, и все время, его не покидало ощущение, будто из темных сгустков дверных провалов за ним внимательно следят глаза невидимых духов прошлого. Неудивительно, что девочка чувствовала себя неуютно в такой обстановке.

Ступая мягко, как пантера, с мечом наготове, он спустился по широким мраморным ступеням. В долине царила тишина, а над грядою скал приветливо помаргивали звезды. Если кешанские жрецы уже вошли в долину, то ни шорохом, ни трепетом листвы они себя не выдали. Конан отыскал древнюю в трещинах аллею, ведущую к югу, - молодые деревца и буйно разросшиеся кусты почти скрыли из глаз ее изломанные плиты. Пригнувшийся, готовый ко всему, он начал красться по аллее, придерживаясь стороны, где заросли отбрасывали густую тень, пока не увидел стоящие в отдалении обособленной группой лотосовые деревья - необычные растения, которые в природных условиях растут лишь на землях Куша. Там, по словам девушки, скрывался Зархеба.

Конан - меч сжат в руке, чувства предельно обострены - мягко скользящей тенью растворился в зарослях.

Он приблизился к рощице окружным путем, и только едва уловимое шуршание листьев отмечало его шаги. Вот он уже у рощицы и тут, будто наткнувшись в невидимую преграду, застыл среди деревьев - в точности как замирает пантера в минуту опасности. Впереди, в неверном свете среди плотной листвы, маячил бледный овальный предмет. На первый взгляд - один из крупных белых цветов, густо усеявших ветки деревьев; но зрение не обмануло варвара: это было лицо человека. И оно было обращено к нему! Конан отпрянул глубже в заросли. Видел ли его Зархеба? Тот ведь смотрел прямо на него! Мгновения казались минутами. Матовое лицо оставалось неподвижным. Конан разглядел темное пятно внизу - короткая черная бородка.

Внезапно он нахмурился. Странно: Зархеба был, насколько помнится, человеком не слишком высоким. Ему, Конану, он едва доставал до плеча, а сейчас их лица примерно на одном уровне. Может, он на что-нибудь встал? Нагнувшись, Конан попытался разглядеть хоть что-нибудь на земле под матовым лицом, но мешали кустарник и толстые стволы деревьев. Похоже, кое-что он все-таки увидел, потому что вдруг напрягся: сквозь узкую брешь в подлеске виднелся ствол того дерева, под которым, предположительно, стоял Зархеба. Лицо маячило как раз на фоне ствола, и, значит, там он должен был увидеть тело Зархебы, а никак не ствол. Но тела не было.