Эндрю Оффут - Конан - наемник (Мошенник поневоле)

В итоге, Конан решил не испытывать судьбу и, наскоро собрав пожитки, ночной порой тихо уехал из города. Юноша отправился на север, в Шадизар. Безусловно, он мог бы прихватить с собой одну влюбленную в него особу, но к несчастью, а, может и к счастью, не разделял ее чувств.

До Шадизара киммериец добрался неприметными тропами вдали от Дороги Королей, хотя она являлась кратчайшим путем, соединяющим два города.

Поскольку Шадизар был столицей, то стражники у ворот отличались подозрительностью и задавали скользкие вопросы. Ведь слишком многие по разным причинам искали здесь укрытия. «Не спрашивай ничего, потому что тебя спросят самого» — таково было самое распространенное местное изречение. В Аренджуне не хватало места заговорщикам, ворам и наемным убийцам, в отличие от Шадизара. Конану этот город вполне подходил, особенно при сложившихся обстоятельствах. В нем можно было развернуться, сохраняя, конечно, определенную осторожность.

Юноша мерял шагами погруженную во мрак улицу. В качестве тренировки, он выхватил меч и описал несколько сложных фигур, разминая кисть, после чего с ухмылкой убрал клинок обратно в ножны. Все действие заняло не больше времени, чем потребовалось сердцу совершить три-четыре удара.

— Похоже, здесь совсем нечем поживиться, — пробурчал про себя варвар, и звук этот напомнил рычание хищного зверя. — Лучше вернуться обратно, ближе к центру города.

История с Глазом Эрлика так и осталось незавершенной, хотя злобный маг Хиссар Зул больше не числился среди живых, а Конан извлек из данного приключения некоторую выгоду. Он покинул горящий дворец колдуна, прихватив кое-что из оружия и приличной одежды. В конце концов, у него оказалась пара лошадей и несколько верблюдов, нагруженных краденым добром. Правда, одна юная особа с умением, которому могла бы позавидовать и зрелая женщина, освободила молодого вора от норовистых верблюдов, части серебра и нескольких ценных безделушек. Но зато Конан приобрел новые полезные знания относительно женской природы. Он остался с воспоминаниями и верой в то, что сдержит клятву, которую многие мужчины давали раньше него.

По приезду в Шадизар, большая часть оставшегося богатства ушла к ненасытным стражникам и осела в карманах хозяина «Пенной Кружки». В итоге, у Конан остались лишь лошади да горсть золотых монет — и все это после двух дней прибывания в столице Заморы.

Уже второй раз, покинув после заката постоялый двор, молодой киммериец выходил на промысел, скитаясь по улицам Шадизара.

До сих пор неприятности обходили его стороной. Высокий рост, могучие плечи и недобрый прищур синих глаз не могли не вызывать уважение у окружающих. Кроме того, рукоять внушительного меча, торчащая из потертых ножен, свисающих с левого бедра, красноречиво говорила, что хозяин оружия носит его не для красоты. Разные личности бандитского вида, встретившись с Конаном взглядом и оценив его стать, считали за благо быстрее убраться восвояси и поискать жертву где-нибудь в другом месте. Все в этом молодом человеке говорило, что его кинжал предназначен не для резания вареного мяса. Острый меч Конана в прошлом достаточно испил чужой крови и был не прочь отведать ее и сейчас.

Воровство было только частью его увлечений, хотя юноша и считался одним из лучших среди собратьев по ремеслу. Кроме воровского таланта и умения владеть оружием, варвар обладал живым умом. А его природное чутье сделало бы честь любому военачальнику или лазутчику. Бесспорно, при таких достоинствах, его в будущем должна была ожидать блестящая карьера. Но пока, юноше едва исполнилось восемнадцать лет и предстояло еще многому научиться, чем он, собственно, и занимался, постоянно расширяя кругозор и приобретая жизненный опыт.

Конан добрался до конца Улицы Эрлика и, наконец, обнаружил то, что стало причиной бегства, столкнувшейся с ним незнакомки. Раньше киммериец тут не был и понятия не имел, почему поперечная улица называлась Хауранской Дорогой. Он также не знал, зачем здесь находится богатый паланкин, стоящий на земле возле стены одного из домов и есть ли у него хозяин. Был ли кто — там внутри? Если да, то живой он, мертвый или просто лишившийся чувств? Скорее всего, носилки принадлежали какому-нибудь чужеземцу, которого сдуру занесло без соответствующего эскорта ночью в эту часть города. Носильщиков было двое, тогда как только один выполнял обязанности охранника. В печально известной Пустыньке даже днем такого количества явно бы не хватило для обороны. К тому же, когда двое из трех людей не умели обращаться с оружием.

Как следствие этого, Конан мог наблюдать, что один носильщик лежит в луже собственной крови, а второй улепетывает по Хауранской Дороге во весь опор. Он, по-видимому, намеревался, таким образом, без остановки достичь Бритунии — северного соседа Заморы. Хотя бедолага мог бы так и не спешить. Никто из четверки разбойников не кинулся за ним вдогонку.

Тот, кто походил на стражника был облачен в шлем и кольчугу. Он, прижавшись спиной к стене, производя мечом замысловатые движения. К нему подступали трое мужчин. Бандиты не спешили, прекрасно сознавая, что охранник не будет махать клинком до бесконечности. Четвертый налетчик спокойно обыскивал тело носильщика. Закончив, он присоединился к подельникам, поигрывая тесаком, длиною в локоть. Двое других держали мечи, а у последнего, кроме того, имелась еще пара кинжалов. Он-то и крикнул убийце носильщика:

— Мы сами справимся! Ты лучше извлеки из норки кролика и начни сдирать с него драгоценности. Если будет упираться, пусти ему кровь!

Разбойник слишком долго давал наставления товарищу, повернув голову в его сторону. Этим моментально воспользовался охранник. Опытный боец, он изменил стойку, чуть подавшись вперед, и острием меча достал горло противника. Человек пошатнулся, выпустил оружие и обеими руками схватился за шею. Между пальцами обильно сочилась кровь. Мужчина издал хриплый стон, сделал пару неуверенных шагов, после чего мешком свалился на землю.

Одобрив в душе действия смелого воина, Конан решил не встревать в драку, а все же вернуться и поискать счастье в Верхнем Городе.

Тем временем, грабитель с окровавленным кинжалом сорвал шторку с палантина. Изнутри показалась тонкая рука, на которой в тусклом свете одинокого фонаря блеснули перстни и браслеты. Вор вскрикнул от боли, когда острое лезвие распорола ему кисть.

«Женщина» — подумал Конан: «И видимо богатая!». Безусловно, широкий браслет был золотым, а в перстни вряд ли вставлены простые стекляшки. В таком случае, помощь, оказанная благородной даме, могла бы принести большую прибыль, чем ограбление случайных прохожих. Но, вместе с тем, оказаться гораздо более опасным делом, судя по поведению трех взбешенных разбойников.