Николай Степанов - Опасная приманка

– Да-а-а… Тебя на пять минут одного оставить нельзя. Что дальше делать будем?

– Звони Виктору. Пусть хоть он порадуется.

Пока Грунев набирал номер, я машинально вытащил из кармана очки и попытался нацепить их на нос, не заметив, что стекла разбиты и острые углы осколков торчат внутрь. Чуть глаза себе не выколол.

– Да пропадите вы пропадом! – Я бросил их на землю и для верности раздавил ногой. – Чтоб я еще раз уподобился очкарикам!

Илья долго и пристально рассматривал подарок незнакомца, но так и не смог определить, чьей фирмы эта продукция. Тонкая пластинка имела лишь две кнопки – зеленую и красную, размерами аппарат неведомый был чуть меньше моего телефона.

– Точно сказать не могу, но, скорее всего, это мобильник с односторонней связью. Тебе позвонить могут, ты – нет.

– А «жучки»?

– Запросто.

– Выходит, они теперь всегда будут знать, где я нахожусь?

– Очкарики и без него, похоже, знают о каждом нашем шаге, так что сильно не расстраивайся. Единственный совет: когда хочешь, чтобы тебя не подслушивали, убирай его подальше. – Грунев вернул пластинку. – Насколько я понимаю, выбрасывать игрушку ты не собираешься?

До ближайшей остановки маршрутки предстояло идти минут двадцать. Я почти очухался, хотя каждый шаг отдавался болью. Если бы не очкарик, бандиты меня бы капитально покалечили, но благодарить его почему-то не хотелось. Еще неизвестно, что готовит предстоящая встреча. Не зря ведь говорят: «Есть вещи и пострашнее смерти», и мне очень не хотелось познать одну из них.

– Надо хоть посмотреть на типа, который так жаждет со мной покалякать.

– Нашим говорить будем?

Я приложил палец к губам и утвердительно кивнул. Мы перешли к нейтральным темам и, обсуждая самые роскошные коттеджи поселка, добрались до дороги. Ждать маршрутку пришлось недолго.

По дороге в Москву я пытался понять собственную решимость пойти навстречу неизвестности. И не мог. Логика подсказывала единственно верный путь – бросить все и бежать куда подальше. Наивные мысли Маргариты о спасении человечества меня сейчас абсолютно не трогали. Какая разница, что будет с остальными, когда лично меня отправят к праотцам? Но тут подсознание подкинуло неизменный девиз отца: «Не отказывай себе в удовольствии делать добро». Нет, я не стал поборником идеи всеобщего гуманизма, но бросать людей, которые рисковали жизнью, чтобы вытащить меня из лап человека с черным диском… Это – предательство, которое в моем понимании являлось самым постыдным грехом.

Как-то раз мы поспорили с отцом о всеобщем добре и зле.

– Всеобщего зла как такового нет, – сказал он. – Существует множество недобрых дел, интриг, измен… И если рассматривать их совокупность как некую квинтэссенцию зла, то с ней бороться действительно бессмысленно.

– То есть зло непобедимо? – с издевкой спросил я.

– Если пытаться одолеть его вообще, да. Однако я-то призываю не к этому. Помогать нужно не всем людям одновременно, а конкретному человеку. И бороться не с преступностью как таковой, а с причиной, которая толкает опять же отдельно взятого индивидуума на попрание основных заповедей.

Наш спор произошел, когда отец согласился возглавить благотворительный фонд. Я не мог понять причин, побудивших его перейти на нижеоплачиваемую работу, да еще с огромной потерей личного времени – ведь только дорога до офиса и обратно занимала более четырех часов.

Старший Зайцев остался верен своим принципам до конца. Даже к малолетней проститутке Раисе он хотел найти подход, дабы направить ее на путь истинный. У меня подобных стремлений не было, но сейчас, когда я думал о том, что из-за моей трусости могут погибнуть конкретные люди, слова отца воспринимались по-новому. Доживать свои дни под гнетом вины за гибель друзей я бы, наверное, не смог.

В квартире мы застали одного майора.

– Как прогулялись? – спросил он шедшего впереди Илью. Увидев меня, ответил сам: – Судя по твоей физиономии – неважно.

– На самом деле все намного хуже, – ответил я.

– Рассказывайте. – Он предложил пройти на кухню.

– Одну минуту. – Я забежал в свою комнату, чтобы спрятать под подушку подарок очкарика.

Мы расположились за обеденным столом.

– А наши где?

– Маргарита решила произвести оптовые закупки продуктов и забрала с собой молодежь. А у Сашки обувь из строя вышла, отправился за новой. Что у вас случилось?

Я вкратце пересказал свой разговор с очкариком.

– Хреново, ешь твою медь!

– Думаете, не стоило соглашаться?

– А какие еще варианты – пристрелить гада? Так вроде он тебя спас.

– Я, сами понимаете, был без оружия, и справиться голыми руками с типом, который четверых мордоворотов уложил, мне слабо́.

– Давно хотел сказать – ты бы брал с собой «Осу», когда на дело идешь.

– А вдруг господа полицейские заинтересуются? Что я им скажу?

– С оружием разберемся, – махнул рукой Степаныч. – Меня другое сейчас волнует: где мы оплошали? Выходит, они нас не первый день пасут? В поселке моментально вычислили, здесь тоже. Неужели утечка произошла через Ивана Игнатьича, пусть земля ему будет пухом. Или кто-то не все говорит? – Майор пристально посмотрел на меня. – Семен, я хоть тебя и не слышу, но ощущение такое, что ты скрываешь нечто важное. И началось это в тот день, когда я на Игнатьича вышел.

Мне стало не по себе. Как он мог догадаться? Да и я хорош – ведь никогда не знаешь, что действительно способно навредить… Решил больше ничего не скрывать:

– Вы правы. Честно говоря, мне и сейчас не хочется говорить. Ну да ладно…

Пришлось рассказать о телефонном разговоре с Ромкой, о встрече с Лялей, ее странной смерти, о пожаре в квартире. Закончив с химкинскими событиями, дополнил рассказ и о сегодняшней беседе с очкариком.

– Да, Семен, – майор положил мне руку на плечо, – досталось тебе! На твоем месте я, наверное, тоже не стал бы откровенничать. Хотя в нашем положении любая мелочь может оказаться роковой.

И только о последних словах Ляли я так и не смог заставить себя рассказать. Спазм подступил к горлу, и мне срочно потребовалось промочить глотку под краном.

– Теперь вы знаете обо мне все. – Я вернулся за стол.

– Ситуация становится еще запутаннее, – произнес майор. – Когда ты рассказал о видео, показанном Виктором, я подумал, что тебе могли в кровь через шприц ввести «жучка». Но тут выползают две нестыковки. Во-первых, вряд ли очкарики могли предположить, что ты от них скроешься, а во-вторых, зачем устраивать засаду в Химках, если им через «жучка» известно, где тебя искать?

– Одежду я тогда сменил всю, даже волосы зверски вычесал, чтобы уж наверняка ничего не осталось.

– И все равно нас нашли. Это я не к тому, что взяли именно твой след, они любого могли пометить. Как бы выяснить кого? Илья, ты сможешь нас просканировать?