Тим Доннел - Пути судьбы

— Жертва! Богине нужна жертва! Могучая Хис желает, чтобы я, будущий жрец, обагрил ее алтарь кровью девственницы! Да воздвигнется он, да вложит Повелительница в мою руку черный обсидиановый нож, ибо девственница здесь и ждет избавления от страданий земного пути! Для этого и ступила она на Тропу, для того и течет в ее жилах горячая кровь!

Раздался грохот, и прямо перед ними, почти загородив темную дыру коридора, возник квадратный иссиня-черный камень с углублением посередине. На краю поблескивал серебряной рукояткой жертвенный нож из полированного обсидиана. Чуть не плача, девушка запустила руку поглубже в суму и нащупала наконец свою флейту.

Она уже сомневалась в затее, мгновение назад казавшейся единственным выходом из положения, силы почти оставили ее, и странная покорность судьбе почти сковала члены девушки. Сейчас Луми возьмет нож и прирежет ее тут, как овцу! Нет… Он принесет ее в жертву… И не надо будет искать никаких ответов на вопросы, что жгут огнем, испепеляя сердце… Пусть… Пусть…

«Нет! Ни за что! — гулкими толчками забилось сердце в груди девушки. — Только не это! Проклятое колдовство!» Слабеющей рукой Соня поднесла к губам флейту и, с трудом соображая, что делает, наклонилась, чтобы воткнуть факел в рыхлый песок.

Тут же забыв о нем, она зажмурилась и заиграла мелодию, услышанную когда-то очень давно, сто лет назад, в башне предсказателя, склонившись над Зеркалом Снов… Флейта послушно запела, и девушка, слегка расслабившись, нашла в себе силы приоткрыла веки. Она не желала видеть ни маску над входом в коридор, ни черный жертвенник, ожидавший ее крови, ни нож, зажатый в руке Луми. Она хотела лишь встретиться с ним взглядом, убедиться, что он слышит нехитрый мотив.

Гримаса страдания внезапно исказила запрокинутое лицо мальчика, глаза, словно разглядев нет что ужасное, закрылись, и слезы градом покатились по его щекам. Каменный нож отлетел в сторону, к самой стене, и тут же исчез, сверкнув голубыми искрами. Жертвенный камень, теряя очертания, покрылся россыпью искр и бесследно растаял. Луми стоял на коленях и, закрыв лицо ладонями, рыдал. Его худенькие плечи судорожно вздрагивали, из-под рук невнятно раздавались отрывистые слова:

— Играй! Рыжая, играй еще! О-о-о, я чуть не убил тебя! Какая боль… Ах, как жжет в груди! Я сейчас умру, Рыжая!

Опустившись рядом с ним, девушка продолжала наигрывать зовущую мелодию, не сводя с Луми встревоженного взгляда. Неподалеку торчал факел, освещая пещеру ровным светом. Соня не помнила, когда она воткнула его в песок, ей казалось, что пальцы уже целую вечность порхают по отверстиям флейты, извлекая спасительные звуки.

Постепенно Луми начал успокаиваться, плечи вздрагивали все реже, бормотание почти затихло. Боясь поднять глаза, но всем своим существом чувствуя тяжелый взор той, что охраняла вход в темный коридор, Соня решилась все-таки опустить флейту:

— Все… Все… Успокойся, я жива, и с тобой тоже все в порядке… Поднимайся, пошли дальше, здесь нельзя оставаться! Ну, давай, давай же!

Она тянула его за руку, помогая подняться. Поспешно сунув трубочку за пазуху, девушка схватила факел и подтолкнула Луми вперед.

— Стой, дерзкая! — вдруг раздался громоподобный голос, от которого задрожала земля под ногами. — Ты осмелилась не покориться моей воле, и ты умрешь, умрешь мучительно, тысячу раз проклиная себя за то, что отказалась от милосердного жертвенного ножа!

— Это мы еще посмотрим… — еле слышно буркнула девушка сквозь стиснутые зубы.

Соня, даже не глядя на мраморную маску, совершенно отчетливо представляла, как шевелятся губы каменного лица, как злобно вздрагивают ноздри.

— Ты уйдешь… да, ты сейчас уйдешь туда, навстречу смерти, но он, мой юный жрец, останется здесь! — Голос, от которого содрогались своды пещеры, стал тише и зашуршал, подобно песчаному оползню. — Луми! Луми, мой мальчик! Владычица Хис зовет тебя! Оттолкни девчонку, сойди с Тропы, и недра Земли откроются тебе! Ты, единственный из смертных, будешь хозяином всех богатств! Золото, драгоценные камни — твои, обвалы, землетрясения — все будет в твоей власти! Ты будешь исполнять мою волю и получишь в дар могущество, которое не снилось ни одному из магов! Что твой Гартах! Ничтожество! Ты сотрешь его в пыль! Луми, остановись, не ходи туда, я приказываю тебе остаться! Я, Хис! А-а-а, будьте прокляты оба, вам не выйти из моих владений! Я раздавлю вас, как жуков! А-а-а-а! — Вкрадчивый шепот перешел в жуткий рев, и ручейки песка заструились по резным изображениям.

Соня потянула растерянного Луми, и он покорно, но все-таки очень медленно пошел за ней, зажмурив глаза и тряся головой.

— Рыжая, не оставляй меня! Рыжая, уведи, уведи меня отсюда! Если ты не доделаешь этого, я пойду туда… к ней… Я не хочу, не хочу, не хочу!

— Так пошевеливайся, хвост Нергала тебе в глотку! Скорее, скорее, видишь, что творится!

Свод пещеры угрожающе трещал, вниз сыпался уже не песок, а мелкие камешки. Некоторые из них чувствительно стукнули Соню по голове и плечам. Сомневаться не приходилось — очень скоро на людей обрушатся целые глыбы и прихлопнут их, как жалких муравьев. Соня волокла за собой мальчишку, словно упрямого шадизарского осла, и каждый шаг стал для нее сущей пыткой: она видела, что темный зев коридора, в глубину которого уходила Белая Тропа, не приближался, а отдалялся. И тут мгновенно, как вспышка молнии, в памяти возникло видение: огромное развесистое дерево, к которому она спешила так недавно…

Закрыв глаза и не обращая внимания на град мелких камней, шуршавших по стенам и падавших под ноги, девушка замедлила шаги и, прикрыв глаза, с усилием вообразила, что ей совсем не хочется добраться до проклятого коридора, что ей и здесь, среди грохота обвала, совсем неплохо… Ха, очень даже неплохо! Наверно, уже раскачалась и вот-вот обвалится та глыба, которая и станет ее могильной плитой! Нет, они никуда не спешат, им ничего не надо, здесь, в храме Хис, путники останутся навеки…

Еле передвигая ноги, девушка неуверенно двигалась вперед. Веки ее были плотно сомкнуты, и она не сразу сообразила, что камешки больше не сыплются на голову. Луми вдруг остановился и выдернул свою руку из ладони Сони:

— Ох, Рыжая, ты меня, кажется, спасла! Она… — Мальчик не успел договорить: оглушительный грохот раздался у них за спиной, заглушив его слова и взметнув облако пыли.

Оказалось, они довольно далеко отошли от пещеры. Факел освещал бледным светом широкий коридор, плавно изгибавшийся влево. А там, позади, валялись груды бесформенных обломков и, как сполохи, пробегали голубоватые искры…

Небольшой кусок грязно-желтого мрамора вдруг подкатился Соне под ноги, и она явственно услышала свистящий шепот: