Юрий Бахорин - Ущелье смерти

Вечер еще не настал, когда они остановили взмыленных коней у самой кромки леса, только на этот раз уже южнее Ханумара. Кони прядали ушами и отфыркивались. Вулоф с Вилвой улеглись рядом и, высунув огромные красные языки, блаженно щурились на слепящее глаза солнце. Гана потихоньку приходила в себя и даже отпустила гриву своего гнедого.

— Здорово, правда? — словно не замечая ее состояния, спросила у подруги Соня.

— Ну уж нет,— покачала та головой.— Я чувствую себя так, словно пропустила через себя всю Хвамову шайку.

Несколько мгновений царила тишина, потом Север не выдержал и расхохотался. Вулоф переводил удивленный взгляд с одного из говоривших на другого, видимо, не понимая, что так развеселило его повелителя и почему при этом Соня так осуждающе смотрит на него, а их новая подруга совсем не выглядит веселой, хотя шутила, безусловно, она.

— Ну и сравнения у тебя,— сказал Север, отсмеявшись, и, заметив сердитый Сонин взгляд, добавил: — Прости, я не хотел тебя обидеть. Но так говорить об удовольствии…

Девушка хмуро посмотрела на него, и вороненок тут же перепорхнул на голову ее гнедого и уставился на девушку, ожидая, что она скажет.

— Хорошенькое удовольствие…— мрачно отозвалась та, расправляя затекшую спину.— У меня уже зад болит.

— Крау! — выкрикнул вороненок, оживившись.— Кр… Кр… Хр-р…— начал было он, но Север оборвал его.

— Эй! Эй! — крикнул он.— Ты перестань учить птицу чему не надо! Не хватало еще, чтобы она начала ругаться!

— Я не ругаюсь! — обиженно воскликнула девушка.— Просто у меня спина одеревенела и зад болит! — повторила она,— И вообще, я есть хочу!

— Она права,— поддержала подругу Соня.— Мы ведь так и не пообедали. Что, если нам остановиться здесь и перекусить?

— Нет,— твердо ответил Север.

— Но почему? — удивилась Соня.

— Есть хочу,— простонала Гана, умоляюще глядя на Вожака.

— Если ты сейчас сядешь, то до утра уже не встанешь. Потерпи еще немного. Скоро Вестница отыщет лесную дорогу, о которой говорила Соня. Там и остановимся сразу на ночь.

Север оглянулся на Ханумар. Солнце стояло еще высоко, но тень от стены упорно разворачивалась к востоку, указывая на то, что день близится к концу.

— А почему нам нужно скакать непременно через лес? — спросила Соня.— Почему ты не хочешь выбраться на Тракт?

— Ты забыла о Доктрине,— напомнил Север, предпочитая не вдаваться в подробности.

Соня сразу вспомнила о путешествии в Логово, когда та же Доктрина заставила их отказаться от посещения городов. Но тогда они опасались своей воровской репутации, а теперь?

— Доктрина запрещает все, что считается опасным или просто подозрительным, так что нам лучше никому не попадаться на глаза,— попытался разъяснить Север.

— Не понимаю, что в нас подозрительного и уж тем более опасного,— вскинулась воительница.

— В том-то вся и беда, что вопрос этот оставлен полностью на усмотрение должностных лиц. Любой десятник городской стражи может потребовать у тебя объяснений относительно наших четвероногих и пернатых спутников, и вряд ли его убедит трогательная история о твоей любви к животным.

— Но ведь они же разумны, как люди,— заметила Гана и, морщась от боли, поерзала в седле.

— А вот об этом я попрошу тебя не упоминать в разговоре ни с кем, кроме нас,— ответил Север и остановился на ней долгим взглядом, который отвел, только удостоверившись, что она правильно поняла сказанное.

— Вот дерьмо…— проворчала девушка и кивнула Северу, показывая, что сделает, как он велел.

Вороненок открыл клюв и покосился на нее одним глазом, как курица.

Наконец вернулась Вестница, положив конец их спору. Она уселась на плечо Вожака и, выразительно посмотрев на него, указала клювом на запад, давая понять, что они могут отправляться.

— Далеко? — спросил Север.

— Кар-р! — каркнула ворона, и это означало, что ехать предстоит меньше лиги.

— Вперед!

Вожак легонько ударил коня, и тот пошел вдоль кромки леса резвой рысью. Гана направилась за ним, то и дело вздрагивая от боли. Она чуть ли не с ненавистью смотрела в спину Вожака. Во время короткого отдыха начинающая наездница успела расслабиться и теперь чувствовала себя так, словно стоит на четвереньках, а кто-то безжалостными пинками гонит ее все вперед и вперед.

Ворона летела медленно, приглашая всадников за собой, и вскоре свернула на юг, к неширокой просеке. Соня сразу узнала это место. Именно этой просекой заканчивалась дорога, которой они пробрались через лес.

С другой стороны леса они должны выйти прямо к Нумалии. Они поехали по каменистой земле, заросшей высохшим за лето мхом, сквозь шапки которого лишь кое-где пробивались жалкие клочья травы.

— Ну когда же остановка? — не переставая ныла Гана.

— Потерпи немного,— отмахнулся Север,— мы должны найти место с травой и водой: кони тоже голодны.

— Я знаю, где остановиться,— сказала Соня и уверенно повела их в чащу, забирая вправо от просеки.

Вожак не стал спорить и послушно направился следом. На пути им встречались только ели и сосны, и заросли их становились все гуще. Вскоре начал попадаться живой мох. Воздух стал влажным, трава — выше и гуще, и наконец путники выбрались к ручью, который с тихим журчанием струился между камнями.

— Ну вот и приехали,— сообщила Соня.

— Я думала, не дождусь,— простонала Гана, сползая на землю.

Хорошо зная, чем это должно закончиться, Север быстро соскочил с коня, но подхватить ее успел только в самый последний миг, когда она едва не ткнулась лицом в камни.

— Вот дерьмо,— выругалась девушка, тщетно пытаясь встать на ноги, а когда осознала, что не в силах этого сделать, подняла на Севера полные ужаса глаза.— Я что же, теперь ходить не смогу? — чуть не плача, спросила она.

— Успокойся,— рассмеялась Соня, подхватывая подругу с другого бока.— Для первого раза ты слишком долго пробыла в седле. Так со всеми случается поначалу.

Пока они вели девушку к облюбованному Соней для ночлега месту, Гана только вяло перебирала ногами, но лишь до тех пор, пока ее не попытались опустить на мягкое ложе из мха.

— Только не на зад! Только не на зад! — закричала она, испуганно замахав руками, и даже попыталась самостоятельно встать, но, едва ее отпустили, тотчас повалилась на землю, и Северу вновь пришлось ловить ее.

Только уткнувшись лицом в мох, она вздохнула с облегчением. Ее спутники тем временем позаботились о конях, о ночлеге. И когда костер запылал, отгоняя незаметно подкравшиеся вечерние сумерки, она даже смогла жевать свежеприготовленное жаркое и выглядела гораздо лучше.

— Ну, как ты? — участливо спросила Соня по-другу.

— Спасибо, отвратительно,— отозвалась та, подкармливая вороненка от своего куска, в то время как Вестница предпочитала есть мясо сырым.