Марк Сиддонс - Избранница ночи

Опомнившийся Гертли кулаком вбил ему голову в плечи по самые уши. После этого случая из города пришлось поспешно убраться, и Лабес долго корил себя за то, что не предусмотрел такого стечения обстоятельств. Теперь, идя на дело, Соня брала с собой тонкий вендийский нож, который, как уже успели убедиться ее новые друзья, она умела метать с чрезвычайной, просто неестественной меткостью.

В остальном жизнь текла спокойно и даже, можно сказать, размеренно: переезды из города в город, приятное ничегонеделанье в гостинице, когда Соня целыми днями валялась на постели, лакомясь сластями и фруктами, а обожавший ее Гертли с ног сбивался, чтобы мгновенно выполнить каждое желание девушки, которое сумел прочесть в ее глазах. Как-то раз он попытался сказать ей о своих чувствах. Соня холодно отвернулась, сообщив, что все мужчины — свиньи и скоты, и если он хочет сохранить ее дружеское расположение, то пусть никогда впредь не смеет не то что упоминать, а даже подумать об этом. Гертли загрустил, и однажды девушка случайно услышала его разговор с Лабесом на эту тему. Она возвращалась из бани вместе с нанятой для нее служанкой. От малоподвижной жизни и неумеренного употребления сладостей Соня несколько располнела, и Лабес, когда заметил это, теперь в каждом городе нанимал специальную женщину, чтобы та водила Соню в восточную баню, где ей делали массаж.

— Ты наше достояние, и твои формы должны быть всегда привлекательными. Иначе, сама понимаешь…

Лабес вообще придавал большое значение тому, как выглядит Соня. По его настоянию она сурьмила брови и подводила глаза, а одежду на каждое дело он выбирал сам. Он даже пытался убедить девушку перекрасить волосы в черный цвет, поскольку ее золотисто-рыжие локоны были слишком уж заметны, но потом перестал настаивать на этом, поскольку Соня категорически воспротивилась. Вздохнув, Лабес согласился забыть о соображениях безопасности, утешая себя тем, что с рыжими волосами его подельница выглядит неотразимой.

Соня не особенно приятно было чувствовать себя чем-то вроде товара, который надо было повыгоднее продать, но она повиновалась, потому что знала — Лабес все тщательно продумал и если говорит: так надо, значит это действительно надо. Она не забывала о своей цели — заработать как можно больше денег. В тот день, отпустив служанку у входа в постоялый двор, Соня поднималась по лестнице, когда услышала голос Гертли — он печальным тоном советовался со своим другом по поводу безответной любви к Соне.

— Во-первых, эта девочка не про тебя,— жестко сказал Лабес.—Ты, босяк, даже читать не умеешь, а она девица образованная, бывала на приемах у самой высшей знати. Соображаешь, козья башка?

— Я мог бы научиться…— вздохнул Гертли.

— Даже если выучишься,— продолжил его приятель.— Это само по себе неплохо, тем более что ты мечтаешь открыть собственное дело. Однако о Соне даже не мечтай. К тому же мне нужны работники, а не влюбленная пара. Ты ведь, кажется, хотел заработать денег?

Ответа не последовало — видимо, Гертли просто кивнул головой в знак согласия.

— Вот и правильно,— вновь услышала Соня голос Лабеса.— А кроме всего прочего, она еще совсем молода и, как мне кажется, не очень-то жалует таких молодцов, как ты. Вообще к мужчинам относится не очень… Вероятно, кто-то из нашего брата ухитрился сильно обидеть девочку. И вообще, я чувствую, что она скоро покинет нас.

— Как? — вскричал Гертли, и в его голосе Соня уловила искреннее отчаяние. На мгновение ей даже стало жаль добродушного гиганта, но это чувство быстро прошло.

— Вот так! — отрезал Лабес.— И если увижу, что пристаешь к ней, в два счета выставлю взашей. Пойдешь снова грузить мешки в порту. За медяки! Нравится? То-то… Ну чего разнюнился, приятель? Девок целый город, спустись вниз и выбирай любую, тем более что и монет у тебя навалом! Да кто из девчонок не соблазнится таким молодцом как ты! И хватит об этом!

Соня едва успела отскочить от двери и спрятаться за угол — так стремительно Гертли вылетел из комнаты.

«Коротышка во многом прав,— вновь утвердилась девушка в своих соображениях.— Мужчина — всего лишь животное, одна грязь и свинство! Бедолага Гертли не совсем похож на остальных, однако даже его чувства мне неприятны».

Еще одна мысль, высказанная Лабесом, не оставляла Соню в покое, потому что она и сама уже чувствовала: пора заканчивать это бродяжничество и приниматься за настоящее дело.

«Валяясь на мягких диванах и лопая сласти, можно и оружием разучиться владеть. А ведь самое главное для меня, единственное, для чего я согласилась выставлять напоказ свое тело мерзким сластолюбцам, это отомстить Атлии!»

Все чаще и чаще вспоминала девушка слова старухи: «Если надумаешь, то найдешь меня…» Однообразная жизнь начинала тяготить, несмотря на явную опасность их занятий, но ко всему можно привыкнуть, особенно если работа не такая уж сложная. Весь интерес в деле был у Лабеса, а Соня и Гертли только выполняли скрупулезно разработанные им планы. Этого для нее было слишком мало, она жаждала приключений, всякого рода неожиданностей… И кроме того, нельзя же посвятить всю свою жизнь тому, чтобы набивать кошельки деньгами обманутых людей! Сколько она уже с ними? Соня принялась загибать пальцы, считая дни, прошедшие с того момента, когда она, выйдя из дома Текмессы, вскочила на козлы повозки Лабеса. Надо же, почти три луны! Это много. Теперь она стала самостоятельной и может сама содержать себя. Но все-таки она пока еще не совсем готова к осуществлению своей главной цели… Соня задумалась.

«А потом? Что будет потом, когда я сумею отомстить? Ведь тогда у меня не останется ничего в жизни. И что такое есть сама жизнь? — От множества нахлынувших мыслей девушке стало страшно.— Кто может мне рассказать об этом? Мудрецы из монастырей? Вот была бы жива моя сестра…— Соня вновь в который раз вспомнила окровавленные трупы, сваленные в углу двора, отца, с последним дыханием пытавшегося спасти дочь, и в очередной раз отчетливо осознала, что она одна в этом мире, одна-одинешенька и никто не беспокоится о ней,— разве что Гертли… Только вот для чего она ему нужна? Проделывать с ней эти штучки как аквилонцы со своими пленницами? — Она даже вздрогнула от отвращения,— Нет, упаси боги! Вот Лабесу хорошо, ему нравится такая жизнь…» Наверное, так и было на самом деле. Соня видела, как зажигаются глаза их предводителя, когда он идет разведывать обстановку, и особенно после, если план уже разработан и идет подготовка к его воплощению.

Однажды она спросила Лабеса:

— Ты собираешься всю жизнь так странствовать? Сколько же тебе надо денег?

— Нет. Всех денег не поимеешь, да мне хватает и того, что у меня есть.