Крис Уэнрайт - Кольцо власти

— Смотри, все должно быть в лучшем виде, — предупредил он управляющего. — Все-таки для Гунхильды возвращение дочери — большая радость. Да и для меня тоже, — добавил герцог, хотя за время отсутствия молодой герцогини вряд ли вспомнил о ее существовании более трех-четырех раз, — больше всего на свете Бьергюльф был поглощен собственной персоной и удовлетворением своих потребностей. Однако он с первого взгляда оценил редкостную красоту Хайделинды. А красивых женщин Бьергюльф любил.

Да, герцог любил хорошо поесть, вдоволь выпить вина или пива, охотиться, проводить время в веселье — но, похоже, больше всего Бьергюльф любил все-таки женщин. За неполные два года, что был он владетелем Хельсингера, в подвластных селениях уже хорошо знали его пристрастие к молоденьким девушкам, и когда хозяин навещал своих подданных, то первое время все старались спрятать своих дочерей подальше. Бьергюльф предпочитал сам отбирать служанок в замок, делал это с большой охотой и со знанием дела. Вырвавшись из-под бдительного ока Гунхильды, ревниво — и не без оснований — относившейся к его отлучкам из супружеских покоев, он расходился вовсю. Бьергюльф, как коршун, налетающий на стаю кур, неожиданно появлялся в деревне, и сопровождавшие его солдаты тащили со всех дворов не успевших скрыться молодых женщин в какое-нибудь заранее выбранное место. Обычно это было деревенское гумно или сеновал, где герцог учинял всем женщинам осмотр и заставлял их делать во время оного такое, что не каждая решалась потом поведать об этом остальным. Выбрав трех-четырех понравившихся ему селянок, герцог направлялся дальше, и если жители этой деревни не успевали предупредить соседей, то он повторял свои действия и там. Если же, приехав в село, находил только мужчин и старух, то не выказывал особого расстройства.

— Запиши эту деревню, — кивал он Гутторму. — Работников здесь много, а едоков мало. Видишь, женщин почти нет, только мужчины. Значит, податей с них можно брать побольше.

Таким образом крестьяне оказывались в проигрыше и, поразмыслив, в следующий раз сами приводили своих дочерей на смотрины герцога. В конце концов, так ли уж много теряли их дочери? Особой жестокостью или злобой Бьергюльф не отличался, да и жадным не был. Каждый раз, когда герцог возвращался с пополнением, Гунхильда выговаривала ему, что столько служанок в замке не требуется.

— Ты права, герцогиня, — обнимая жену, соглашался он и отсылал прежних служанок обратно в деревни, оставляя новеньких: что вполне его устраивало, поскольку Бьергюльфа всегда привлекала новизна ощущений.

Это занятие он называл летней охотой, в отличие от других сезонов, когда охотился на зверя и птицу.

— Пожалуйста, госпожа, — просунулось в полуоткрытую дверь улыбающееся лицо служанки, — ванна готова.

Сбросив пропыленную дорожную одежду, Хайделинда погрузилась в теплую, настоянную на душистых травах воду, с наслаждением ощущая нежное прикосновение ароматной жидкости. Девушки, намылив мохнатые мягкие платки, принялись тереть ее спину, грудь, ноги, навевая воспоминания о монастырском бассейне, когда подруги так же касались ее тела во время купания. Молодая герцогиня покорно отдалась рукам проворных служанок, наслаждаясь теплом и покоем, стараясь ни о чем не думать. Когда ее вымыли, Хайделинда еще некоторое время понежилась в ванне, задумчиво играя с пенным покрывалом. Она была несколько раздосадована встречей с матерью, которая отнеслась к ней так, словно они расстались вчера и не было двух долгих лет пребывания в монастыре. Мать выглядела веселой и доброжелательной, но Хайделинда не почувствовала, что она особенно рада встрече с дочерью. Видимо, своя собственная жизнь занимала герцогиню намного больше. Купание успокоило девушку и заставило посмотреть на происшедшее более спокойно. Когда она встала, служанки, окатив ее чистой водой, набросили на плечи большую мохнатую простыню. Хайделинда присела на широкую деревянную лавку, и девушки высушили полотенцами и расчесали костяным гребнем ее роскошные пепельные волосы, наперебой восхищаясь их красотой. Они щебетали, как птицы, ловко и нежно растирая ее тело, потом умастили кожу благовонными маслами, и Хайделинда, отпустив их, легла навзничь на скамью, подложив руки под голову наслаждаясь ощущением чистоты и свежести, окутавшим ее тело.

Прошло какое-то время, и одна из служанок, заглянув в покои, смущенно произнесла:

— Госпожа, я принесла платье, но мне кажется, что оно тебе мало.

Боги! Она была настолько поглощена своими мыслями, что совершенно забыла, что, кроме дорожной одежды, у нее ничего нет. Совсем ничего! Хайделинда вскочила с лавки и попыталась натянуть свое старое платье, которое носила в пятнадцать лет. Служанка оказалась права, оно совершенно ей не годилось. За время пребывания в Соважоне она не располнела, нет! Просто тело девушки налилось силой, округлилось в груди и бедрах, и старая материя затрещала по швам, когда она с трудом втиснулась в платье и попыталась поднять руки.

— Нет! Совсем не подходит, — растерянно сказала Хайделинда. — А еще какие-нибудь платья остались?

— Вся твоя одежда в сохранности. Мы выбрали это платье, потому что оно самое красивое.

— Неси остальные. — Хайделинда вспомнила, как обошлась с платьем, сшитым в доме у Ивара, и невольно рассмеялась.

Девушки принесли ворох платьев, и Хайделинда, примеряя одно за другим, быстро убедилась, что ей действительно нечего надеть. Конечно, девушке не пришлось бы ходить голой, потому что женщин в замке много и чье-нибудь платье наверняка подойдет, но не носить же ей одежду простолюдинки, как она вынуждена была поначалу сделать в доме Ивара! Сорочки еще куда ни шло, но ни одно из старых платьев не подходило.

Хайделинда, перемерив все, наконец остановила выбор на широкой юбке, которую она обычно носила, схватив на талии тонким кожаным пояском. Но не идти же на ужин в рубашке! Конечно, можно было взять что-то у матери, но Хайделинде не хотелось идти к ней. Однако следовало поскорей найти выход из неловкого положения. Не исключено, что у герцога будут гости, поскольку он всегда старался иметь за столом собутыльника, а еще лучше — двух-трех.

— Хайделинда! — В покои вошла Сюннива. — Я узнала, что у тебя не все в порядке с одеждой. Может быть, подойдет какое-нибудь из моих платьев?

— Как я не подумала? — воскликнула обрадованная герцогиня. — Мы же с тобой одного роста, и в груди, — она подошла поближе к подруге, — почти одинаковы.

— Ну вообще-то не совсем, — Сюннива задержала взгляд на груди Хайделинды, — но что-нибудь придумаем. Пойдем со мной, — кивнула она служанке.

Вскоре они вернулись. Через руку служанки был перекинут ворох ярких одежд.