Екатерина Оленева - Чародейка

- Ваше величество, это ошибка. Никому из нас это не нужно, - ещё раз сделала она попытку к сопротивлению.

Но битва была безнадежно проиграна. Руки Чархана тиранически не позволяли ускользнуть или отвлечься. У него было гибкое тело и горячие губы, прогоняющие сон. Темперамент, помноженный на опыт – хорошее сочетание, непременно находящий отклик в женском теле. Даже в королевской грубости было определенное очарование. В венах Чархана текла кровь крылатых тварей, променявших небо на землю за возможность совокупления, - он знал толк в любовных играх и впервые заставил Надежду понять, что чувствуешь, когда тело плавится от удовольствия, словно сахар в кипятке.

***

- Хочешь выпить ещё?

- Нет, - покачала она головой.

- Кто бы сомневался? Ты оказалась девственницей!

Взятый Чарханом тон несколько раздражал. Но перечислять бывших в прошлой жизни любовников, смысла, скорее всего, не имело. Для неё самой вернувшееся девство явилось забавным открытием. Странные у демонов шутки.

Рыжий неторопливо накручивал на палец развившийся девичий локон.

- Почему ты хмуришься? Тебе не было хорошо со мной?

- Было. Даже слишком «хорошо» для женщины, которая любит другого.

Надежда выдернула волосы из рук любовника.

- Да ладно! - Перевернувшись на живот, Чархан насмешливо заглянул ей в лицо. - Сандар не станет ревновать - он тебя не хочет.

- Вы, Ваше Величество по-большому счету, тоже не хотите. Вами движет лишь любопытство.

- Ага, не стану отрицать. Мне чертовски любопытно очень многое. Например, на кой ляд ты потребовалась Темным? И чего они медлят, не нападая? Может, они пошутили? И ты нужна им не больше, чем этому выскочке - Сандару?

Какое-то время они хранили молчание.

Надежде было немного обидно, что Чархан даже не подумал сделать романтическую мину. С другой стороны, ожидать от него нечто подобного было с её стороны наивно. Не тот человек. Если на то пошло, – совсем «не человек».

- Ваше величество, могу я вернуться к себе? – спросила она, прерывая тягостную паузу.

Зрачки у Чархана недобро сузились.

- Тебе не терпится избавиться от меня?

Надежда заставила себя сохранять спокойствие. В конце концов, король, это не менеджер из соседнего супермаркета, которого безнаказанно можно послать куда подальше.

- Сегодня был тяжелый день, и уже перевалило далеко за полночь. Завтра предстоит много работать. Если я не посплю немного, Ваше Величество, просто свалюсь с ног.

- А что мешает спать прямо здесь?

- Вы, ваше величество. Я не настолько хорошо вас знаю, чтобы свободно спать в вашем присутствии. К тому же, у меня нет уверенности, что ночью я не храплю.

Чархан рассмеялся:

- Храпящая женщина – это ужасно!

- Ничего не могу с этим поделать. – Надежда улыбнулась в ответ. – Я в это время сплю.

- Что ж, ступай. И постарайся не перерабатывать. Побереги себя.

Его губы были горячими, требовательными и сухими. Почти жесткими. На мгновение разлившаяся по телу истома охватила соблазном остаться.

«Я не позволю себе зависеть от Чархана сильнее, чем это необходимо. – Решительно увещевала Надежда самою себя, удаляясь от королевских апартаментов. - Только сердечной драмы во всем этом дурдоме мне и не хватает!».

Когда нечто темное промелькнуло впереди, сердце ухнуло вниз. Ей показалось, что она просто оступилась…

Свет мигнул и куда-то пропал.

Надежда провалилась в глубокую темную яму.

***

Попытавшись подняться, она с облегчением поняла - тело слушается. Но каждое движение почему-то отдавалось пульсирующей болью в затылочной части.

Не веря глазам своим, Надежда обвела взглядом широкую просторную темную залу. К потолку устремлялось не меньше десятка когда-то ажурных, теперь обломавшихся, потемневших, покореженных деревянных лестниц. Купол поддерживали покосившиеся, изъеденные жуками-короедами (как и все вокруг) колонны. В высоко расположенные узкие окна, больше напоминающие бойницы, падал свет. Судя по лучам, время перевалило далеко за полдень.

Как она здесь оказалась? Надежда помнила, что возвращалась в свою комнату, а потом… потом темнота. Провал. То ли куда-то вниз, то ли в беспамятство.

Место казалось смутно знакомым, но память буксовала, не желая называть его.

Чувство, окатившее, как кипятком, трудно передать словами - это место Надежда знала: она находилась в Черном доме, спрятанном в центре Райского болота.

Подняв дрожащие от волнения руки, Надежда с ужасом поняла – артефакта на пальце не было. Ей отсюда не уйти.

- Я рад, что ты пришла в сознание.

Паркэс стоял в центре пыльного мрачного помещения и как никогда напоминал зловещего краснокожего воина, готового метнуть томагавк.

- Ты? – Изумленно воскликнула Надежда.

Меньше всего она ожидала увидеть здесь именно его. Может быть потому, что думать о нем вообще не привыкла?

- Что это значит? - Спросила Надежда. – Что происходит? Почему я здесь?

- Прости, Джайна. Ты хороший человек. Но твоя смерть окажется куда полезнее твоей жизни.

Она ещё не испытывала страха – только удивление.

Паркэс поклонился:

- Так будет лучше. Ты сама это понимаешь, правда?

Надежда покачала головой.

- Вампиры убивают быстро, - ты не будешь мучиться. Кто-то должен был сделать это. Ещё раз - прости.

Портал голубым сиянием вспыхнул за спиной Паркэса.

- Подожди! – Взмолилась женщина, бросаясь вперед в бесполезной попытке удержать, разжалобить, поговорить.

Свет, пульсируя, погас.

Издалека донесся слаженный протяжный волчий вой. Хотелось бы верить, что волчий, а не многочисленной нежити, дремавший в лесах в ожидании жертвы.

Выйдя на середину залы, девушка попыталась разглядеть, что же там, на вершине всех переходов. Кроме переплетений ступеней и поручней, не удалось разглядеть ничего.

Неизвестность как ничто другое раздражает нервы и угнетает дух. Неизвестность и одиночество. И невозможность действий.

Время тянулось.

Свет уходил медленно. Мучительно медленно…

Как же быстро он уходил!

***

Возможно, ожидание утомило Надежду. Или душевное смятение погрузило в забытье?

Она очнулась от холода. Многочисленные ступени лестниц покрылись тонким слоем инея, сверкающего в лунном свете, отчего в помещении сделалось светлее. Через окна эффектно вползал клубящийся белый пар и застывал снежными кристаллами на всем, на что успевал лечь.

Женщина поднялась на ноги, затравленно озираясь по сторонам.

«Началось», - пронеслась мысль.

Что-то шептало. Возможно, то был гул крови, переполняющей артерии. Но может ли собственная кровь звучать насмешливыми зловещими голосами?

Что-то приближалось, наполняло, разговаривало. И в то же время не было ничего материального, кроме клубящегося, словно пар на сцене, тумана.