Роберт Говард - Конан Классическая сага

Конан, недовольный этим мало вдохновляющим предсказанием, расплатился и ушел. Он верил в магию и чародейство, но допускал, что предсказатели могут ошибаться. Среди них встречаются и обманщики, и малосведущие люди, как и среди представителей любой другой профессии. Вот почему, когда Наркия прислала ему записку, в которой сообщала, что ее покровитель в отъезде, Конан не стал прислушиваться к советам астролога.

Свеча исчезла, и окно со скрипом растворилось. Киммериец ловко прополз вовнутрь и, соскользнув, вскочил на ноги. С жадностью глядел он на стоящую перед ним туранку.

Черные волосы водопадом лились по нежным плечам Наркии, и сияние свечи, которую она переставила на табурет, озарило великолепное тело под полупрозрачным халатом лилового шелка.

— Вот и я, — пробормотал Конан.

Наркия взглянула на рослого силача в дешевой шерстяной тунике и широких заплатанных панталонах, и глаза ее заблестели от удовольствия.

— Я ждала тебя, Конан. — Она протянула руки ему навстречу. — Хотя, по правде, не думала, что ты оденешься как конюх. Где же твой роскошный, кремовый с алым, мундир и сапоги с серебряными шпорами?

— Я не счел разумным надевать их сегодня вечером, — резко ответил Конан, снимая через голову перевязь и беспечно опуская ее на ковер. Лицо киммерийца, обрамленное густой черной шевелюрой, было смуглым и иссеченным шрамами, голубые глаза глубоко сидели под тяжелыми черными бровями. Хотя юноше было чуть больше двадцати, выглядел он значительно старше, так как суровая, полная опасностей жизнь до времени сделала его зрелым, бывалым человеком.

С тигриной ловкостью Конан скользнул вперед, обнял куртизанку коричневыми от загара руками и повлек к кровати. Но Наркия уперлась ладонями в широченную грудь киммерийца.

— Погоди! — выдохнула она. — Какие вы, варвары, необузданные. Нужно сначала отметить наше знакомство. Садись и выпей глоток вина.

— Что ж, если так надо, — проворчал Конан — на гирканийском он говорил с жестким варварским акцентом. С неохотой Конан сел на табурет и в три глотка осушил предложенный бокал золотистой влаги.

— Спасибо, девочка, — пробормотал он, ставя пустой бокал на маленький столик.

— Да ты и в самом деле дикарь, капитан Конан! Превосходное вино из Иранистана нужно отпивать маленькими глотками, медленно смакуя, а не вливая в глотку, как горькое пиво. Станешь ли ты когда-нибудь цивилизованным?

— Сомневаюсь, — буркнул Конан. — Ваша так называемая цивилизация за все эти годы, что я здесь болтаюсь, не вызвала у меня особой любви.

— Зачем же ты живешь в Туране? Мог бы вернуться на родину, к своим соплеменникам.

Криво усмехнувшись, Конан поднял руки и, сплетя пальцы за головой, прислонился к увешанной коврами стене.

— Почему я живу здесь? — Он пожал плечами. — Здесь больше платят, что ни говори; есть на что посмотреть, чем заняться. Жизнь в киммерийской деревушке довольно скучная, если не считать соседских сор и войн меж кланами. Но что это там?

На лестнице послышались шаги и звон шпор; дверь резко распахнулась. В дверях стоял старший капитан Оркан, в мундире и витом шлеме, с разинутым от удивления ртом. Оркан, высокий, с ястребиными чертами лица, был не столь массивен, как Конан, но крепок и увертлив, несмотря на то, что седина уже тронула его коротко стриженную черную бороду. Когда капитан Оркан понял, что происходит, лицо его побагровело от ярости.

— Ах вот как! — прорычал он. — Хозяин из дому…

Рука его потянулась к сабле.

Едва дверь открылась, Наркия бросилась на кровать. Не дослушав Оркана, она закричала:

— Спасите! Насилуют! Этот дикарь угрожал, что убьет меня!

Конан в замешательстве смотрел то на Наркию, то на Оркана, но растерянность его длилась недолго. Не дожидаясь, пока Оркан вытащит саблю из ножен, киммериец вскочил, схватил табурет и швырнул его в противника. Тяжелый табурет угодил в живот туранцу, капитан Оркан пошатнулся. Тем временем Конан наклонился и подхватил ножны с мечом, что лежал на полу. Когда Оркан пришел в себя, Конан был уже вооружен.

— Хвала Эрлику, ты вернулся, господин! — вопила Наркия, съежившись на кровати. — А не то бы он…

Капитан словно вихрь налетел на Конана. Киммериец с мрачным упорством отражал его удары. Звенели клинки, высекая искры. Противники рубили сплеча — и ловко ставили защиту. Правда, кривая сабля Оркана не годилась для прямого колющего удара.

— Остановись, осел! — прорычал Конан. — Женщина лжет! Она позвала меня сюда, и мы еще…

Наркия провизжала что-то, слов Конан не сумел разобрать. Оркан усилил атаку, и в жилах Конана вскипела ярость. Киммериец стремительно атаковал Оркана — и тот отступил, тяжело дыша. На миг утратил бдительность, и меч Конана, пропоров звенья кольчуги, вонзился туранцу в бок. Оркан пошатнулся, выронил оружие и схватился за рану — кровь проступила меж пальцев. Еще один разящий удар — и клинок меча погрузилось в шею Оркана. Капитан рухнул и, дернувшись, замер. На ковре расплылись темные пятна крови.

— Ты убил его! — завизжала Наркия. — Тугрил снимет с тебя за это голову. Почему ты не ударил плашмя?

— Защищая жизнь, — буркнул Конан, — не станешь взвешивать каждый удар, как аптекарь лекарство. Ты тоже виновата. Зачем закричала, что тебя насилуют?

Наркия пожала плечами, лукаво улыбнувшись:

— Я не знала, кто из вас победит. Если бы он убил тебя, он убил бы и меня — в отместку за измену.

— Вот она, ваша цивилизация! — презрительно фыркнул Конан.

Прежде чем надеть перевязь, он круто повернулся и шлепнул Наркию по бедру ножнами. Женщина взвизгнула от боли, в глазах ее стоял ужас.

— Не будь ты бабой, — прорычал Конан, — тебе бы несдобровать. Выжди час, прежде чем поднимать переполох. А иначе…

Оскалившись, киммериец чиркнул пальцем по горлу и ринулся к окну. Вскоре он уже спускался вниз по плющу, вослед ему неслись проклятия Наркии.

Лико из Хоршемиша, лейтенант королевской легкой кавалерии, наигрывал на флейте грустную мелодию, когда Конан ворвался в их комнату на улице Мэйпур. Мимоходом поздоровавшись, Конан быстро переоделся в офицерский мундир. Расстелив на полу одеяло, он покидал на него свои скудные пожитки. Отперев сундук, Конан достал оттуда кошелек с золотом.

— Куда это ты? — спросил Лико, плотный смуглокожий юноша, примерно одних лет с Конаном. — Похоже, сматываешь удочки. За тобой гонятся?

— Да, надо торопиться, — буркнул Конан.

— А что ты натворил? Проник в королевский гарем? Давно ли ты получил отличное назначение — и вот уже все бросаешь!

Поколебавшись, Конан ответил:

— Ладно уж, скажу тебе, в чем дело. Ведь я успею ускакать далеко, прежде чем ты меня заложишь.

Лико принялся было горячо протестовать, но Конан остановил его: