Бернхард Хеннен - Воины света. Меч ненависти

Спектакль был необычным. Птица убеждала, будучи единым совершенным образом, а теперь покоряла масса. Когда первые точки света достигли зенита своей траектории, постепенно становясь все больше и больше, устремляясь к гавани, мастер меча понял, что именно видит. Огненные шары! В темноте, по другую сторону привратников гавани, должно быть, находился флот! И он начал обстрел Вахан Калида.

Огненный шар разбился между мачтами «Танцующего на волнах», флагманского корабля Халландана из Рейлимее. Тут же вспыхнули зарифленные паруса. Одна из мачт наклонилась набок и разорвала такелаж. Следующий шар разбился на близком пирсе.

— Часовые, ко мне! — приказал Олловейн, но молодые воины, словно обездвиженные, глядели на разверзшееся пекло. Он в ярости обернулся. — Госпожа, ты должна…

Огненный шар ударил в кормовое возвышение, жар опалил волосы Олловейна. Воздух наполнился пляшущими искрами и едким дымом. Снаряды со свистом падали в воду. Воздух наполнился криками. Словно оглушенный, мастер меча смотрел туда, где только что сидела Эмерелль. Но трон исчез — был сметен огненным шаром. Олловейн заметил, что рукав его рубашки тлеет. Но боли он не чувствовал. Все было как во сне.

— Госпожа? — Олловейн ринулся в самую гущу дыма.

Повсюду на палубе лежали куски спрессованной соломы. Что это были за снаряды? Он наступил на что-то мягкое. Оторванная рука! Мастер меча опустился на колено и попытался разогнать дым. Перед ним лежала Санселла. Голова ее была вывернута под странным углом, лицо превратилось в кровавое месиво. Он узнал ее только по тлеющему платью. И пока он глядел на девушку, платье занялось.

Повсюду на палубе летали бабочки. С обгоревшими или смятыми крыльями, они тщетно пытались уйти от огня, распространявшегося все дальше и дальше. Мастер меча натыкался на осколки большой глиняной кружки, которые валялись повсюду. Они были покрыты вязкой липкой массой.

Мастер меча в задумчивости хлопнул себя по руке и потушил тлеющую рубашку. Он не чувствовал, как искры прожигали его плоть.

— Эмерелль?

Олловейн переступил через мертвого воина лейб-гвардии. А затем увидел королеву. Она была наполовину погребена под тлеющей соломой. Крохотные шрамы от ожогов, похожие на оспины, отмечали ее лицо.

Олловейн принялся голыми руками разбрасывать солому.

— Стража, ко мне! — в отчаянии закричал он.

Юные солдаты зашевелились. Они стали помогать мастеру меча и наконец полностью разобрали груду. Нижнее платье королевы почти полностью сгорело, все ее тело было покрыто большими, сочащимися кровью ранами. Из-под ребра торчал осколок разбитого глиняного сосуда.

— Стену из щитов! — набросился на воинов Олловейн. — Давайте же, закройте королеву от любопытных взглядов!

Из клубящегося дыма вышла Йильвина. Лицо эльфийки было черно от сажи.

— Князья покидают корабль! — доложила она. — Что делать? Сниматься с якоря?

Мысли Олловейна путались. Все небо было в огненных дугах. Сотни катапульт, а может и того больше, обстреливали гавань. Некоторые корабли уже горели ясным пламенем. Неужели это работа Шахондина?

— Схватите Линдвин! Она подала знак нападать на гавань. Она нужна мне живой. Она знает, что здесь происходит.

Эльфийская воительница коротко кивнула и снова исчезла в дыму.

Олловейн был уверен, что внучка Шахондина призвала один из огненных шаров на кормовое возвышение. Для князей, наверное, все выглядело так, будто Эмерелль мертва. Может быть, из этого можно извлечь выгоду. Один из солдат накрыл королеву красным плащом, так что видно было только лицо. Рядом с ней на палубе лежала погнутая Лебединая диадема. Нужно унести Эмерелль, но Олловейн не решался прикоснуться к ней. Ей нужна была целительница.

— Я хочу к своей дочери! Пропустите меня!

— Князь, у нас строгий приказ…

— Пропустите его, — приказал Олловейн.

Голос его стал хриплым. Казалось, горит сам воздух вокруг. Многие корабли в гавани пылали. Внезапно стражи укрылись за щитами. Снаряд с шипением пронесся чуть больше чем в шаге над их головами.

Жар раскаленных шаров словно ударил Олловейна по лицу, несмотря на то что смерть пролетела мимо корабля.

Халландан даже не склонил головы. Высокий эльф стоял словно окаменев и смотрел на хрупкую фигурку у своих ног.

Мастер меча мягко положил князю руку на плечо.

— Я ничего не знаю о боли, которая тебя терзает, но думаю, что твоей дочери было предназначено судьбой спасти королеву и ее судьба исполнилась. Мы должны попытаться уйти из гавани. Эмерелль нельзя оставаться в Вахан Калиде. Враг среди нас. Обман и хитрость — его самое страшное оружие. Мы сможем выжить, только если обратим это оружие против него.

На лестнице, ведущей на кормовое возвышение, возникла суматоха.

— Предательница! — шипел мужской голос.

Показалась Йильвина, толкавшая перед собой юную волшебницу. Искусная прическа Линдвин была растрепана, на левой щеке красовался сине-красный кровоподтек, глаз был подбит. Руки были связаны за спиной, изо рта торчал кляп.

— Мы поймали ее на пирсе, — доложила воительница. — Она пыталась бежать из города. — Йильвина схватила волшебницу за волосы и заставила ее опуститься перед Олловейном на колени.

Мастер меча поглядел на умирающую королеву, затем на Линдвин. Предательница извивалась в руках Йильвины, но вырваться не могла.

— Ты подала знак своей светящейся птицей. Кто там, на море? — Олловейн вынул кляп у девушки изо рта. — Говори!

Кончиком языка волшебница провела по пересохшим губам. Упрямо выдержала взгляд.

— Я не знаю, кто на нас напал.

Рука Олловейна дернулась к мечу. Что себе позволяет эта дурочка?! Все на борту были свидетелями того, как она подала сигнал к нападению. И не могло быть совпадением то, что один из первых снарядов упал на кормовое возвышение рядом с королевой. Она осмеливается столь нагло врать только потому, что знает, насколько срочно нужна целительница.

— Я знаменит вовсе не своим терпением, Линдвин.

Олловейн поглядел на Эмерелль. С ее губ стекла тонкая струйка крови. Смерть протянула к ней руку.

Холодная ярость охватила мастера меча.

— Кто там, за вратами? — набросился он на волшебницу, вынимая из ножен меч.

— Я не знаю, — настаивала Линдвин. Она слегка склонила голову набок, подставляя ему незащищенное горло. — Убей меня, Олловейн, и наша госпожа умрет прежде, чем истечет этот час. Я очень искусна во врачевании.

Она махнула рукой, указывая на город. Повсюду на берегу и на улицах, которые были видны с моря, царила неописуемая паника. Все, что имело ноги, пыталось спастись, убегая от моря. Только Оримедес со своими кентаврами не тронулся с места. Они стояли вокруг паланкина Эмерелль, неподалеку от берега. Эмерелль приказала им ждать ее возвращения. И мир мог катиться ко всем чертям — кентавры ждали.