Джон Норман - Гвардеец Гора

Каллимах взглянул вниз, на связанную рабыню.

— С первого мгновения, как я увидел тебя, — сказал он, — я хотел тебя как рабыню.

— И с первого мгновения, как я увидела тебя, мой господин, — воскликнула она, глядя на него, — я была твоей рабыней!

Тогда он нагнулся и схватил ее, сжав за плечи и поставив перед собой, так как она не могла двигаться. Он начал покрывать поцелуями ее лицо и рот, ее шею и груди.

— О господин, — взмолилась Флоренс, — пожалуйста, возьми меня домой и используй меня! Пожалуйста, мой господин, возьми меня домой и используй!

— Это был приятный вечер, — ухмыльнулся Майлз из Вонда, поднимаясь на ноги.

Мы встали.

— Я буду звать тебя Пегги, — сказал Каллимах своей новой рабыне. — Это великолепное имя для земной девушки-рабыни.

— Да, господин! — ответила она. — Я — Пегги. Я — Пегги!

Тасдрон подал сигнал музыкантам, позволив им уйти, и они, тихо, не привлекая к себе внимания, начали собирать различные инструменты и другие вещи.

— Подойди, рабыня. Шагай быстро. Одежду долой, — сказал Амилиан соблазнительной рабыне Ширли, разматывая связывающий ремень, который я дал ему раньше.

Она быстро побежала к нему, снимая желтый наряд из газа, и повернулась к нему спиной, перекрестив запястья. Тогда он связал их у нее за спиной.

— Желаю тебе получить много радостных услуг от нее, — проговорил я.

— Так и будет, — ответил он, — если она хочет жить.

Девушка задрожала, и за столом все громко рассмеялись.

— Как ты назовешь ее? — поинтересовался я.

— Ширли, — ответил он. — Это прекрасное имя.

— Имя земной девушки! — засмеялся со значением Глико.

— Ты — Ширли, — обратился Амилиан к рабыне.

— Да, господин, — сказала она. — Я — Ширли.

Она дрожала, с беспомощно связанными за спиной руками. Ей было дано имя земной девушки. Тогда она поняла, каким прекрасным и полным будет ее рабство в доме Амилиана. Это будет рабство, по крайней мере, аналогичное тому, в котором содержится земная девушка в горианском доме. Неудивительно, что, услышав свое новое имя, она задрожала от ужаса.

— Ой! — вскрикнула Лола, вздрагивая. Каллиодорос связал ее запястья у нее за спиной. Он повернул ее, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Ты возражаешь, леди Лола из Порт-Коса? — спросил он.

— Я не леди Лола из Порт-Коса, — сказала она, — я всего лишь твоя скромная рабыня.

— Не забывай об этом, — сказал он, поднимая пальцами ее подбородок и нежно целуя ее в губы.

— Да, господин, — шепнула она.

Последние музыканты теперь вышли из дома. Я считал, что они были великолепны. Немного позже, в течение нескольких дней, я пошлю им чаевые в таверну Тасдрона.

Я бросил взгляд на маленькую темноволосую рабыню, Я полагал, что следующие несколько дней буду проводить дома. Она, наблюдая за Каллиодоросом и Лолой, не заметила, что я взглянул на нее. Я думал, это было к лучшему. Такой пыл и желание, которые, вероятно, проявились бы даже в случайно брошенном взгляде, могли бы напугать ее. Очаровательная маленькая рабыня в ошейнике достаточно скоро узнает, что значит на Горе быть рабыней своего господина.

Я увидел, что Каллимах теперь снял с Пегги путы, при помощи которых он с такой радостью заявил власть над ней. Он показал, что она его собственность, которую он может превратить в беспомощное существо. Она стояла на коленях перед ним, целуя его ногу и плача.

— У тебя есть другие связывающие путы? — застенчиво спросил он. — Что-нибудь, в чем забрать ее домой?

— Случайно есть, — сказал я, ухмыляясь, и кинул ему такой ремень.

Я принес за стол три таких ремня, по одному на каждую девушку, которые должны были стать подарками. В мгновение Пегги была на ногах, ее голова откинулась. Она сморщилась и затем засмеялась от радости. Ее запястья были туго связаны. Теперь она знала, что ее жизнь с Каллимахом не будет простой, но она и не хотела иного. Она не хотела слабого мужчину. Она хотела мужчину достаточно сильного, чтобы выявить в ней женщину, господствовать и управлять ею. Каллимах, горианский господин, как она сейчас поняла, будет поступать так; она сейчас осознала, что он не пойдет на сделку с ней; она будет содержаться в полном рабстве, в строжайшей дисциплине, в полном владении и под бескомпромиссным господством; она будет хорошо служить ему; она испытывала радость.

— Пожалуйста, господин, — молила Флоренс, — свяжи меня хоть как-нибудь.

— Очень хорошо, — милостиво сказал Майлз из Вонда.

Пегги, со связанными за спиной руками, встала на колени перед Тасдроном. Он отдал ее Каллимаху. Она поцеловала его ногу в благодарность за это.

— Спасибо тебе, господин, — заплакала она, — спасибо тебе!

— Спасибо, господин, — негромко сказала Флоренс Майлзу из Вонда. Он только что застегнул на ней браслеты рабыни. Она теперь тоже была связана своим господином. Его власть над ней теперь, к ее радости, была засвидетельствована. Она потянулась, закрыв глаза, чтобы поцеловать его, но он схватил края туники рабыни, левый край — в правом кулаке, а правый край — в левом.

— Господин? — спросила она, открывая глаза.

— Разве ты не рабыня? — произнес Майлз из Вонда.

— Да, господин, — ответила она.

Рассмеявшись, Майлз из Вонда дернул тунику в разные стороны и сорвал вниз до ее очаровательных крутых бедер. Верхняя часть туники повисла на ремне, который еще был на месте.

— Да, господин! — сказала она. — Веди меня обнаженной по улицам как твою рабыню, Я люблю тебя!

Майлз из Вонда подобрал лиру, на которой Флоренс играла, развлекая нас. При помощи ремня он надел маленький, очаровательный, изогнутый струнный инструмент на ее тело, перекинув ремень через ее правое плечо, так что лира оказалась над ее левым бедром. Изысканность инструмента, предполагавшая утонченность, аристократичность и культуру, хорошо контрастировала с откровенной соблазнительной наготой рабыни, с обрывками ее туники и ее беспомощными, закованными в сталь запястьями.

— Я люблю тебя, господин! — воскликнула она.

Она прижала свое тело к нему, и он обнял ее с силой и чувством собственника и поцеловал как желанную и принадлежащую ему рабыню. Я мало сомневался, что, когда он прибудет домой, он станет играть ее телом, превращая его в инструмент наслаждения. Он при помощи своего мастерства извлечет из нее рапсодии криков, стонов, слов и признаний, музыку, предназначенную для ушей побеждающего господина и восхитительной отдающейся рабыни, женщины, которая находит самую славную победу только в своем самом полном и опустошительном поражении.

— Я люблю тебя, господин! — плакала она. — Я люблю тебя!

Тасдрон, щелчком пальцев приказывая Пегги подняться на ноги, снял свой ошейник с ее горла, и она побежала, чтобы встать, опустив голову, почтительная и связанная, рядом с Каллимахом. Я бросил ключи от ошейника Ширли Амилиану, и он снял его с нее. Я сам снял стальной ошейник с горла Лолы.