Роберт Говард - За Черной рекой [= По ту сторону Черной реки]

Но между суровостью аквилонцев и поведением Конана лежала пропасть. Дети цивилизации, очутившиеся у грани варварства впервые за тысячи поколений; они учились укрываться и скрытно подходить, он — родился с этим инстинктом. Он превышал их даже в умении двигаться. Волки — и тигр.

Бальфус восхищался следопытами, восхищался их вожаком и гордился собой — допущенным в подобное общество. Его весло производило не больше шума, чем их весла, но умение следопыта, вынесенное из охоты на оленей в Тауране, не шло ни в какое сравнение с навыками людей пограничья.

Ниже форта река описывала пологую дугу. Скрылись из виду фонари постов, но еще с милю лодка шла вперед, избегая мелей и дрейфующих пней с невообразимой точностью. Потом, после короткого, едва слышимого бормотания Конана, лодка изменила курс и двинулась к противоположному берегу. Когда она вышла из тени густых зарослей на открытый фарватер — она стала видимой, но звездный свет был слаб, и Бальфус понимал, что лишь специальный наблюдатель способен заметить темный силуэт лодки. Они свернули под нависшие ветки западного берега, и Бальфус ухватился за выступающий корень. Никто не произнес ни слова. Все уже прозвучало до выхода из форта. Тихо, как большая пантера, Конан перемахнул через борт и исчез в зарослях. Так же тихо скрылись вслед за ним девять воинов. Бальфусу, который с веслом на коленях держался за корень, казалось невероятным, как могут девять здоровенных мужчин одинаково бесшумно нырять в незнакомую поросль. Юноша изготовился ожидать, и следопыт, оставшийся с ним, напряженно молчал. Бальфус знал свою задачу — ждать. Если же Конан со следопытами не вернутся к рассвету — плыть в форт и сообщить о том, что джунгли вновь собрали свою извечную жатву.

Тишина давила на уши, ни один звук не доходил из невидимого леса. Много часов молчали барабаны. Напрасно напрягал он зрение, бессознательно стараясь разглядеть хоть что-то в окружающем мраке. Дышать становилось все тяжелей из-за испарений реки и влажного леса. Где-то поблизости послышался звук, подобный плеску крупной рыбы. Корпус лодки слегка дрогнул, и Бальфус подумал, что рыба совсем рядом. Потом корма медленно отошла от берега — видимо, человек, державший выступ, бросил опору. Бальфус шепнул предупреждение, но темный силуэт на корме не двигался. Мысленно обругав спящего, Бальфус ухватил его за плечо, и от его прикосновения тело товарища качнулось и бессильно сползло на дно лодки. С колотящимся сердцем Бальфус наклонился и ощупал следопыта. Лишь судорожно сжатые челюсти сдержали крик, когда юноша нащупал зияющую рану на горле. Горло следопыта было перерезано от уха до уха.

Бальфус глянул вверх, и тут же неведомая мускулистая рука тисками сжала его глотку. Лодка закачалась. Судорожным рывком Бальфус выхватил нож из-за голенища и стал яростно колоть наугад. Клинок утонул в мягком, сатанинский рев разорвал тишину, и мрак ожил. Со всех сторон откликнулся звериный вой, и множество рук ухватили юношу. Под массой тел лодка качалась с борта на борт, и прежде, чем она перевернулась, в голове Бальфуса вспыхнуло яркое пламя. А потом спустилась тьма, осветить которую не смогли даже звезды.

Пламя вновь ослепило Бальфуса, и сознание медленно вернулось к нему. Молодой человек заморгал и затряс головой. Блеск ранил ему глаза. Вокруг мелькала некая странная смесь звуков, становившаяся все более выразительной по мере возвращения былой остроты чувств.

Бальфус с трудом поднял голову и огляделся. Его окружали черные силуэты на фоне пурпурных языков пламени. Память и понимание нахлынули внезапно. Он стоял, привязанный к столбу, окруженный странными и страшными фигурами. За ними горели костры, поддерживаемые нагими темнокожими женщинами. Дальше высились хижины, сплетенные из ветвей и обмазанные глиной, и частокол с широкими воротами. Все это различалось боковым зрением. Даже таинственные смуглые женщины с высокими прическами не вывели юношу из своеобразного ступора. И внимание его привлекли мужчины, внимательно и молчаливо глядевшие на пленника. Мускулистые, широкоплечие, с могучей грудью и стройными бедрами, вся одежда их состояла из скудных набедренных повязок. Блеск огня выразительно оттенял рельеф напряженных мышц; и глаза крадущегося тигра блестели из бесстрастных масок. Руки сжимали топоры и мечи. Некоторые пикты были примитивно перевязаны, и кровавые полосы засохли на смуглой коже. Они недавно побывали в смертельном бою. Бальфус отвернулся от лиц победителей и вскрикнул в ужасе. В нескольких футах от него возвышалась отвратительная пирамида, сложенная из отрубленных голов; он увидел лица следопытов, ушедших с Конаном в пущу; но Бальфус не смог различить, есть ли там голова киммерийца. Пирамиду составляло никак не менее десяти или одиннадцати голов. Тело охватила слабость, юноша с трудом подавил приступ рвоты. За пирамидой лежало полторы дюжины пиктских трупов. Это доставило молодому человеку жестокое удовольствие. Следопыты тоже собрали свой урожай.

Рядом с Бальфусом обнаружился еще один столб, к которому был привязан полуобнаженный человек. Кровь сочилась из разбитого рта, текла из раны на боку. Бальфус узнал одного из людей Конана. Следопыт с трудом выпрямился, облизал окровавленные посиневшие губы и спросил шепотом, едва различимым в реве пиктов:

— Тебя тоже достали?

— Подкрались по воде и перерезали глотку часовому, — прохрипел Бальфус. — Мы не заметили их, пока дикари не свалились нам на голову. Во имя Митры, как можно двигаться столь тихо!

— Можно, — буркнул следопыт, — они — дьяволы. Должно быть, следили за лодкой, когда мы миновали середину реки. Вот и попали в ловушку… Прежде чем мы успели опомниться, стрелы уже сыпались со всех сторон. Большинство погибло сразу. Трое или четверо кинулись в безнадежный бой — и лучше бы нас обоих убили сразу. Конан не виноват, да и у него оставалась возможность ускользнуть — с его-то реакцией… Во всяком случае, я не видел его головы. В общем, постов здесь не оставили, и мы бы благополучно дошли до деревеньки, да напоролись на большой отряд, идущий по реке с юга. Чертовщина, слишком много здесь пиктов! И не все из Гвавелы, есть и из западных племен, и с верховьев реки.

Бальфус глядел на дикие фигуры. Хоть и немного знал он о жизни пиктов, но понимал, что число находящихся здесь воинов никак не пропорционально размерам деревушки. Да и хижин, чтоб разместить всех, явно не хватало. И стала видна разница в боевой раскраске лиц.

— Дьявольщина, — бормотал следопыт, — может быть, они сошлись посмотреть на ворожбу Зогара… Ну уж и выкинет он штучки над нашими трупами. Что ж, следопыт и не ждет смерти в кровати, но лучше уж кончиться в своей компании…