Анна Блоубелл - Беглецы

Дорога все время петляла, беспрестанно забираясь то в узкие ущелья, то в низины, то в распадки с замерзшими ручьями. Изредка дорогу загромождали высокие завалы из камней, перегораживающие путь на запад. Эти преграды надолго замедляли их продвижения. Тогда приходилась спешиваться и, ведя коней на поводу, пробираться через обледенелые россыпи глыб.

Впереди на многие дни пути не было не одного человеческого поселения. В этой гиблой пустынной местности, похожей на безрадостный пейзаж смерти, где на лету замерзало любое слово, можно было запросто сгинуть не только что с небольшим отрядом, но и с целой армией отборных воинов. Кулл скакал позади барона Осгорна, сознательно держась поблизости от того, кому ненадолго взялся служить.

Несколько широкоплечих охранников, оценили его усилия по-своему, вежливо, но настойчиво оттеснив новичка назад.

Кулл не стал понапрасну горевать по этому поводу, хорошо осознавая, что на их месте он поступил бы точно так же. Брул, ехавший рука об руку с могучим атлантом, проворчал что-то неразборчивое насчет их недоверчивости, присовокупив свои слова звонким шлепком плети. Мойли только хмыкнул, зыркнув хитрым глазом в сторону коренастого пикта. Мороз стоял такой, что дыхание перехватывало, и было не до разговоров.

Девушка стойко сносила все тяготы пути. Закутанная с ног до головы в теплые шкуры белого медведя, она мерно покачивалась в такт лошадиной поступи.

Барон Осгорн постоянно держался возле нее, подбадривая молодую женщину то нежным словом, то заботливой рукой. Несколько раз девушка с любопытством смотрела в сторону Кулла, отмечая его богатырский рост и внушительные плечи.

Уже понемногу начало смеркаться, когда отряд расположился на ночлег возле высокой нависшей скалы. Барон Осгорн помог девушке спешиться. Затекшие ноги и руки плохо повиновались ей. Однако молодая женщина ни словом не обмолвилась о том, что ей тяжело или плохо.

Кулл не сразу углядел темный вход в пещеру. Ведя усталых коней в поводу, люди один за другим проникли в ее темное нутро.

Когда глаза привыкли к полумраку, атлант обнаружил выжженный круг погашенного кострища. Чуть подальше во тьме еще один. Тут же, неподалеку от входа, лежали громадные вязанки хвороста.

Обледенелые комки лошадиного навоза недвусмысленно намекали наблюдательному человеку, где обычно ставили коней.

Видимо, пещера служила временной стоянкой для многих путников, проезжающих мимо.

Воины споро разожгли костер. Через мгновение веселые языки пламени озарили гулкие своды пещеры, с которых свисали длинные узловатые сосульки.

Грозный вид сталактитов сулил непрошеным гостям неминуемую и жестокую расправу, если они только рискнуть встать под их колючие острия.

Прозвучало короткое приказание, и несколько теплых шкур, брошенных на пол, позволили усталой девушке опуститься на землю.

Барон Осгорн что-то тихо сказал ей, склонившись к самому уху. Она мило улыбнулась в ответ, изо всех сил стараясь показать, что чувствует себя превосходно.

Силак что-то негромко приказал своим людям. Во главе с огромным медлительным Дорби несколько бывалых воинов отправились наружу.

В пламенеющем свете костра пространство пещеры выглядело куда большим, чем показалось вначале Куллу.

Он отметил замерзшее озерцо воды в дальнем углу и высокую груду камней, сложенных в странном геометрическом порядке. Мойли перехватил его взгляд и пояснил, что когда-то здесь находился жертвенник горцев, поклоняющихся своим богам.

Брул тут же заметил, что, видимо, горцы в страхе ушли отсюда сразу же, как только заметили макушку Мойли, поднимающуюся из-за горизонта.

— Нет, — ядовито обронил маленький человечек. — Их испугали невежественные пикты, чей пахучий навоз на входе они перепутали с лошадиным.

Лицо Брула покраснело от гнева, но атлант не дал ему возможности поквитаться с остроумным обидчиком.

Спустя полчаса на входе показался Дорби. За ним, словно тени, проскользнули остальные воины.

Знак рукой дал понять Силаку, что вокруг все в порядке и ничего подозрительного не видно. Снаружи остались только трое человек, в чьи обязанности входило охранять вход.

Мужчины мало разговаривали. Без особой нужды никто не бросал лишних слов. Все действовали живо и расторопно, ни выказывая ни пустой суеты, ни бесполезной спешки. Часть наемников принялась готовить ужин, доставая из седельных сумок припасы.

Через некоторое время в прокопченном котелке, подвешенном над огнем, аппетитно забулькало мясное варево. Сочный запах хлеба также не оставил никого равнодушным, не говоря уже о внушительных кусках янтарного сыра и кувшинах с вином.

В отличие от простой, грубоватой снеди воинов, ужин девушки выглядел более изысканно: тонко нарезанная ветчина, жареные куриные ножки, приправленные пряной зеленью, как могли, скрашивали недостаток походной обстановки. Вкупе с фисташковыми орешками и восточными сладостями, убранство ее стола выглядело неплохо. Редкие в это время года фрукты и легкое фарсунское вино дополняли более чем скромное угощение.

Девушка вяло откушала и того, и другого.

Непреодолимая тень усталости лежала на ее миловидном лице.

Барон Осгорн осторожно наполнил ее чашу темно-вишневым напитком, настойчиво уговаривал молодую женщину попробовать терпкого валузийского бальзама, способного утолить не только жажду, но и прибавить сил утомленному телу.

После многочасовой скачки на морозе, люди с удовольствием набросились на еду, с большим аппетитом удаляя голод.

Мерное хрупанье овса со стороны тихо стоящих лошадей свидетельствовало о том, что никто в пещере не обделен вниманием, ни люди, ни животные.

Кривоногий Мойли, вразвалочку ковыляя вокруг костра, позабавил общество дивным рассказом о своих любовных подвигах. По его игривым словам выходило, что в пределах всех известных государств нет ни одного мало-мальски приличного любовника, кроме него.

Брул рискнул ввязаться в спор, остроумно заметив подбоченившемуся коротышке, что отродясь не видывал нормальной женщины шагающей в обнимку с лилипутом.

— В истинном мужчине, — самодовольно ответствовал маленький человечек, — важен не длинный язык, а нежные руки, способные не только приласкать, но и удержать женщину в повиновении.

— Судя по твоим бравым рассказам, выходит, что твои руки всегда были при деле, не так ли? — с затаенной усмешкой поинтересовался Брул,

— Именно так, — важно отрезал Мойли.

— То-то я смотрю, их изрядно укоротили, — от души засмеялся пикт. — Не иначе как после последнего свидания.

Грянул такой хохот, что потолок пещеры едва удержался на своем месте, готовый обрушиться в любую минуту.