Роберт Говард - Конан Классическая сага

- Я снова видел поле, на котором родился, - продолжал тот, задумчиво оперев подбородок на свой мощный кулак. - Снова видел, как, одетый в звериные шкуры, кидаю копье в какое-то животное. Снова был наемным солдатом, атаманом разбойников, корсаром у берегов земли Куш, пиратом с острова Барах, проводником горных троп. Я вновь был каждым из них, и каждый из них мне приснился. Все, кем я был когда-то, прошли мимо меня долгой нескончаемой вереницей, и ноги их издавали в дорожной пыли тихий печальный шорох.

А потом в моем сне явился жуткий темный силуэт, голос которого стал издеваться надо мной. И под конец я увидел себя, лежащего на вот этом самом ложе в своем шатре, и склонившуюся над собой темную фигуру в широкой накидке, с лицом, скрытым капюшоном. Я лежал и не мог пошевелиться, а когда капюшон сполз вниз, под ним оказался улыбающийся мне своими гнилыми зубами страшный, оскаленный череп. Вот здесь я и проснулся.

- Да, это кошмарный сон, - согласился Паллантид. - Но, Ваше Величество, это просто сон и не более того!

Конан покачал головой, скорее с согласием, чем с отрицанием. Он был сыном дикого и суеверного народа, и инстинкты его предков заметно проступали из-под налета цивилизованности.

- Я много видел страшных снов, - произнес он. - Но большинство из них действительно ничего не значили. А этот, черт возьми, был совершенно иным! И кроме того, со дня гибели от черной заразы короля Нимеда меня мучают неприятные предчувствия. Почему мор отступил, как только король умер?

- Говорят, он был грешен...

- Глупости, как всегда! - буркнул Конан. - Если бы мор косил всех, кто в свое время грешил, в стране не осталось бы в живых никого, кроме ликов святых на иконах! Почему же боги, о справедливости которых мне так много твердят жрецы, сначала прибрали сотен пять холопов, купцов и дворянства, а уж потом занялись королем, если проще было напустить заразу прямо на него? Или боги это делали вслепую, как рыбак в тумане? Господи! Да если бы я наносил удары своим мечом с такой же меткостью и точностью, Аквилония давно имела бы нового правителя!

Нет! Черный мор не был обычной болезнью. Он дремлет в мрачных гробницах далекой Стигии и показывается на свет только после заклятий чернокнижников. Когда я воевал в армии князя Амальрика во время его похода против Стигии, из тридцати тысяч наших воинов пятнадцать погибло от стрел их лучников, а остальные - от черного мора, налетевшего на нас с юга, как пустынный ветер. Из всех нас выжил я один...

- А почему же тогда в Немедии погибло всего пять сотен? - осторожно подал голос Паллантид.

- Тот, кто вызвал эту болезнь, знал, как положить ей конец! - отрезал Конан. - Вот тогда-то я и понял, что есть в этом что-то зловещее и дьявольское. Кто за этим стоял, нетрудно было догадаться после того, как король Тараск, прославляемый как избавитель народа от гнева богов, уверенно занял трон. Здесь чувствуется недобрый, далеко идущий умысел. И что ты, к примеру, знаешь о чужеземце, который, как мне докладывали, служит Тараску?

- Лицо его скрыто маской, - ответил Паллантид. - Но говорят, что он прибыл из Стигии.

- Из Стигии! - с гримасой повторил король. - Из адского пекла он прибыл!.. А это что?

- Сигналы труб неприятеля! - забеспокоился командующий. - И им отвечают наши трубы! Уже рассвело, и сотни начинают строиться! Да храни их бог, - многие из них больше не увидят заката солнца.

- Пришли ко мне оруженосцев! - крикнул ему Конан, резко вскакивая и снимая шелковую ночную рубашку, в возбуждении от знакомого предчувствия близкого боя. - Иди к сотникам и узнай, все ли готово. Я выйду, как только надену латы!

Многие из привычек короля так и оставались загадкой для цивилизованных людей, которыми он правил, как, например, его нежелание, чтобы рядом с ним в его шатре или комнате спал кто-нибудь еще. Паллантид поспешно вышел, звеня кольчугой, надетой еще ночью, и быстрым взглядом окинул проснувшийся и уже начавший гудеть, как пчелиный рой, лагерь. Бряцало железо, а между длинными рядами палаток бегали плохо различимые в мутном утреннем свете силуэты людей. На западе в небе все еще слабо мерцали звезды, но на востоке уже стали видны розовые сполохи зари.

Паллантид направился было к стоявшей неподалеку небольшой палатке, где спали оруженосцы, чтобы поторопить их, как вдруг его заставил замолчать и застыть на месте донесшийся из королевского шатра громкий крик ужаса и отзвук глухого удара, сопровождавшегося стуком, обычно издаваемым падающим телом. И еще низкий смех, от которого стыла кровь в жилах.

Командующий громко вскрикнул и, резко повернувшись на пятках, со всех ног рванулся обратно. Второй крик сорвался с его губ в тот момент, когда он заметил лежавшую на полу грузную фигуру короля. Большой двуручный меч валялся неподалеку, а перерубленный центральный шест шатра указывал, куда был нанесен удар. С обнаженным кинжалом в руке Паллантид напряженно и внимательно огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Как и прежде, они были с королем наедине.

- Ваше Величество! - бросился он на колени рядом с распростертым телом своего правителя.

Глаза Конана были широко раскрыты, и было похоже, что он находится в сознании и памяти. Но губы его дрожали, и он явно не мог произнести ни единого слова. Не оставалось сомнений и в том, что сам он встать не в состоянии.

У входа в шатер раздались взволнованные голоса. Паллантид быстро поднялся и подошел ко входу - там стояли четверо оруженосцев и один из рыцарей, охраняющих королевский шатер.

- Мы услышали крики, - объяснил караульный. - С королем ничего не случилось?

Паллантид испытующе поглядел на них.

- Этой ночью кто-нибудь заходил в шатер или выходил из него?

- Никто кроме вас, мой господин, - ответил рыцарь, и генерал не усомнился в его словах.

- Король споткнулся и обронил меч, - объяснил он коротко. - Возвращайся на пост.

Когда караульный отошел, командующий незаметно кивнул оруженосцам и, когда они вошли за ним в шатер, плотно запахнул полог. Увидев распростертого на земле короля, они побледнели, но резкий жест Паллантида сдержал их крики.

А тот снова склонился над Конаном, который наконец попытался заговорить. На шее его вздулись жилы, и ему удалось немного приподнять голову. Едва различимо он произнес:

- Он там... там, в углу!

Паллантид придержал рукой голову своему господину и в который раз с опаской огляделся. Он увидел лишь бледные лица оруженосцев, темные шелковые портьеры да тени по стенам. И больше ничего.

- Здесь никого нет, Ваше Величество, - произнес он в ответ.

- Он был там, в углу, - пробормотал Конан, поворачивая свою покрытую львиной гривой голову и делая тщетную попытку подняться. - Это был человек, вернее похожий на человека силуэт, закутанный в какое-то тряпье на манер бандажей мумии, истлевший плащ и рваный гнилой капюшон. Я едва различил его глаза, когда он стоял в тени портьеры. Сначала я подумал, что это тоже просто тень, но потом увидел глаза. Они светились, словно черные бриллианты.