Макс Шейдлинг - Ветер мщения

Ирл побледнел. А Соня воскликнула:

— Ха! Я вижу, тебя проняло до самой печенки, мой славный ирл! Как бы ты поступил на их месте с вражескими лазутчиками?

Вместо ответа Агилульф подхватил Соню на руки и побежал что было сил к выходу:

— Неужели они захотят нас уничтожить, а, Соннис?!

— Им придется искать новое пристанище, а, убегая, они могут невзначай нас и растоптать.

Тихий гул, возникший у них за спиной и быстро усиливавшийся, свидетельствовал о правоте ее догадки. Стены мелко задрожали, роняя камни. По барельефам побежали кривые трещины. Земля под ногами затряслась, и Соня, изогнувшись, закричала что было сил, забилась от боли в судорогах в надежных руках Агилульфа. Испуганные Диамина и Хайрас присоединились к ним, и беглецы ринулись к выходу.

…Соня проснулась, как будто ее кто-то окликнул. Открыла глаза стремительно села, изумленно оглядываясь. Но ее окружала лишь мирная картина раннего утра. Казалось, на всей земле в то благословенное утро царило лишь солнце, щедрое и теплое. Ветерок перебирал ее кудри, гладил лицо, но девушка никак не могла избавиться от какого-то смутного внутреннего беспокойства.

Оглядев спутников, Соня грустно сказала:

— Что ж, путешествие наше закончилось печально.

Ирл даже поперхнулся от возмущения и долго кашлял, побагровев от натуги:

— Как это «печально»? Разве, найдешь сейчас человека счастливее меня?

Ему тут же хором ответили Хайрас и Диамина:

— А мы?

И засмеялись, глядя друг на друга.

Соня фыркнула пренебрежительно и отвернулась. Глаза девушки прищурились:

— Хайрас, а как же твои кони?

Степняк пожал плечами:

— Моя жена — дочь правителя Бритунии. Неужели отец пожалеет ей в приданое табун тяжеловозов? Больше ведь мне ничего не надо: ни золота, ни дворцов.

Соня вздохнула тяжело, надула губы:

— Выходит, одна я ни с чем осталась. И наш маг… А за что, спрашивается?..

Она задумалась. Конечно, природа не создает ничего бессмертного. Бесконечное могут творить только боги. Зачем же они поманили ее тогда бессмертием? Зачем напомнили об этом сейчас?

Где тот оракул, чьи слова о стране бессмертных не дают покоя ее душе, смущают ее и тревожат?.. Столько пройдено ею дорог, но вновь и вновь она возвращается к Источнику. И снова пускается в путь… Может ли человек убежать от самого себя? В какую сторону ей теперь идти?

Соня закрыла глаза, прислушалась к себе, но уставшее сердце упрямо молчало. Ей не хотелось никуда. К чему начинать новый путь по кругу? Она останется здесь. Построит себе хижину, будет охотиться, а долгими тихими вечерами общаться с духами. А в этом суетном развратном мире, что остался за горами, ее никто не ждет. И никто ей не обрадуется.

Между тем Диамина давала последние наставления собиравшемуся в дорогу ирлу:

— Месьор, да сохранит тебя Митра, да помогут тебе в пути мудрые древние боги. Пусть путь покажется тебе короче твоей любимой песни, а ветер всегда будет попутным. Скажи моему отцу, твоему господину, что свой долг я выполнила, как то было угодно богам, и надеюсь, что страсти в королевстве улягутся и опять наступят мир и благоденствие. Поведай без прикрас все, что с нами было и скажи, что я отправляюсь со своим супругом в его страну, за море Вилайет. Надеюсь, что нам доведется свидеться. И пусть его звезда сияет долго и ярко…

Под конец своей торжественной речи она не выдержала и расплакалась. Агилульф отскочил, как ошпаренный: он не выносил женских слез, словно от них могли заржаветь его доспехи. Он слез с коня, встал на одно колено и с силой стукнул себя в грудь, что, вероятно, должно было означать его клятву в верности. После чего в смятении поспешил усесться на широкую спину невозмутимого Альдобранда. Но прежде чем убраться восвояси вспомнил о своем друге:

— Эй, друг мой Соннис! Тьфу, опять перепутал… Ну да ладно! — Он махнул сокрушенно рукой и с жаром продолжил: — Скажи, друг мой Соннис, куда ты намерен направиться? Может, нам ворожит один бог дороги? Не хочешь ли ты поехать со мной? Помнишь, как славно мы пели:

— Эх, бочка вина…

Но Соня лишь меланхолично покачала головой и снова вонзила частый гребень в свои жесткие кудри, надеясь хоть как-то привести их в порядок.

— Спасибо тебе, славный ирл, но здесь наши дорожки расходятся. Если богам будет угодно, то где-нибудь они еще пересекутся и, поверь, я буду рада. А пока… Отправляйся один. Чистых звезд тебе по ночам, днем — яркого солнца и поменьше приключений в пути!

Она подняла в прощальном жесте сжатый кулак. Диамина долго смотрела ирлу вслед — ведь это была последняя тонкая ниточка, связывавшая ее с домом. И вот она оборвалась. Ее вывел из оцепенения голос Хайраса:

— Поехали с нами! Нам так нужны хорошие воины! Вместе завоюем мир!..

Девушка вдруг прижала руку к груди и побледнела. Она вспомнила то, что говорил ей степняк, но тогда не придала значения его словам. А сейчас ее словно кипятком ошпарили:

— Эй, приятель,— голос ее предательски задрожал,— Расскажи-ка мне еще раз о вашем новом вожде. Кто он? Откуда? Что за человек?

Хайрас наморщил смуглый лоб:

— Да никто не знает толком. Он ведь об этом сам не распространяется. Но за ним стоит какая-то тайна, и тайна эта — кровавая…

Сонино сердце билось у самого ее горла:

— Продолжай.

Она сама не узнала своего голоса, но Хайрас ничего не заметил, поглощенный созерцанием своей юной жены.

— Ну, что еще?.. Ах, да. Он такой же полукровка, как и ты: наполовину гирканец — наполовину ванир…

Сонино бедное сердце пропустило один удар.

—…Хороший правитель — умеет привлечь людей на свою сторону, умеет зажечь сердца. Ведь это он начал собирать мелкие племена, делать осадные орудия, искать мастеров… О, я и сам буду рад коснуться его стремени! Нас с ним ждет великое будущее, я чувствую это!

Девушка сглотнула ком в горле, с трудом проговорила:

— Сколько лет он с вами?

— Да, три зимы, наверное… Уж и не помню, мне кажется, он все время был среди нас.

Соня поднялась с травы и под недоуменными взглядами Диамины и Хайраса побрела куда-то. Нет, этого не может быть! Она не имела права даже думать о таком везении! Неужели здешние боги приготовили ей такой подарок?.. Нет! Просто она, так долго мечтала об этом, что теперь ей всюду мерещится этот призрак — ее оставшийся в живых брат… Ноги предательски дрожали, но она упрямо брела дальше, лишь бы никто не видел ее растерянного лица, мокрого от неожиданных слез. О, боги! Что же это?..

Когда она вернулась, на лице ее не было заметно никаких признаков волнения.

— Хорошо.— сказала она бесстрастно.— Я продам свой меч этому вашему вождю. Надеюсь, он не скуп…

Она не успела закончить, как Диамина бросилась ей на шею: