Макс Шейдлинг - Ветер мщения

И он первый заметил, как оно стало меняться: девушка замерла неподвижно, раздвинув губы в счастливой неземной улыбке. Великан поднес перышко к ровной линии ее зубов — дыхания не было. Агилульф медленно встал, взял на руки забившегося в рыданиях Дионео, вышел с ним из шалаша и молча сел в траву.

Сквозь свой непрестанный бред Соня не сразу заметила, как почти закрыв собой вход в шалаш вдруг возник он, внеся с собой ощущение небывалого покоя.

Она лишь поразилась, как это существо похоже на все сказки и легенды, сложенные о нем, лесном божестве: козлиные ноги с блестящими раздвоенными копытцами, мощный загорелый торс, маленькие рожки в тугих рыжих кудрях, буйно разросшихся не только на голове, но и на плечах и груди. И даже маленькая свирель в руке!

Последнее обстоятельство несказанно ее обрадовало, и она широко улыбнулась. Вот только пошевелить не могла ни одним пальцем. А насмешник-фавн тут же подскочил к ней, присел рядом на корточках и принялся тихонько наигрывать на свирели. Его сочные румяные губы довольно ухмылялись, а хитрые желтые глаза превратились в крохотные щелочки. Соня отдыхала.

Боль куда-то ушла, и она вся подчинилась ритму этой мелодии, не похожей ни на что, слышанное ею ранее.

Девушка впитывала в себя эти звуки, как сухая земля — долгожданный дождь, и что-то темное и холодное, маячившее все время где-то рядом, исчезло, растворилось в редких солнечных лучах, пробившихся сквозь ветки шалаша. А фавн вдруг отскочил от нее, стремительно спрятал свирельку и, округлив глаза, расхохотался:

— Неужели ты так глупа? А? Вот не ожидал! Вот не думал!

Соня не успела возмутиться, как он уже стоял рядом, крепко держа ее за плечи мускулистыми руками.

— Зачем ты сюда пришла? Только не лги! Мне — не лгут!.. За сокровищами? Говори!

Соня в ответ слабо махнула ресницами. Ей почему-то совсем не было страшно. Ей было хорошо.

— А что такое — сокровища? Это золото? Или нет?

Он опять забегал по шалашу, глухо постукивая копытцами:

— Золото — это сокровище. Верно? А сокровище… Неужели это всегда только золото? А? — Его смех, как рассыпавшиеся бусины, раскатился по всему полу.

— Нет, решительно — глупа! Ум твой ленив и неповоротлив. Привык лежать на боку. Вот если бы он был так же скор и ловок, как твой меч! Ах, тогда бы я, пожалуй, взял бы тебя в жены! Ха-ха-ха! Смотри, как мы с тобой похожи! Ты почти такая же огненная, как я! О, это о многом говорит! Меня не проведешь!..

Он приложил свирель к широкой ноздре и издал победную трель. И тут же Соня ощутила его легкие пальцы у себя в подмышках:

— Только не пытайся меня убедить, что ты шла сюда за золотом. Нет! Но сокровища ждут тебя! И лишь Жизнь даст тебе понять их истинную ценность. О, моя красавица, да ты — везучая! А? Хи-хи-хи…

Соня не могла ни о чем думать, она просто улыбалась ему.

— Кое-кто думает, что сокровище достанется ему, но это не так. Он слишком темен. Кое-кто полагает, что сокровище — это ты. Что ж… Похоже на правду. Но ему достанется другое. Никто не уйдет без достойной награды: все получат по заслугам то, что им предназначено Судьбой. Ты готова?

Девушка мысленно сказала «да». И, подумав, добавила: «Старый ты плут и пройдоха».

Фавн захохотал, блестя зубами,— он остался доволен ее ответом. Хлопнул себя по мохнатым ляжкам:

— Боги тебя позвали, и ты идешь к ним. Так и должно быть. Только не лги: сама себе — это опасно. Сюда ты идешь не за золотом, рыжая разбойница.

Игриво боднул ее в бок и уставился бесстыдными светлыми глазами.:

— Здесь не конец твоего пути, а только начало! Запомни! Ты не обретешь Тайного, а лишь коснешься его! И не будет тебе потом покоя!

Он вдруг завертелся на месте и затараторил:

— Не верь очевидному — оно лживо, не бойся непознанного — оно тебе по плечу, но расточай силу, когда боги смеются, не призывай богов, а то не услышишь их зова, и уж не противься, когда окажешься у них в руках!..

У Сони закружилась голова. Слова рыжего фавна прыгали, как горох, отскакивая от девушки и исчезая. Она пыталась сосредоточиться, но озорник был уже рядом: обхватил ее голову горячими ладонями и припал долгим поцелуем к ее запекшимся губам. Соня рассвирепела, как тигрица, :но он уже оттолкнул ее со смехом:

— Вставай, моя сладкая! Пора! Ты почти у цели! А с тобой мы еще встретимся!

Он потрепал ее по щеке и исчез. А Соня, наконец, смогла разжать губы и тихо засмеяться: она опять победила! Она жила! Жизнь ждала ее за тонкими стенами этого пристанища.

Маг сидел на большом валуне, сцепив пальцы рук, еле сдерживая клокочущий в нем гнев. Все пошло прахом из-за этой сучки! Будь она трижды проклята! Теперь вот Дионео думает, что его жизнь закончена и ему больше ничего не надо, ирл мрачно копает могилу…

Ах, как все удачно складывалось, какие возможности перед ним открывались! И вот он опять там, откуда начал, Куфаронус покосился на поникшие плечи Дионео. Придется вернуться к его первому плану.

Возможно, боги рассудили, что та ноша ему не по плечу… Но как они могли? Как посмели?!. Нет. Все. Вот сейчас он посидит здесь, успокоится, и приступит… Откладывать, нет смысла: он чувствует, что они уже почти пришли. Еще денек-другой, и…

Из леса вышел Хайрас. Окинул взглядом поляну. Вздрогнул, увидев яму. Тяжело сел рядом с Дионео. Тот безвольно положил ему голову на плечо. Куфаронус поморщился. Только этого не хватало! Он встал с камня и решительно направился к юношам, на ходу подбирая слова, которыми он пригвоздит их к месту. И пусть этот степняк проваливает в пасть к Нергалу — туда ему и дорога! А Дионео… Старик остановился у него за спиной и уже протянул руку, чтоб тяжело опустить ее на узкое плечо.

В шалаше послышался смех. Живой. Веселый. Маг отдернул руку. Все поспешно оглянулись. Да, смеялись в шалаше, а там был только Соннис. Голос их только что умершего друга явственно произнес:

— Эй, вы! Куда вы все провалились? Помогите-ка мне встать. А то валяюсь тут, как…

— Пей, я сказал! До дна! И не желаю слышать никаких отговорок! Хочешь жить? Тогда пей!

Хайрас стоял над Соней, держа в одной руке миску с каким-то невероятным древним гирканским варевом, а второй размахивая так, словно собирался немедленно вбить в землю любого, кто осмелится ему перечить. Девушка мрачно взглянула на него исподлобья. Ну что за наказание? И так она себя чувствует немногим лучше, чем покойник, а ее еще пичкают этой гнусной смесью из отвара трав, корней и нутряного барсучьего жира. Тьфу! Но силы к ней, действительно, постепенно возвращались, и изматывающие приступы лихорадки отступили. Она зажмурилась, зажала пальцами нос и залпом выпила обжигающее внутренности варево. Хайрас удовлетворенно потер ладони, отобрал у нее плошку и пошел к ручью потрошить убитую им утром зайчиху.