Роберт Говард - Конан Классическая сага

Низкий мучительный стон достиг его слуха.

Конан дернул поводья, заставив черную кобылу остановиться, и стал подозрительно всматриваться в непроглядную тьму. Волосы его зашевелились от суеверного ужаса, вызванного жутким звуком. Затем он пожал плечами и буркнул проклятие. Это не был ночной призрак или голодный вампир пустошей; это был всего лишь крик боли. Это означало, что нашелся третий выживший в страшной битве. Раз он жив, значит, его могли и не ограбить.

Конан соскочил с лошади, обмотал поводья вокруг спиц колеса сломанной колесницы. Крик донесся слева. Там, на самом краю поля битвы выживший мог избежать зоркого глаза искателей добычи. У Конана появился шанс добраться до Заморы с пригоршней драгоценных камней в кошеле.

Киммериец принялся разыскивать того, кто издал стон. Он добрался до самого края равнины. Конан развел руками невысокие тростники, которые росли кучками на берегу медленной реки, и уставился на бледную фигуру, которая слабо шевелилась у самых его ног. Это была девушка.

Она лежала наполовину нагая, ее белое тело было покрыто ссадинами и порезами. Кровь запеклась в ее длинных черных волосах, как рубиновые бусы. Ее темные блестящие глаза смотрели невидящим взором, отражая лишь боль. Девушка стонала в беспамятстве.

Киммериец стоял, глядя вниз на девушку. Он бессознательно отметил красоту ее гибкого тела, округлость спелой юной груди. Он был озадачен. Что такая девушка, почти дитя, делала здесь, на поле битвы? Она не была похожа на крепкую, хмурую, пышнотелую лагерную девку. Ее гибкое изящное тело предполагало хорошее воспитание, может быть, даже высокое происхождение. В недоумении Конан покачал головой, разметав по плечам черную гриву. Девушка у его ног зашевелилась.

— Сердце… Сердце… Таммуза… О хозяин! — тихо воскликнула она. Ее темноволосая голова моталась из стороны в сторону. Девушка говорила бессвязно, как в горячке.

Конан пожал плечами, и на миг закрыл глаза. У другого человека это можно было счесть выражением жалости. Она смертельно ранена, угрюмо подумал он и поднял меч, чтобы прикончить несчастную девчонку и освободить от страданий.

Когда лезвие нависло над нею, девушка снова забормотала, как больной ребенок. Огромный меч остановился в воздухе, и киммериец на мгновение замер, неподвижный, как бронзовая статуя.

Затем, внезапно решившись, он сунул меч обратно в ножны, наклонился и легко поднял девушку могучими руками. Она слабо сопротивлялась, ничего не видя, и стонала в полусознательном протесте.

Неся ее нежно и бережно, он захромал к скрытому тростником берегу реки и осторожно положил ее на пучок высохшего тростника. Зачерпнув пригоршнями воду, варвар умыл ее белое лицо и промыл раны так нежно, как мать обращается с ребенком.

Ее раны оказались несерьезными, всего лишь порезы, если не считать рассеченного лба. Даже эта рана, хотя она сильно кровоточила, была далеко не смертельна. Конан заворчал с облегчением и снова умыл ее лицо и лоб чистой холодной водой. Затем, устроив ее голову у себя на груди, он влил немного воды в ее полуоткрытые губы. Девушка судорожно вздохнула, закашлялась и пришла в себя. Она уставилась на него снизу вверх глазами, похожими на темные звезды, затуманенными удивлением и страхом.

— Кто… что… летучие мыши!

— Их уже нет, девочка, — сказал он грубовато. — Тебе нечего бояться. Ты пришла сюда из Яралета?

— Да… да… но кто ты?

— Конан Киммериец. Что девица вроде тебя делает на поле сражения? — спросил он.

Но она будто не слышала. Она слегка нахмурила лоб, словно в раздумьях, и беззвучно, одними губами повторила его имя.

— Конан… Конан… да, именно это имя! — Она подняла изумленный взгляд на его покрытое шрамами бронзовое лицо. — Меня послали найти тебя. Как удивительно, что ты меня обнаружил!

— А кто послал тебя за мной, девчонка? — подозрительно проворчал он.

— Я Хилдико, бритунка, рабыня из Дома Аталиса Далековидящего, что находится в Яралете. Мой хозяин тайно послал меня пробраться среди воинов короля Йилдиза и найти некоего Конана, наемника из Киммерии, и потайным путем привести его в город и в Дом. Ты — тот, кого я искала!

— Вот как? И что твоему хозяину нужно от меня?

Девушка покачала темноволосой головой.

— Это мне неведомо. Но он велел сказать тебе, что он не желает вреда, и если ты придешь, то получишь много золота.

— Хм, золота? — пробормотал он задумчиво, помогая ей подняться на ноги и поддерживая ее бронзовой рукой за белые плечи, так как она покачивалась от слабости.

— Да. Но я не успела на поле до начала битвы. И спряталась от воинов в тростниках у реки. И вдруг — летучие мыши! Они внезапно оказались повсюду, падали с неба на людей, убивали… Один из всадников бежал от них сквозь камыши и, не видя меня, сбил под копыта лошади…

— Что с этим всадником?

— Мертв, — она вздрогнула. — Летучая мышь вырвала его из седла, а затем бросила его труп в реку. Я потеряла сознание, потому что лошадь в панике ударила меня…

Девушка подняла маленькую руку к ране на лбу.

— Тебе повезло, что ты осталась жива, — пробурчал Конан. — Ладно, девчонка, мы отправимся в гости к этому твоему хозяину, и выясним, что ему нужно от Конана. И откуда он знает мое имя!

— Ты пойдешь? — беззвучно шепнула она.

Он рассмеялся и, запрыгнув в седло черной кобылы, поднял девушку могучими руками на луку седла перед собой.

— Да! Я одинок, среди врагов, в чужой стране. Моя работа окончилась вместе с гибелью армии Бакры. Почему бы мне не встретиться с человеком, который выбрал меня среди десяти тысяч воинов и сулит мне золото?

Они перебрались через реку по утонувшему в тени броду, пересекли погруженную во мрак равнину и добрались до Яралета, твердыни Манхассем Хана. Сердце Конана, которое никогда не билось с большей радостью, чем в предчувствии приключений, пело.

Странная беседа происходила в небольшой комнате с драпированными бархатом стенами, освещенной тонкими свечами. Комната принадлежала Аталису, которого одни называли философом, другие ясновидцем, а третьи плутом.

Эта таинственная личность была худощавым мужчиной среднего роста, с великолепной головой и строгими чертами истинного ученого, однако острый взгляд его напоминал скорее взгляд проницательного торговца. Он был одет в прямое платье из богатой ткани, а голова его была обрита в знак того, что он посвятил себя искусствам и наукам. Аталис негромко говорил со своим собеседником, и сторонний наблюдатель, если бы таковой нашелся, мог бы заметить в его поведении странную особенность. Беседуя, Аталис жестикулировал только левой рукой. Правая его рука лежала на бедре, неестественно вывернувшись. И время от времени его спокойное умное лицо ужасно искажалось внезапным спазмом сильной боли. В этот миг его правая нога, скрытая под длинным одеянием, судорожно дергалась.