Роберто Диоталлеви - Дыхание Смерти

Его окружила тишина. Ни голосов, ни шороха ветра в траве, ни шагов по мощеному двору, ни лязга оружия. Замок Чародея словно вымер, только узкие окна, похожие на бойницы, продолжали нее так же светиться колдовским зеленым светом. Неожиданно Дзигоро понял, что он один. Сопровождавшие его твари куда-то исчезли. Он оглянулся, но быстрый взгляд его не уловил даже мелькнувшей тени. Камелиец пожал плечами и потянул па себя массивную дверь.

Внутри его тоже никто не встретил. Никто не пытался остановить его или, наоборот, подтолкнуть вперед. Замок был пуст. Впрочем, Дзигоро не собирался поворачивать вспять. Врата Заката закрылись за ним, и идти ему было попросту некуда. Разве что вперед.

В пещере лемурийского мага не было ничего, что могло бы поразить воображение Дзигоро. Подземный огонь был пригашен на время, как видно. Треножник над очагом пуст, а Дзигоро ожидал увидеть на нем непременную чашу с магическим зельем. Такой же пустой была и ниша в дальнем углу пещеры, перегороженная толстыми железными прутьями с острыми крючьями по всей длине. Совершенно бесполезными и ненужными казались цепи, врезанные в камень стен. Вот стол около одной из них, почти совершенно пустой, не считая нескольких прозрачных флаконов с каким-то жидкостями, действительно показался Дзигоро подозрительным.

— Ты все-таки пришел? Не слишком же ты торопился.

Дзигоро обернулся на этот до дрожи знакомый омерзительный голос и заметил маленького лысого человечка в цветном халате до пят.

— Да, я не торопился, — кивнул камелиец. — Никто не может убежать от судьбы, но и за ней бежать глупо и недостойно…

Лемуриец презрительно расхохотался:

— Ну-ну, твоя мудрость подобна слишком глубокому колодцу. Из него можно любоваться звездами, но трудно доставать воду.

— Зачем ты хотел видеть меня? — перебил Дзигоро.

— Странный вопрос, — лемуриец рассмеялся снова. — Чтобы убить. Помнишь предсказание: ты станешь источником моей гибели? Умный человек должен оградить себя от удара.

Камелиец повел плечами. Лицо его осталось бесстрастным.

— От судьбы не уйдешь, Тумхат, и если мне суждено стать причиной твоей смерти, значит, так оно и будет. Ты ничего не изменишь в рисунке своей судьбы, он начертан задолго до нашего рождения, и стереть его может лишь та рука, которая его начертила. Но, если хочешь, попробуй.

— Ты так уверен в своем искусстве? — подозрительно сощурился лемуриец. — Или в своем счастье? Или в покровительстве своего Бога?

Камелиец сдержанно покачал головой.

— Я уверен лишь в одном: свершится то, что предначертано Богами, и ничто иное, это единственная защита, которая у меня есть, и это единственная защита, которая мне нужна. Если хочешь меня убить, убей. Но предупреждаю, это будет нелегко.

— Ты не боишься? — Лемуриец с недоверием оглядел Дзигоро.

— Кто боится Богов, тот пусть больше никого не боится, — последовал ответ.

Внезапно худощавая фигурка камелийца как-то неуловимо изменилась. Он не стал выше ростом или шире в плечах, не сделал ни одного угрожающего движения. Но его тело словно облекли невидимые доспехи, лемуриец смотрел на него с недоумением, граничащим с ужасом. Дзигоро был беззащитен, глаза мага говорили ему об этом, но острое чутье чародея предупреждало: любая попытка применить силу наткнется на силу еще большую, и неизвестно, кому будет хуже. Неожиданно лемуриец понял, что Дзигоро видит его замешательство, и это второй раз неприятно царапнуло его гордость. Он чувствовал, что сдерживает себя из последних сил. Внезапно пол пещеры заволокло туманом. Туман этот, пахнущий серой и болотными испарениями, быстро густел, набирал силу и плотность, с каждым мгновением подбираясь все ближе и ближе к неподвижному Дзигоро. Он был похож на хищное чудовище, которое проснулось, чувствует голод, видит добычу и аккуратно, чтобы не спугнуть, подбирается к ней на мягком брюхе.

Дзигоро не шевельнулся. Остановившимся взглядом он смотрел в одну точку на стене, не замечая или не желая замечать, как туман подбирается все ближе и ближе, облизывая его голые ступни и, поднимаясь выше, касается развернутых ладоней. Дзигоро не смотрел вниз. Не смотрел он и на Тумхата. Взгляд его светлых серых глаз был обращен вовнутрь. Камелиец был непостижимо, пугающе спокоен. Тьма поднялась почти до самого потолка, сгустилась и обволокла его плотным коконом, сквозь который уже нельзя было разглядеть одинокой неподвижной фигуры. Лемуриец шевельнул пальцами, и в коконе полыхнуло светом. Дом содрогнулся, склянки на столике отозвались жалобным звоном. Лемуриец жадно вглядывался в тусклый кокон. Но вот туман понемногу рассеялся, теряя черноту и плотность, и возникла фигура Дзигоро. Он был все так же каменно-неподвижен, спокоен и бесстрастен. И, провалиться ему на этом месте, совершенно невредим. Хотя должен был стать кучкой пепла, сгореть в пламени Кольца Силы!

— Это была всего лишь проба моего могущества, — сдавленно проговорил Тумхат, — сейчас ты узнаешь настоящее искусство.

— Я буду благодарен за урок, — снизошел до ответа Дзигоро.

Тьма снова сгустилась, но на этот раз она была более агрессивной. Она двигалась, выстреливая жадные языки серого дыма, похожие на щупальца гигантского спрута или тела жирных змей. Лемуриец скрестил руки на груди и устремил такой же неподвижный взгляд в центр им же устроенной бури. Узкий язычок белой молнии вырвался из тумана и ударил в камелийца… Но нет! Не в него! Молния словно налетела на какую-то невидимую преграду и с треском раскололась во взмахе ресниц от цели. Далекий-далекий гром прозвучал как запоздалое сожаление. Туман, угрожающе близкий, замкнулся вокруг Дзигоро в кольцо, это кольцо приподнялось с пола, поползло вверх и замерло на уровне груди. В треске разряда в нем изорвалась еще одна молния, еще… а потом они посыпались дождем, сотрясая замок Тумхата до основания.

В узком проеме окна было видно, как, словно привлеченные бурей, к Башне поползли самые на-стоящие тучи — седые, тяжелые, полные агрессивной злобы. Ветер рвал их в клочья, стараясь разметать по черному бесстрастному небу с редкими огнями звезд, но тучи неумолимо сгущались, заволакивая небо, и в их недрах зрела страшная доселе невиданная гроза. И она разразилась. Небо потемнело с ошеломляющей быстротой. Зримая, осязаемо плотная тьма неотвратимо и так же стремительно, как коршун на куропатку, упала с заоблачных высот на землю. В одно мгновение скрыв от человеческого взора все видимое пространство, заполненное до того желтыми песчаными барханами, а теперь — черными клубящимися волнами грозовых туч. Эти волны, пенящиеся по краям белыми гребнями, катили над пустынной землей вал за валом. И так же, как и морским волнам, не было им ни конца ни края, движение их казалось вечным. Не было уже неба, не было и тверди земной. Тьма. Одна тьма. Везде и всюду. Неразделимая. Слитая воедино чудовищным натиском враждебной всему живому воли.